Вэндал (ЛП)

– Тогда возьми меня.

Она отодвигает свои трусики и освобождает из штанов мой член, уже твердый от одних только её слов. Она обвивает руку вокруг него и медленно скользит вверх и вниз перед тем, как опуститься нам меня своей сладкой и тугой киской. Глотая воздух, я хватаю её за бедра, стараясь не причинить боли её спине. Она тихо постанывает, когда я вхожу в нее, её руки расположены на моей груди для равновесия.

Я никогда не позволял чикам меня объезжать. Я всегда должен был держать все под контролем. Но, видя, как она двигается на мне с закрытыми глазами, как раздвинуты её пухлые губы, а голова закинута назад, я не могу думать ни о чем другом, что я хотел бы делать.

Откинувшись, я позволил Таби все контролировать и сделать всю работу, давая ей свободу наслаждаться в своем собственном темпе, даже несмотря на желание схватить ее за бедра и начать жестко натягивать на свой член. Есть что-то поразительное в том, чтобы видеть, как застенчивая женщина выходит из своей скорлупы, обретает уверенность и использует свою сексуальность. Не буду врать: я встречал немного застенчивых женщин, но та, что сейчас здесь, завораживает меня.

***

–Уфф! Не думаю, что смогу снова через это пройти. У меня до сих пор все болит, – скулит она, пока я настраиваю тату-машинку на столе.

– Мы можем подождать день или два, если ты хочешь. Я не собираюсь заставлять тебя, – я осторожно поднимаю её рубашку, чтобы проверить свою вчерашнюю работу, это выглядит на ней горячо как ад. Пернатые крылья – одна из моих лучших работ.

– Это великолепно, – говорю я ей. – Однажды это заживет, но будет больно, – я медленно провожу пальцем по её спине и наклоняю голову, чтобы прошептать её на ухо: – Тогда я смогу нагнуть тебя, буду трахать и смотреть на эти крылья на твоей спине, когда ты кончаешь.

Она поворачивает голову ко мне.

– Ах, так вот почему ты хотел сделать крылья на моей спине? – она дразнит меня, когда я стягиваю свою рубашку через голову.

– Может быть, – отвечаю я, ухмыляясь.

– Я думала, причина в том, что ты хочешь освободить меня.

– И это тоже. Так что, будем делать сегодня или подождем до завтра?

Она падает на кресло и отворачивается от меня:

– Нет, давай закончим. Я буду страдать.

Я хватаю Стерлинга и запираю его в спальне с кучей кошачьих игрушек, а затем подключаю свой MP3 плеер к док-станции, чтобы мы могли послушать музыку, пока я работаю над ней.

Натянув свои черные латексные перчатки, я изучаю вчерашнее тату. Есть еще несколько областей, к которым я собираюсь вернуться позже и проработать тени. Я люблю в своем искусстве придерживаться реалистичности.

– Черт! Я забыла, как это больно! – вскрикивает она, когда я начинаю работать. – Мне кажется, ты должен дать мне кожаный ремень, чтобы я зажала его в зубах.

Мой член напрягается в джинсах от этой картинки:

– Думаю, я могу это организовать, дорогая. Но не для этого.

– Я не собираюсь думать об этом сейчас. Так твой брат татуировщик?

– Да.

– И он играет на скрипке.

– Ага.

– Вау. Так много талантов в одной семье.

Я смеюсь:

– Если бы только знала. –  Я вытираю её белой тканью. – У тебя есть братья или сестры?

– У меня есть старшая сестра.

– Какая она? Вы близки?

– Она моя полная противоположность. Высокая и великолепная, она всегда совершенна. Она вышла замуж за одного из этих мега-богатых парней, живет в особняке и ездит на Porsche. У них есть близнецы, мальчик и девочка, которые так же совершенны. Я не вижусь с ней часто; она слишком занята, будучи светским человеком, чтобы возиться с ее маленькой неуклюжей сестрой.

– Ты тоже хочешь жить в особняке? – спросил я, заранее зная ответ. Это просто не в её стиле.

Она трясет головой:

– Боже, нет. Клянусь, я один раз заблудилась в её доме. Я осталась там однажды и даже не смогла найти дорогу из своей комнату на кухню. Вот это дом моей мечты.

– Вот этот? Мой?

