Страница 8 из 13
Молчат.
Монтер. Так что же мне теперь… не жить?..
Оличка тяжело вздыхает.
Ну, хочешь, я исчезну?
Оличка (устало). Куда ты исчезнешь?..
Монтер. Куда — я не знаю. Никто не знает, куда все исчезает. Исчезну — и все. Хочешь?
Оличка. О-о… (Молчат.) Я так устала, Михаил…
Монтер. Я тоже устал.
Оличка. Я от тебя устала.
Монтер. Я без тебя устал. Полторы недели — огромный срок. Еще полнедели и я, наверно, не выдержу. Тогда уже точно…
Оличка. Выдержишь, Михаил. После недели ты тоже говорил, что не выдержишь — а выдержал…
Монтер. Да, но чего это стоило? Я снова начал писать стихи.
Оличка. Вот этого, пожалуйста, не надо! Я, кажется, запретила тебе писать плохие стихи!
Монтер. А мне больше ничего не остается, любимая!
Оличка. Остается! (Кошкину.)Он такой инженер на электростанции! Если бы ты, Левочка, видел, как он ремонтирует утюги! А это он дурачится!
Монтер. Я не дурачусь. Могу прочесть свежие. Чтобы поверила.
Оличка. Не надо!
Монтер. Но они касаются тебя лично!
Оличка. Тем более!
Монтер. Я жду тебя.
Оличка. Михаил, я тебя прошу!
Монтер (фатально). Это уже стихи.
Оличка. Я не буду слушать бездарные стихи!
Монтер. Будешь. Каждый имеет право быть выслушанным.
Оличка. Говори прозой!
Монтер (упрямо). Только стихами, любимая.
Оличка затыкает уши и с болью глядит на притихшего Льва.
Я жду тебя. Как смерть причастья. Как верующего Бог.
Я терпелив. Но в этот час, подкожный, я несчастлив, все вкось и вкривь!
Четыре покосившихся стены, четыре сросшихся угла —
четыре хранилища несметной тишины вдруг о любви заговорили!
Внезапно Лев Николаевич падает на колени и тоскливо, вдруг, завывает. Оличка пытается его поддержать, а он все равно воет.
Оличка. Левочка, бедненький мой… Левочка, ой… Бедный, какой же ты бедный…
Кошкин. Оличка, вы простите, но я отчего-то вспомнил… (Закашливается.)
Оличка. Не вспоминай, умоляю!..
Кошкин (выпрямляется). …как два на человека…
Оличка. Боже, ты плачешь?..
Кошкин (мужественно продолжает). …били в живот… по ребрам, по печени… по почкам, в диафрагму, в пах… (Зажмуривается.) Ногами…
Монтер. В пах ногами — плохи дела!..
Оличка. Сколько же ты натерпелся, Левочка!.. (Обнимает его.) Ты все время меня отпускаешь от себя, обними меня, что ли, покрепче!
Кошкин (обнимает ее). Боже, по ребрам, в пах…
Оличка. Обнимай меня крепче — станет полегче, Левочка!..
Кошкин (обнимает покрепче, однако ему, похоже, не легче). В диафрагму…
Оличка. Ах, Левочка, жалуйся, но не так… Так больше не надо… Ну, успокойся, пожалуйста… Боже, довольно…
Кошкин. Отчего мне так больно, Оличка?..
Возникает мелодия ЛЮБВИ. Электромонтер, похоже, справился с замком, устремляется вниз. Грозно звеня цепями, спрыгивает наземь. Возлюбленные вздрагивают, мелодия обрывается. Электромонтер — в железных когтях — на них неотвратимо надвигается. Кошкин отступает. Оличка собой прикрывает любимого человека.
Монтер (дышит сбивчиво). Лев Николаевич, послушайте… может… подумал… не того поели?
Оличка. Левочка, не бойся, не дрожи…
Монтер. Или, может, совсем не ели?..
