Страница 39 из 62
— Понимаю, — говорит мне Йен, даже если я сомневаюсь в том, осознаёт ли он, что значит быть вынужденным беспокоиться о наличии крыши над головой. Правда в том, что он в любой момент может изменить своё решение и переписать на себя дом, подписанный его именем.
— Значит, ты полностью порвала со своим женихом?
Этот его вопрос странный, и он имеет мало общего с этим вечером.
— Абсолютно, — убеждаю я, внимательно за ним наблюдая. — Но ведь ты уже об этом знал.
— Иногда один передумывает, — говорит мне загадочно.
— Да, но если бы я передумала, я должна была бы проинформировать тебя. Хочу сказать, как твоя ненастоящая невеста… — напоминаю ему я.
— Даже если ты ненастоящая невеста, которая старается усидеть на двух стульях… — отвечает.
— Я тебе об этом уже говорила. И всё же я из тех людей, которые почти никогда не возвращаются назад. Чарльз на самом деле не был подходящим для меня человеком. Мне понадобилось немного времени, чтобы понять это, но я провожу так много времени на работе, что тяжело рассуждать с той же ясностью.
Моя фраза заставляет его рассмеяться.
— Я тебя понимаю.
Нас перебивает звук таймера из кухни.
— Я думаю, что готово, — говорит мне он, поднимаясь. — Не хочешь присесть за стол? — спрашивает меня.
Мое лицо очень удивленное.
— Ты сам готовил? – спрашиваю.
— Конечно. А ты как думала? — отвечает мне, исчезая на кухне. В некоторой степени этим вечером Вера угадала.
— Закуска, — объясняет мне он, садясь напротив и ставя на стол блюдо с большим выбором сыров и джемов. — Прошу тебя, скажи, что ты попробуешь все виды сыров, — просит он с сияющими глазами.
— Да, все, — уверяю его я, смеясь над его выражением лица.
— Вот отлично. Я почти искусился назвать тебе какой-нибудь конкретный вид, но не хотел раскрыть всё меню. Однако здесь даже есть тофу…
Я, действительно, поражена тому, что он помнит, что я вегетарианка и что он был обеспокоен нахождением подходящего меню. Эта мысль настолько выводит из равновесия, что я беру свой бокал, чтобы снова его наполнить: это лучше запить.
— За что выпьем? — спрашивает он меня, поднимая бокал.
— Я, правда, не знаю…, — бормочу я, стараясь что-то придумать. — Чтобы на работе всё было хорошо? — спрашиваю я, ссылаясь на Беверли.
Лицо Йена слегка мрачнеет.
— Не думай вечно о работе, — напоминает мне он. — Выпьем за новые возможности.
Эта фраза может иметь множество значений, но, непонятно как, мне приходит в голову лишь одна возможность, и это мужчина напротив, решающий поцеловать меня снова этим вечером. Картина до такой степени шокирующая, что я тут же стараюсь отогнать её. Йен не может не заметить, что я щурю глаза.
— Всё хорошо? — спрашивает он, чувствуя что-то интуитивно.
— Более или менее, — отвечаю я. — Даже если сказать по правде, ты меня немного нервируешь, – это признание вырывается у меня безотчётно.
Йен, видимо, не оценивает мой ответ.
— Мне очень жаль, потому что я действительно старался, чтобы ты в любом случае почувствовала себя, как в своей тарелке.
Я прекрасно знаю, что он это сделал. И он настолько вежливый этим вечером, что я чувствую себя плохо. Это так сильно отличается от его обычного поведения, что я не понимаю, каков его план.
— Всё это меня и нервирует, — стараюсь ему объяснить. — В основном ты не такой раскованный.
— Чувствую, я должен поправить тебя: я действительно такой, но лишь с теми, кто позволяет мне быть таким, — отвечает в том же тоне.
— Зачем этот ужин? — спрашиваю я, переходя прямо к делу.
Йен поднимает глаза к небу, стараясь не потерять терпение.
— Это всего лишь ужин, расслабься, — старается успокоить меня. — Как бы там ни было, мне казалось приятным поболтать обо всём, о падении на охоте, о том, что ты сказала моему дедушке…
— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Там не о чем говорить, — отвечаю обиженно. Но он не попался.
