Убийство на экзамене

В этот раз выпускной экзамен с самого начала был какой-то странный. Перепутанные имена участников, толпа симулянтов, аферы с переодеваниями и не только - это немного необычно, но за рамки школьных будней не выходит. А вот убитый в коридоре министр образования - уже проблема. И ее нужно скрыть по приказу начальства, которое боится бюрократической волокиты в случае досрочного завершения экзамена. Двое молодых педагогов, нашедших мертвого министра возле своего поста, вынуждены взяться за расследование, потому что убийца постоянно за кем-то охотится, а полиции очень хочется найти козла отпущения.

Градова Ирина Леонидовна

Градова Ирина Леонидовна

Убийство на экзамене

Они бежали со всех сторон, крича страшными голосами. Лучше бы оказаться за пару километров от этого места, но было уже поздно. Меня боднули головой в живот, затем я получила ощутимый удар локтем под дых. Попытка стряхнуть с себя наплывших агрессоров оказалась тщетной. Заслонившись тяжелой сумкой, я собралась и энергично двинулась вперед, при этом нанесла удар локтем по чьей-то голове. Мое плечо отпустили, взамен с размаху наступили на ногу, но я рванулась посильнее. Затрещала какая-то ткань. Кто-то из агрессоров не удержался и упал. Раздался отборный мат. Растолкав беснующихся учеников, я наконец-то дошла до учительской.

- ...Но я не промах! - раздался голос новенькой учительницы начальных классов, которая пришла в нашу школу всего месяц назад. Звали ее Марина Павловна. Она была миниатюрная, как зарплата, отчего со спины ее часто путали с ученицами.

- Что же вы сделали? - заинтересованно спросили остальные присутствующие.

- Я вцепилась в какого-то ребенка, поэтому меня не выкинули! - гордо закончила она, воинственно взмахнув тонкими руками.

- Это вы хорошо сообразили, - похвалила ее бывшая завуч.

- А меня не выкинут - я толстая! - обрадовалась вторая бывшая завуч. - Марина Павловна, вы худенькая, вам надо поправиться, тогда вас не сбросят. Купите пирожков ради собственной безопасности.

- Что случилось? - спросила я. Разговор про пирожки и безопасность был совершенно непонятным.

- Меня чуть не выкинули с лестницы, - заявила Марина Павловна, закутываясь плотнее в невероятно цветастую шаль. - Правда, он потом уже у директора сказал, что принял меня за ученицу начальных классов, потому и пытался выбросить.

- Зачем?

- Потому что думал, что я ученица. Опять не понимаешь? Так, рассказываю с самого начала. Это все было очень неожиданно. Иду я вниз по лестнице, чувствую, в меня чьи-то руки вцепились, и пытаются вышвырнуть с лестницы. Но я не промах! Сама вцепилась в какого-то ребенка, нас двоих он уже не выкинул!

- Кто?

- Какой-то старшеклассник. Может, знаешь, высокий такой, бородатый, с пропитой рожей тридцатилетнего мужика.

- Знаю. Он из девятого класса. Единственный алкаш в своем классе.

- Оно и видно.

- Остальные наркоманы...

- Я его потащила к директору, - продолжила Марина Павловна.

- И что ему будет?

- Ничего, наверное. Он же вреда мне не причинил, состава преступления нет, значит, уже к вечеру обо всем забудет. А я буду ждать новых покушений.

- Быстро же вы адаптировались. И как увлекательно вы рассказываете о попытках убийства, - одобрила ее химичка.

- Да, у нас надо быть всегда готовыми к стычкам, - обреченно пробормотала учительница истории Дарья Геннадьевна.

- Не ходите по школе в одиночку, - посоветовала химичка.

- После такого стресса вам надо отдохнуть, - сказала я. - Сходите на вольные хлеба.

Вольными хлебами у нас называлось бесплатное нелегальное кормление учителей в столовой. Главным фактором была конспирация. Нужно было есть максимально быстро и максимально незаметно, желательно, в подсобке кухонного персонала или под столом. Чтобы директор не увидел.

- Хорошая мысль. Но сегодня директор злой, так что вряд ли поесть удастся.

