Полдень (ЛП)

В КОНЦЕ КОНЦОВ, он вернулся к четвертому цветку и лег. Лепестки сомкнулись вокруг него. В ноздри ударил сладкий, прохладный аромат, было тепло, его легонько покачивало... и это последнее, что он помнил. На следующий день...

А на следующий день двое парней попытались убить его.

На рассвете цветы раскрылись, и все четверо пошли купаться в водоеме светящейся воды, которая на ощупь была, точно шелк. Потом во мху открылось еще одно маленькое отверстие и накормило их всех. Впоследствии, игнорируя бесполезные вопросы Уэстона, Серена ушла к своей работе. Оба парня холодными глазами наблюдали, как Уэстон последовал за ней.

Теперь Уэстон уже понял, что должен скоро уйти отсюда. Если он быстро не получил ответы на свои вопросы, то сам никогда не отыщет их. Поэтому он продолжал приставать к Серене, спрашивая, что это за городок, чем она занимается, на что похож окружающий мир, и тысячи других вопросов, которые явно вообще ничего не значили для нее. Иногда она отвечала, но лишь раз оказала Уэстону настоящую помощь. Она сказала:

— Спроси об этом Знание.

И показала Уэстону направление.

Возможно, она попросту хотела избавиться от его назойливого присутствия.

Во всяком случае, он последовал указанному Сереной направлению, чувствуя себя невежественным ребенком в мире сверхумных взрослых. Но само слово Знание звучало весьма обнадеживающе. Библиотека аудио или видеокниг, или какой-то радио-атомный мозг. Уэстон чувствовал растущее волнение, пока шарил по тому зданию, на которое указала Серена.

Он не сразу нашел его. Комната выглядела обычной, если вообще могла показаться обычной любая здешняя комната, залитая глубоким холодным светом. Но через какое-то время один из молодых людей пронесся мимо Уэстона в дверной проем и прошел к дальней стене.

В стене возник яркий цветной овал. Человек стоял и, казалось, что-то слушал. Затем развернулся и ушел через другую дверь. Яркий овал погас.

Когда Уэстон подошел к тому месту, овал снова засветился. Да, это и было Знание. Эквивалент супербиблиотеки. Машина, радио-атомный мозг, механический коллоид, кульминация всех вычислительных машин эпохи Уэстона. Знание отвечало на вопросы. Раса Серены нуждалась в таком радио-атомном мозге, потому что давным-давно, многого веков назад, утратила определенный человеческий фактор.

Она утратила способность мыслить.

Да, у здешних людей была инициатива. Но таковая есть и у растений. У каждого цветка. Они могли оперировать неразумными вещами. Включать и выключать их по мере надобности. Знание объяснило это в ответ на тихий вопрос Уэстона.

Но Знание было всего лишь машиной — и она не понимала, что именно хотел узнать Уэстон. За этим ярким овалом Уэстон невольно представлял себе человека, одаренного сверхчеловеческой мудростью и одновременно дружелюбного. Но, разумеется, там не было ничего подобного. Только радио-атомный мозг, включающийся, чтобы выполнять определенные функции, но не имеющий инициативы давать людям те знания, которые были им необходимы.

Но наконец-то, Уэстон получил ответы на свои вопросы.

Потом он вышел на улицу подышать свежим воздухом. Он чувствовал, что задыхается. Вдалеке он видел Серену и молодых людей, работающих со своими неземными огнями, а наверху ярко светило солнце долгого полудня Человечества.

Да, это был полдень. И этот полдень длился уже тысячи лет!

Трудно сказать, что Уэстон ожидал найти в будущем. Но уж явно не то, о чем рассказало ему Знание. Он стоял, потея и странным образом не желая никуда идти. Не желая вообще двигаться. Вокруг что-то тихонько шелестело во мху. Он слышал что-то похожее на треск пламени, и дважды услышал глубокий вздох, словно какой-то гигант сделал свой первый в жизни глоток воздуха.

