Страница 15 из 17
Затем взял ручку и подписал договор.
Оуэн сделал глубочайший вздох облегчения. Штамм сердито посмотрел на него, бросил ручку и небрежно передвинул бумаги на другую сторону стола. Юрист поднялся на ноги.
— Свидетели, пожалуйста, — сказал он.
— Для договора на передачу прав? — спросил Штамм. — Это обычная процедура?
— Рекомендуется для подобных случаев, — ответил юрист голосом, не терпящим возражений.
— Хорошо, я засвидетельствую, — вызвался Оуэн. — Где подписывать?
— Нет, вам нельзя, — медленно осмотрев его, сказал юрист. — Кровное родство. Нужны незаинтересованные свидетели.
На самом деле юрист имел в виду, как Оуэн прекрасно понял, что свидетель должен быть вменяемым. Но он был слишком подавлен, чтобы обидеться на такой намек.
В ЭТОТ удачный момент показался доктор Краффт, быстро шагающий по террасе.
— Начальник Иган! — негромко, но взволнованно позвал он. — Начальник Иган, вы нашли какой-нибудь след малыша Макси?
— Доктор Краффт! — прокричал Оуэн и затем, поразившись громкости собственного голоса, подошел к двери и сказал потише: — Доктор Краффт, можете подойти к нам на секунду? Нам нужен свидетель подписи дяди Эдмунда.
— Два свидетеля, — решительно сказал юрист.
— Ах, да, конечно, — улыбнувшись, сказал доктор Краффт. — Польщен, весьма польщен. Мой дорогой начальник, возможно, вы составите мне компанию? Идемте.
Сглотнув, Оуэн отошел в сторону, чтобы пропустить их. В конце концов, контракт был подписан. Худшее, разумеется, осталось позади. Но он не выпускал часы из рук, с жаром молясь, чтобы не пришлось рисковать и пользоваться ими снова, пока смотрел, как доктор Краффт ставит свою (весьма простую) подпись в нужной графе.
Быстро подойдя, Иган сделал из процедуры подписания небольшое представление. Он хотел узнать, под чем ставит подпись. Краснея, но не меняя решения, он поднес договор к окну, чтобы получше все рассмотреть. Оуэн крепко стиснул часы в руке, не сводя взгляда с Игана, и ожидая услышать фатальный телефонный звонок.
Иган, удовлетворившись увиденным, приложил договор к окну и трудолюбиво нацарапал на нем свое имя. Но не успел отнять ручку от бумаги, как телефон разразился яростным звоном.
— Я возьму! — ловким движением опережая порыв Оуэна, сердито отрезал дядя Эдмунд. — Алло, алло? Да, говорит С. Эдмунд Штамм. А вы кого ожидали? Я...а, «Метро»! — Его голос стал приторно сладким.
Помещение поглотила тишина. Едва слышное жужжание динамика телефона можно было принять за шмеля, говорящего на человеческом языке.
— Меня просили сообщить вам, мистер Штамм, — прожужжал шмель, — что мы пересмотрели свою позицию относительно «Леди Пантагрюэль». Наша компания только что подписала договор с Джессикой Тэнди, и мы хотим, чтобы она сыграла главную роль в вашей пьесе. Мы готовы заплатить на десять тысяч больше, если пьеса еще продается.
— Конечно, продается! — радостно прокричал дядя Эдмунд. — Я... гм... я перезвоню вам через пять минут. Спасибо. До свидания!
Он повесил трубку каким-то странным движением, потому что уже встал с кресла и направился к Игану и договору.
— Отдай мне документ! — потребовал дядя Эдмунд. — Иган, ты слышишь меня? Верни его мне, пока я не сказал мэру, чтобы он уволил тебя!
— Иган, — нет! — выскакивая из-за стола, дико прокричал Оуэн. — Не вздумайте этого делать! Он подписал его! Клэр купила пьесу!
— Докажи! — выпалил дядя Эдмунд. — Я выиграю у тебя в любом суде мира! Ты и твои вороватые дружки знали, что «Метро» согласится на мою цену! Неудивительно, что вы так спешили меня обмануть!
— А все потому, что вы... вы самодовольная старая жаба! — яростно выпалила Клэр.
— Клэр! — бегая кругами, умолял Оуэн. — Иган, пожалуйста! Дядя Эдмунд!
— Иган! — сказал дядя Эдмунд приказным тоном. — Не забывай, кто я такой. Отдай мне мою собственность, или я сделаю так, чтобы тебя уволили еще до заката!