Конечно, мы могли покупать обеды за деньги, но даром было экстремальнее и вкуснее. Кстати об экстриме:

- Скажите, куда можно положить этот мяч? - спросила я, доставая из сумки полусдутый волейбольный мяч, которым девятый класс играл на уроке.

- Засунь в дырку совятника, - посоветовала химичка, приглаживая свои густые черные волосы.

Скворечники валялись у нас в учительской с начала моей работы. Один из птичьих домиков назывался совятником и имел размеры собачьей будки. Я попыталась просунуть мячик в отверстие, но не преуспела.

- Положи вон на ту перевернутую парту, - сказала Марина Павловна. - Все равно его сопрут.

Это правда. Из учительской воровали все. Даже один ботинок физички, стопку тетрадей учительницы русского и шарфик Дарьи Геннадьевны.

Шли последние дни учебного года, ученики напоследок особо энергично изводили учителей, последние терпели, стиснув зубы, и мечтали о каникулах. Некоторые сознательные дети пытались исправить оценки. С этой целью меня позвал в коридор нервный мальчик из седьмого класса.

- Лидия Викторовна!

- Владимировна! Сколько можно?!

- Я сделал задание! - радостно вскрикнул он и с размаху ткнул мне в лицо помятым листком. Я рефлекторно отшатнулась.

- Не надо тыкать мне листом в глаз.

- Я не в глаз тыкал, а в нос.

Предполагается, что это должно меня задобрить.

У меня из головы не уходили мысли о каске или бронежилете. Потому что у нас не общеобразовательное учреждение, а школа диверсантов. Мы, учителя, не прикладываем усилий для образования с террористическим уклоном, оно само как-то получается. Чего только со мной не случалось за недолгое время работы! Строго говоря, не только со мной, но и с другими учителями, особенно молодыми. К мелкому хамству мы давно привыкли, к угрозам тоже, а вот к попыткам столкнуть с лестницы - еще не успели. Скорее всего, это приходит с опытом. А купить каску или бронежилет мне не позволяет зарплата. На нее и так ничего не купишь, разве что тройной рацион узника Освенцима. Но тогда не останется на прочие расходы. Приходится полагаться на двойной рацион. Зато диета 'Учительская' защищает от полноты.

Как будто учебного года было недостаточно, нас вдобавок направили на экзамены. Видимо, решили добить, чтобы повсеместно обновить педагогический состав. Неправда, кстати, что волнуются только сдающие - организаторы на ЕГЭ тоже нервничают. Иногда мне кажется, что проще будет сдать самим экзамен, чем провести его. На ЕГЭ церемониал такой, что после него выучить весь этикет королевских дворов - дело плевое.

Обязанности учителей, как полицейские, так и курьерские, на экзамене чрезвычайно разноплановы. Часть учителей берет на себя полицейские функции, обыскивая сдающих с металлоискателями у входа. Затем выпускников разбирает по кабинетам самая страдающая часть педагогов - те, кто попал организатором в аудитории. В коридорах сидит третья часть учителей, чья задача - провожать сдающих в туалет и бегать по этажам с поручениями. Все хотят попасть в первую или третью категории, при этом жалея вторую. Вторая завидует всем остальным, потому что в кабинетах можно только дышать, и то не слишком громко.

Меня зачислили во все списки идущих на экзамены. Во все пять. Больше никто из коллектива не пользовался такой популярностью. Я даже прониклась ощущением своей незаменимости - без такого ценного кадра ни один экзамен не обходится! Но затем, вспомнив, что многочасовые посиделки не оплачиваются, я поняла, что используют меня, как козла отпущения. То есть, буду работать долго, принудительно, зато бесплатно. Мечта, а не работник.

Экзаменационные козлы отпущения скопились в кабинете истории, куда втекал ручеек молока из коридора, и ждали нашу главную, которая должна была проинструктировать нас по поводу проведения экзамена. Бывшая завуч, женщина строгая и солидная, в специальном блокноте для педсоветов рисовала рыбок, особое внимание уделяя жабрам. Поскольку педсоветы и просто совещания проводились у нас почти каждую неделю, чтобы директору было не так одиноко, блокнот подходил к концу. Предыдущие его страницы были посвящены небоскребам с очень тщательно прорисованными окошками. Иногда в них даже можно было различить офисных сотрудников в клетчатых рубашечках, сидящих перед жидкокристаллическими мониторами.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.