Вокруг стоял полдень. Это и было ответом на все его вопросы. Полдень, длившийся, возможно, уже миллионы лет. Уэстон попытался постичь это. Но это было все равно, что постичь поток. Ему трудно было осознать, что, когда вы достигаете совершенства в буквальном смысле этого слова, то дальше уже некуда подниматься, и невозможно упасть.

Раса Серены достигла совершенства. В полдень Человечества она остановилась. И никогда не будет ни продолжения дня, ни сумерек, но, холодно подумал Уэстон, в конце концов, настанет ночь!

Он знал, что подобное уже происходило прежде. Муравьев и пчел находили в окаменелостях миллионолетней давности, и это были точно такие же пчелы и муравьи, как и современные. А также обычные тараканы — сто миллионов лет они не меняли свой облик. Когда-то они достигли совершенства, абсолютной адаптации к своей среде, и — остановились. А теперь и род человеческий так же остановился.

Полдень...

УЭСТОН ОТПРАВИЛСЯ искать Серену. Он все еще не мог осознать, что она... кто она такая. Он нашел ее, работающую вместе с двумя мужчинами, а среди огней неподвижно стояла фигура гиганта. Уэстон позвал девушку.

Полдень!

Теперь он знал, какую работу они выполняли и почему она так поглощала их. Он знал, что они творили жизнь. Творили бесконечно, безнадежно, жизнь в нестабильных формах, которые исчезали или уничтожались, как только выходили из огней. Он также знал о бесчисленных экспериментах, которые они уже испробовали и сочли бесполезными. И также, возможно, каким-то образом догадывался, почему они работают и почему все время терпят неудачи.

По аналогии ему стало ясно, что произошло с человеческим родом в интервале между его собственным временем и нынешней эпохой. Для этого он и искал Серену. Он хотел как следует рассмотреть ее странную, волнующую, сверхъестественную красоту и убедить себя, чем она является... кем она является.

В этой девушке ощущалось нечто гипнотическое. Такой блеск, такое совершенство, такая невероятная уверенность во всем, что она делала, без единого лишнего движения или момента нерешительности. Конечно, в ней все это было возможно — как невозможно в обычных людях. Потому что она то, кем была. Однако, Уэстону нужно было поглядеть на нее.

Он нашел ее работающей с двумя парнями, а среди огней увидел неподвижную гигантскую фигуру, возвышавшуюся над ними.

— Серена! — позвал Уэстон.

Если бы я только мог сказать ей, подумал он, убедить ее в том, что происходит, то, возможно, она был все же обратила на меня внимание.

Она шагнула вперед, стряхивая с рук язычки пламени, точно воду. Взгляд ее был еще более яркий, чем обычно, на прекрасном, даже светящемся лице.

— На этот раз мы добьемся успеха, — заявила она, и по спине Уэстона пробежал холодок. — Теперь, когда появился ты, для нас доступным стал новый фактор. Ты сам. Ты нужен нам. Знание только что нам сказало, что если мы используем твой разум, то получим лучшую возможность успешно завершить свою работу.

Уэстон заглянул в ее глаза и увидел там лишь пустоту. Внезапно девушка схватила его за руку. Она была сильной — ужасно сильной. Оба парня оставили свои огни с гигантской фигурой и двинулись к Уэстону.

Он вырвал руку и пошел, погружаясь по щиколотки в мох, пошел как можно быстрее к двери во времени у водоема под ярким, бесконечным небом полудня.

Но тут во мху что-то тихонько зашелестело, и внезапно Уэстон почувствовал, что его ноги что-то поймало и не пускает. Он попытался рваться вперед — и растянулся на земле.

Когда он сел, то увидел, что находится в кольце невероятных крошечных существ — не людей, не животных и не насекомых. Ярко расцвеченных маленьких существ, мерцающих по краям нереальным мерцанием. Пока он смотрел, двое из них распались и исчезли в воздухе. Другие, опустившись на мох, смотрели на него твердыми, блестящими самоцветами глаз.

Неудачные эксперименты... Он выбросил из головы эти мысли. Серена и оба парня стояли над ним, глядя сверху вниз с вежливым, но явным нетерпением... Ждут, подумал Уэстон, чтобы потащить меня в пламя и переформировать мое тело в...

Серена улыбнулась и протянула руку.