Кошкин. Действительно… я не обедал…
Монтер. Так выли — как будто голодный… Вам нужна помощь? Или так выть — что ли, в порядке вещей?..
Кошкин. Каких вещей?.. А, нет, не в порядке…
Оличка. Левочка, что у тебя не в порядке?
Кошкин. Оличка, у меня…
Монтер. А если в порядке — дела ваши плохи… Надо бы «скорую».
Кошкин. Нет, мне не надо… (Озирается на скамейку.) Если только товарищу… гражданину… но, кажется, спит…
Монтер. Мне это нетрудно: поскольку вы имеете отношение к Оличке… Сейчас я пойду, там, у выхода из парка есть автомат…
Кошкин. Он не работает.
Монтер. Как? Почему?..
Кошкин. Товарищ его сломал… Гражданин…
Оличка. Все равно, пускай вызовет, Левочка.
Кошкин. Лично мне «скорая» не нужна — если мне… Но если для человека…
Монтер. Я недавно звонил… полчаса… Когда он успел его поломать?
Кошкин. А… (Как завороженный глядит в ту сторону, откуда являются Длинный и Пониже.)
Монтер. Всего полчаса… сам звонил… был в полном порядке… (Смотрит на Кошкина.) Только не гнитесь опять, потерпите, не надо выть… Я вызову «скорую» и вернусь…
Между тем, Длинный и Пониже фатально приближаются. Кошкин, внезапно схватившись руками за голову, уносится с криком: «не хочу-ууу!» по одной из аллей. Оличка кричит: «Левочка-ааа!» и устремляет следом. Электромонтер было торопится следом за нею, но запутывается в когтях, падает, с яростью их сбрасывает, кричит: «любимая-ааа!» и убегает. Длинный и Пониже останавливаются у фонтана.
Длинный. Толя, здесь.
Пониже. Сам знаю.
Оба сгибаются над кромкой, чего-то ищут на дне…
Часть вторая
Длинный, Пониже и между ними Константин. Сидят на скамейке. Вид у Кости заспанный.
Пониже. В жизни, Костя, я тебе скажу, всего…
Длинный. Константин, ты же знаешь!
Пониже (сурово глядит на Длинного; Косте). Не то, что я прав, а ты не прав. Кто прав вообще — знаешь? (Сурово глядит на Костю, который широко и сладко зевает). Не знаешь. (Глядит.) Вот это. (Демонстрирует кулак.) Железо.
Длинный. Константин! Вот что он говорит — я уже убедился!..
Пониже. Тебе, кажется, слова не давали.
Длинный. Толя, я же с тобой согласен!
Пониже. Ты со мной согласен, а я с тобой не согласен.
Длинный. Толя, я же за тебя!
Пониже. Дашь сказать?
Длинный. Дам.
Пониже (не сразу). Костя, я тебе скажу, ты меня знаешь: я, если что — я очень яростный, а потом жалею.
Длинный. Он жалеет, Константин, он не хотел!..
Пониже (Длинному). Заткнись. (Косте.) Хотел. Но хотел — чтобы как у людей. По-человечески.
Длинный. Собаку-то за что, Константин?
Пониже. Я тебе, Костя, скажу…
Длинный. У Толи сердце, у меня сердце!..
Пониже (тяжело глядит на Длинного). Собака, Костя, ты знаешь, что такое собака?
Длинный. Собака, Константин, это друг человека!
Пониже. Какого человека?
Длинный. Человека, Толя… Ну, человека… Чего не понятно?..
Пониже (тяжело глядит на Длинного). Чего ты в этом понимаешь, Пачкун?
Длинный. А чего, не правда, скажешь? Толя, не правда, скажешь?..
Пониже. Ты меня лучше не зли. Лучше будет. У тебя в каждой ноздре по правде и ты ими сморкаешься налево и направо — где хочешь.
Длинный. Ничего себе заворотики…