— Ох, да сколько можно врать! — затараторил Оуэн. — Иган, он уже уволил тебя. Давай, разозлись на него! Мэр только что освободил тебя от обязанностей начальника полиции, — разве ты не помнишь? Я знаю, это еще не произошло... хочу сказать, вообще-то, произошло, но ты еще не знаешь об этом! Иган!
Но Иган, встревоженно глядя на Оуэна, уже вкладывал договор в протянутую руку Штамма.
Простонав, Оуэн достал и с тонущим сердцем повернул стрелки назад на пять минут, смутно понимая, что на этот раз окажется слишком далеко.
Его ожидания полностью сбылись.
Глава VIII. Управляемая ракета
С УЖАСНЫМ рывком весь мир ушел из-под ног Оуэна!
Страшная сила, казалось, вырывала Оуэна из себя самого, и, сжимая часы смертельной хваткой, он с головокружительной быстротой полетел в непостижимые измерения. Якорь поднимался неприятными рывками, пока Оуэн, вися на конце цепи, раскачивался, как маятник времени.
Опять загремел, завыл шторм прошлой ночи. Сверкнувшая молния на секунду осветила библиотеку тусклым, дрожащим светом. Через окно Оуэн увидел кипарис, победно выпрыгнувший из водной могилы и снова вросший корнями в скалу. Еще один рывок. Оуэн поднимался, но не мог понять, в каком направлении, а маятник времени раскачивался все сильнее.
Потом качнулся так, что вышел далеко за пределы, установленные часами. Каким-то непонятным образом перед Оуэном промелькнул радостный, пускающий слюни младенец, в котором он узнал себя. Затем Оуэн увидел бородатого старика и смутно вспомнил, что это его дедушка, и заметил индейцев, угрюмо строящих часовню под гораздо более молодым и более гибким кипарисом. Маятник остановился в крайней позиции. На мгновение все замерло и стало настоящим. Но прежде чем Оуэн оказался на твердой поверхности, мир полетел вперед, и он беспомощно понесся вместе ним, все быстрее и быстрее, прямо до того момента, когда Клэр, адвокат, Иган, доктор Краффт, Штамм и сам Оуэн встали из-за стола.
И дальше!
Лица и события беспорядочно мелькали. Оуэну показалось, что он увидел себя с серой бородой, Клэр, охваченную старческой дрожью, и как их правнуки с любовью сгрудились вокруг них. Затем опять пауза и рывок. Лица исчезли.
Оуэн был абсолютно убежден, что его тащат наверх вместе с якорем, где он взорвется, как глубоководная рыба, достигнув поверхности нормального времени, разбросавшись по многим векам. Он отчаянно хотел отпустить часы, но не смел. Инерция могла утащить его Бог знает куда, поскольку он был смазан чертовым напитком времени, этой смазкой так, что летел бы по скользким дорогам времени до самого... чего?
— Нет, нет, — пробормотал Оуэн себе под нос. — Как меня может разбросать по всему тысячелетию? Этого не может быть. Просто быть не может!
Опять все дернулось и замерло.
Затем Оуэна снова закрутило. Время стало твердым, а пространство — жидким, и его понесло назад в прошлое, во время до подписания договора, до уничтожения кипариса, в самое начало шторма.
На этот раз маятник качнулся слабее. Когда якорь поднялся, дуги, казалось, стали короче. Оуэн остановился в красном свете вчерашнего заката и снова начал пролетать через бесконечное повторение событий прошлой ночи.
Он закрыл глаза, будучи не в силах наблюдать, как кипарис снова постигнет удар неумолимой судьбы. И открыл их как раз вовремя, чтобы увидеть то, что заставило его затаить дыхание. Нечто, которое, на самом деле, принесет ему победу, если он когда-нибудь сможет остановиться, чтобы воспользоваться этим.
Оуэн проносился через ранние часы прошлой ночи. Двигаясь очень быстро и сжимаясь во времени, он заметил дьявольское лицо дяди Эдмунда у закрытой застекленной двери библиотеки. Оуэн увидел кирпич в руке Штамма, поднявшего взгляд на небо. Грянул гром, и вместе с ним кирпич разбил стеклянную дверь.
Ошарашенный Оуэн увидел, как его, оставшийся прежним, дядя вбежал в комнату, швырнул кирпич в стенной шкаф и яростно мелькающими руками в перчатках стал выгребать ценные и ужасные золотые монеты. Двигаясь, как молния, доморощенный преступник подбежал к сейфу, распахнул его дверцу и ссыпал монеты туда с быстротой, превышающей скорость света. В последний момент было видно, как дядя Эдмунд оглядел комнату, встретился взглядом с маленькой зеленой жабой, сидящей на столе, и яростно кинув Макси к монетам, захлопнул дверь сейфа.