Страница 5 из 11
Франциско (обаятельно улыбается). Как в России плеснут — так нигде не плеснут! По-русски, от сердца, благодарю…
Педичев (еще подливает). Пей, мужик, не робей!
Клавдия (старику). Что ты делаешь?
Педичев. Будь мужиком!
Клавдия (Педичеву). Если мне хорошо — тебе плохо?
Педичев (подмигивает Франциско, чокаются). Кто не с нами — тот против нас!
Клавдия с ревом выбивает у него из рук кружку, хватает несчастного за волосы, утаскивает прочь из гостиной. Тишина.
Нюра. Милым браниться — что тешиться.
Фидель. Дай Бог здоровья, маме в этом году… 98?
Педичев. На три года будет постарше меня.
Фидель. А тебе, папа, стукнуло…
Педичев. 98. Мог бы знать, сколько годков родному отцу.
Фидель. Маме — что, 101? Ну, по виду не скажешь…
Педичев. Знает секрет.
Фидель. Какой?
Педичев (хитро усмехнувшись). За любовь, что ли — как?
Нюра (встает, поднимает кружку). И вам того же, Федор Кузьмич.
Пьют. Из-за двери доносится вой человека-волка. Пошатываясь, возвращается в гостиную существо в серебристой парандже.
Фидель (торопливо встает навстречу). Как ты, Усяма? Нехорошо получилось — ай-ай… Я беспокоился, папа беспокоился…
Нюра. И я беспокоилась.
Фидель (услужливо подставляя стул). И Нюра, вот, тоже…
Усяма (слабым шепотом). Пилад…
Фидель. Усяма, прости меня, да?..
Нюра. Может, свеженьких щишек добавить? Свининка парная, я даже ее не морозила, сразу в кастрюлю бросила…
Существо в парандже с той же реакцией, напоминающей рвотную, снова уносится прочь. Тишина. Рэйчел внезапно хватает Ваню за волосы, с визгом утаскивает под стол; оттуда, из-под тяжелой плюшевой скатерти, невнятно доносятся звуки непонятной борьбы, повизгивания, покрикивания, причмокивания, воздыхания и выдохи…Тишина.
Фидель (осторожно). Красиво сидим… Папа, скажи? (Вдруг, хлопает в ладоши и снова скандирует). Папе слово! Папе слово! Папе слово! Папе слово! (Тянется к отцу — обнять и поцеловать).
Старик останавливает сына на расстоянии вытянутой руки.
Папа, стой так, умоляю!
Старик, в самом деле, застыл.
Картинка из детства, вдруг, вспомнил: как ты возвращался работы… Усталый, но все же довольный… Мама на стол накрывала, а мы теснились вокруг тебя и умоляли спеть нашу любимую, революционную, папа… И как ты вот так же, по-ленински, скромно выставлял руку, чтобы мы вели себя потише…
Педичев. Когда это было, сынок?
Фидель (мгновенно наливаясь слезами). Вчера… Позавчера, я не знаю…Я так взволнован… Ужасно растроган… (Садится).
Педичев. Мать правду сказала: ты, сын, постарел.
Фидель. Папа, я все объясню…
Педичев (берет в руки кружку, закрывает глаза, по-ленински выставляет руку и цитирует). Наш паровоз, вперед лети…
Фидель (негромко подпевает). В Коммуне остановка…
Педичев (так же угрюмо цитирует). Другого нет у нас пути…
Фидель(со слезами в голосе). В руках у нас винтовка… (Натурально с рыданиями устремляется к отцу). О, Аллах!..
Педичев (одной рукой, но крепко прижимает сына к груди). Что, сукин сын, не забыл?
Фидель (со слезами). Повторял про себя эти строки — днем и ночью, ночью и днем…
Педичев (слезы в глазах, скупо признается). Ну-ну, я тоже скучал…
Фидель (озираясь, вдруг, шепотом). Я как скучал, папа — не рассказать…
Педичев. Когда из Кремля поперли — я на тебя пару лет сильно обижался… Вот, думал, сынок удружил…
Фидель (шепотом, со слезами, на ухо отцу). Меня же похитили, папа…
Педичев. …Потом, когда страна обвалилась, я опять на тебя рассердился: эх, думал, из-за него! Я бы там был — я бы им не позволил! (Вдруг, смотрит на сына). Как ты сказал: похитили тебя?..
Фидель. Папа, тише, прошу…
Педичев. Это кто же похитил?
Фидель. Я тебя умоляю…
Возвращается существо в серебряной парандже.
(Вдруг, громко и весело). Тост, тост! Папе слово! (Хлопает в ладоши, скандирует). Па-пе сло-во, па-пе сло-во, па-пе, сло-во! Папа хочет сказать! Мы тебя ждали, Усяма, садись, пожалуйста! (Усаживает существо за стол).
Педичев (задумчиво разглядывает существо, поднимает кружку). Времена наступили, скажу вам, такие…
Фидель. Плохие!
Педичев. Хреновые.
Фидель. Очень!
Педичев. Называется, дожили: только включаю вчера телевизионный канал Евроньюс — и слышу такое…
Фидель. Какое?
Педичев. Аж волосы дыбом!
Фидель. Аллах!
Педичев. Аукцион такой в Лондоне есть, называется Сотбис… Нюра, слыхала?
Нюра. Еврейское имя…
Педичев. Вот именно: Сотбис! Своими ушами!
Фидель (встревоженно поглядывая на существо в парандже). Да что там, на Сотбисе, папа?..
Педичев. Сам видел, сам слышал — и сам же ушам не поверил.
Фидель. Папа, уже говори!
Педичев. Целый, подумай, миллиард гребаных долларов сразу дают — начальная, говорят, цена! — за мумию вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ульянова-Ленина!
Фидель. Европа — всегда говорил — Содом и Гоморра!..
Педичев. Все у них продается, и все покупается!
Фидель. Не говори, папа: все на продажу!..
Картина третья
В темноте загорается тонкий луч фонарика. Бегает по комнате, попеременно выхватывая: стол, диван, проч.
Франциско (шепотом). Рэйчел, ты где?.. (Подходит к столу, прислушивается). Рэйчел, ты тут?
Из-под стола доносится невнятное бормотание.
Эй, ты слышишь меня?..
Рэйчел (выползает из-под стола, заметно, под кайфом, глядит мутным взором, язык заплетается). Фэ-ффак…
Франциско (шепотом) Ты одна?
Рэйчел в ответ только потянула носом воздух — как хрюкнула.
Где фашист, тебя спрашивают?
Рэйчел в ответ, покачнувшись, хрюкает.
Ну, ты тоже лизнула, я вижу…
Рэйчел (вдруг, хнычет). Он-н с-сам всё-о сожра-ал…
Франциско. Ты узнала, где ход в Мавзолей? Отвечай, не качайся, прошу…
Рэйчел. В ма-авзале-ей им-мин-не тав-вар-рища Ле-энинаа?..
Франциско. Ну, ты нажралась, однако же, как у нас в Басконии говорят! Столько жертв, неужели все зря? Один любовный роман со столетней старухой мне стоил…
Рэйчел (бессмысленно ухмыляясь). С-старууу-хой…
Франциско. И русский фашист — я не знаю, что лучше…
Рэйчел. О-он хоро-оший…
Франциско. Рэйчел, кончай… Рэйчел, послушай… Ты, что ли, в него?.. (Трясет ее). Не теряй головы… Для чего мы все это? Мы тут — для чего?..
Рэйчел. С-ссот-биссс, а-аукци…
Франциско (торопливо зажимает ей рот). Рэйчел, молчи, ты нас раскроешь…