— Я очень хорошо знаю своего дедушку. Он решительно был самым присутствующим в моей жизни, какими не были мои родители, которые, в свою очередь, вечно были в командировках и на приёмах, так что не надо рассказывать мне басни.
— Предполагаю, что моим желанием не было рассказывать кому-либо про обмен мнениями с герцогом Ревингтоном.
— Мы не говорили ни о чём важном. Говорили о том, как я отличаюсь в сравнении с твоими обычными «избранницами», — говорю ему неопределённо.
Йен нервно жуёт свой кусочек.
— Он тебя как-нибудь обидел? — спрашивает, испытывая меня с маниакальным вниманием.
А вот теперь моя очередь поднимать глаза к небу.
— Ты, что, действительно думаешь, что я не могу себя защитить?
И он думает, что знает меня, хорошо знает, из чего я сделана, особенно если меня спровоцировать.
Кажется, мои слова успокоили его.
— Среди всех людей, которых я знаю, ты сумеешь защитить себя лучше всего, — уверяет он меня, признавая совершенно очевидную истину.
— Тогда не бойся! Я знала, что меня ждёт, и знала, как отвечать. Ничего особенного не случилось, по крайней мере, до тех пор, пока я не дала фазану сбежать, — добавляю с капелькой иронии.
Йен смеётся.
— Это мне уже сообщили, — в его глазах всё больше одобрения. — Я в этом и не сомневалась. В конце концов, ты отправил защитника животных на охоту, чего ещё ты мог ожидать? — спрашиваю, продолжая жевать.
— Ничего. Я лишь надеялся, что ты решишь не направлять ружьё против некоторых охотников, — говорит мне, посмеиваясь, пока берёт кусочек бри.
— Ну, тебе было бы легче узнать, что я этого не делала, — бурчу я, хватая кусочек зернового хлеба.
* * *
— Ты закончила? — спрашивает он меня, указывая на мою тарелку.
— Да, и мне очень понравилось, — заверяю его я, помогая собрать тарелки.
— Окей, а теперь время для главного блюда, — открывается он мне, появляясь из двери кухни.
— И что это будет? — спрашиваю с любопытством.
Он появляется минуту спустя с дымящимся противнем.
— Итальянская кухня: баклажаны с пармезаном, — объясняет, ставя всё на стол. Вид потрясающий.
— Уверена, ты не купил всё это готовым? — спрашиваю его недоверчиво.
Йен делает вид, что возмущается.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, ты же не мог всё это приготовить самостоятельно…, — говорю я, думая о времени, необходимом для приготовления блюда такого рода. Мы вышли из офиса поздно.
— Я это приготовил вчера вечером с помощью телефона от моей домработницы. Но это сделал я!
— Ты уверен, что не положил туда яд? — подшучиваю я, накладывая себе большую порцию.
Он хватает свою вилку и берёт еду прямо из моей тарелки. Жуёт и потом проглатывает.
— Видишь? Я ещё живой, — говорит мне, подмигивая.
Я вырываю тарелку из его рук и начинаю пробовать. Это блюдо кажется поистине божественным.
— Хорошо, — уверяю я немного после.
— Всего лишь хорошо? — спрашивает он меня почти обиженно.
— Окей, действительно хорошо! Что тебе ещё нужно?
— Как минимум «непревзойдённо», особенно потому что «такие, как я» не готовят! — язвит он. — Следовательно, я бы хотел дополнительные баллы за своё усердие. И за хороший результат.
— С чего ты взял, что я говорю подобные вещи? — спрашиваю его раздражённо.
— Может, я ошибаюсь? — спрашивает он, ничуть не задетый моим тоном. — Правда в том, что это ты слишком предсказуема в своих суждениях о богачах.
Я пристально смотрю на него в течение нескольких секунд с угрожающим видом.
— Мы отвлеклись, — говорит мне он. — Мы не закончили разговаривать о том, что ты сказала моему дедушке.
— Видимо, он не отступит. Нельзя сказать, что я этого не ожидала, в основном у него всегда есть какая-то определённая цель.
— Если ты действительно хочешь это знать, — говорю я, делая глоток вина. — Почему бы тебе не спросить его самого? — предлагаю ему.
— Я уже это сделал, дорогая моя Всезнайка, и он мне не ответил, — жалуется он. Какой мудрый человек этот герцог.