– Да, мне нравится здесь. Тут так спокойно и уютно. Держу пари, здесь так же восхитительно и зимой, и осенью. Мне бы нравилось здесь фотографировать, я бы сошла с ума от количества идей.

– Если тебе тут так нравится, ты можешь остаться. Можешь жить здесь, если хочешь.

Да, я тороплю события, но мне плевать. Я хочу, чтобы она жила в месте, которое любит и которое её вдохновляет. Я ей многим обязан.

– Что? Ты сумасшедший?! Ты не можешь просто позволить кому-нибудь жить в твоем доме.

– Не кому-то… только тебе.

– Почему? Ты меня едва знаешь. Я имею в виду на несколько недель еще нормально, но так… на неограниченное время.

Я аккуратно надавливаю на её спину.

– Наклонись немного вперед, детка, и не крутись, – говорю я, начиная прорисовывать нижние перья на её спине.

– Не думаю, что когда-нибудь вообще знал кого-то, Таби. –  Я вытираю кровь и возобновляю работу. – Я знаю до хрена людей, которые знают друг друга годами, а потом кто-то из них оказывается мудаком или сукой, и они такие: «Что, ебать, только что произошло?». Так что, я не так уж доверяю давним знакомым. Для меня имеет значение мое внутреннее чутье о людях, я живу настоящим моментом и предпочитаю иметь дело с их дерьмом позже.

– Это очень романтично, Вэндал, очень в твоем стиле.

– Ты думаешь? Однако я серьезен. Ты можешь остаться здесь, насколько хочешь, я не возражаю. Даже после того, как я вернусь домой через несколько недель. Если хочешь, то можешь пожить тут, расслабиться, пофотографировать и просто подумать о жизни, все в порядке.

Она на некоторое время замолчала, и я рад, что она не может уйти.

– Не думаю, что он так нравился бы мне без тебя, – говорит она, и её голос наполнен грустью.

Я снова вытираю чернила и кровь с её спины, прежде чем ответить ей.

– Я мог бы приезжать на выходные. Это не так далеко. Может, не каждые, смотря над чем я буду работать. Подумай об этом.

То, чего я действительно хочу, так это забрать её с собой домой, но понятия не имею, как буду держать её в неведении относительно аварии, группы и каждой другой гребаной вещи, о которой я пока не готов ей рассказать. Если бы она осталась здесь, и я просто приезжал бы на выходные, то смог бы изолировать её от остальной части своей жизни и не втягивать в это дерьмо.

Именно так, только если она захочет меня видеть после времени, проведенного здесь. Я не смогу остановить себя только при условии, что это может продолжиться. Я никогда раньше не думал о женщине в долгосрочной перспективе. Все они были лишь на время. Но с Табитой… Чем больше времени я провожу с ней, тем больше не хочу, чтобы это заканчивалось.

– У тебя есть работа? – спрашиваю я, хотя знаю ответ.

Она раздраженно выдыхает.

– Я оставила свою работу после того, как Ник скончался. Я просто не могла больше с ней справляться. Большинство дней я не могла встать с постели, а когда приходила, то не могла взаимодействовать с людьми. Я была в полном раздрае. Я проводила почти целый день в ванной, плача. Они уволили бы меня, в конце концов. У меня был долгий разговор с моим боссом, и она согласилась сказать компании уволить меня так, чтобы я могла оформить пособие по безработице на несколько месяцев, и попытаться выбраться из своей депрессии.

– Это отстойно. Сожалею об этом. Кем ты работала?

– Просто работник на ресепшене. Ничего захватывающего.

Я нахмурился:

– Не говори так. У тебя была работа, и я уверен, ты была великолепна в этом. У тебя очень приятный голос и охренительная улыбка. Это то, что люди хотят видеть и слышать.

– Спасибо, но это не то, чему я хотела бы посвятить свою жизнь.

Я стягиваю перчатки и кладу руки на её обнаженные плечи:

– Давай сделаем перерыв. Повернись.

Поворачиваясь ко мне, она вытягивает руки над головой и разминает шею, её груди превосходно приподнимаются. Импульсивно я наклоняюсь вперед и целую ложбинку между ними.

– Ты выглядишь чертовски сексуально, сидя таким образом. Я забыл, что хотел сказать.