Вперед в Ссср

Ладно - с этим те, кто повыше меня разберутся. А вот я бы коньяк поставил тому из наших канцелярских, кто обратил внимание, что Странник в Харькове, с 1929 по 1934 годы, жил на одной улице с Линником, и даже в соседних домах! Копнули, свидетелей нашли (хотя двадцать лет прошло, и каких!), установили факт их не просто знакомства, но и дружбы. И что еще хуже, по сведениям святош, Странник в сорок девятом был в СССР долго, то ли три, то ли четыре месяца - бывшему своему без кавычек, да еще работавшему в Конторе, куда легче за своего сойти, чем сынку белоэмигранта! И с кем он там встречался - как минимум, у него не один Линник был в "птенцах". А максимум - не был у него на связи кто повыше?

Но если Линник решил именно сейчас что-то организовать, значит он от Странника приказ получил? Вряд ли при встрече, личной или через даже связного - достаточно безобидного письма с заранее обусловленным содержанием, вроде "тетя Мотя приезжает тридцать первого". Но знать даже про такой канал, тоже полезно. И возможно, у Линника был и обратный выход связи, от себя к Страннику? Добраться до которого заинтересованы не только мы, но и "наши" в Ватикане - причем им даже выгоднее, чтоб процесс происходил на нашей территории, вне поля зрения Спеллмана и тех кто за ним.

Так что отец Серхио сюда не зрителем приехал. Хотя тоже вопрос - мог бы и в Москве дождаться? Нам не доверяет, или еще какие-то комбинации? К чертям - раз Пономаренко разрешил, допустить попа к оперативной информации, с меня какой спрос? А вот любопытно, Стругацкий на пару с братцем что в этой реальности напишут - после того как я Аркашу через все круги (ада или рая, вот не знаю) провел, свидетелем всяких событий? Знаю, что Аркадий уже в тетрадку что-то пописывает, но таится, как партизан - был бы он чужаком, я бы ту тетрадочку давно переснял и к делу подшил, но со своим как-то непорядочно бы получилось, по крайней мере, пока прямого приказа на то нет.

С утра Первого сентября мы сделали визит ректору. В кабинет вошли вдвоем, я и Аня - наши свита осталась в коридоре. Товарищ Куколь, увидев нас, вздрогнул и встал.

-Иван Никифорович, позвольте представиться еще раз - сказала Аня, улыбнувшись - Ольховская Анна Петровна. Вернее, в Киеве тогда под этой фамилией была. Не узнал меня товарищ Кавалеридзе - девять лет прошло. Выросли мы все, постарели...

У ректора взгляд затравленный - если ты тогда могла, Первого Секретаря к стенке, то в каком же чине ты сейчас? И с той же улыбкой, меня в порошок, даже не заметив. Ну а я думаю, что хотя товарищ ректор как боевая единица близок к нолю, но с отчаяния, что карьере, а то и самой жизни конец, вполне может решиться из чего-то шмальнуть - в этой реальности, пистолетики у ответственных товарищей (тем более на бандеровской Западеншине), обычное дело. Так что паранойя не помешает - Аня напротив ректорского стола садится, а я у Ивана Никифоровича сбоку стою, и хорошо вижу, что он попытается из ящика или из кармана достать, если ствол, то сразу ректора обезвреживаю, составишь тогда компанию Линнику. Ну а если будешь вести себя хорошо...

-Иван Никифорович, вы знали о существовании контрреволюционной антисоветской организации, которую возглавлял ваш подчиненный? - спрашивает Аня, ректор лишь мотает головой - тогда второй вопрос - знали ли вы о его антисоветских убеждениях и разговорах, которые он вел, в вашем присутствии?

-Подобные разговоры вели все! - восклицает Куколь - мы все-таки очаг образования и культуры!

-Не поняла? - удивляется Аня - вы хотите сказать, что антисоветчина, это неотъемлемая черта советского интеллегента?

-Нет, я хотел лишь сказать... Что наш, Львовский университет основан на полтора века раньше Ленинградского. Являясь старейшим вузом на территории СССР. Что обязывает...

-Быть еще более верным идее коммунизма - подхватывает Аня - а не играть во фронду. Настолько, что уже до убийств дошло! И мне, как женщине, особенно противно, что этот ваш Линник с девушками делал, пользуясь своим положением, как петух в курятнике. Так что не безобидные разговоры, а прямая уголовщина, причем с политическим оттенком. И отвечать вам за это придется - как допустили? Вашу судьбу после решат - ну а пока, дадите сейчас подробные письменные показания, что вы знали, видели и слышали по этому делу. Разговоры сомнительные вели - имена, фамилии этих "всех", и обстоятельства, где, когда, кто еще присутствовал? Товарищ майор (это ко мне), удостоверение покажите, чтобы гражданин Куколь в наших полномочиях не сомневался.

Я показываю "корочки" - не "инквизиторские", а МГБ. Раз Аня меня этим чином назвала (майор госбезопасности соответствует армейскому полкану - в этой реальности довоенную иерархию в Органах не отменили). Затем мы молча сидим и смотрим, как Иван Никифорович пишет. Сдавая "кровавой гебне" всех своих приятелей и коллег, чьи откровения слышал. Со стен осуждающе смотрят классики марксизма.

-О, да вы тут целую "Войну и мир" написали, Иван Никифорович? Что ж, пока продолжайте исполнять свои обязанности, о дальнейшей судьбе вас известят. Как вы понимаете, ваш пост, это должность номенклатурная, тут к кандидату высокие требования должны предъявляться. Надеюсь вы поняли, что никаких эксцессов во вверенном вам заведении случиться не должно? Очень не хотелось бы сюда ОМОН вводить - мебель переломают, убыток казне. Пока же, не смеем вас задерживать - у вас свои дела, у нас свои.

И когда мы вышли, Аня шепотом спросила у меня:

-Валя, я не слишком на "товарища брекс" была похожа? По-казенному говорить проще - но не хочу, чтобы люди привыкали. И боюсь, а вдруг сама не замечу, как такой стану?

В коридорах был народ, перерыв между занятиями. Не люблю такого - в лесу и то спокойнее, встречного незнакомца берешь на прицел или уклоняешься от обнаружения, ну а в толпе куда легче выстрелить в упор или ударить ножом прежде, чем кто-то успеет среагировать (правда, и уйти исполнителю сложно, если только он не камикадзе). Мазур шел впереди, за ним я и Кот прикрывали Аню с боков, замыкали группу Репей, Дед и с ними Мария. Перед нами расступались, но взгляды были недобрые. И когда мы уже спустились в холл, кто-то крикнул вслед:

- Стипендии наши отняли, и довольны? Чего лица прячете, боитесь в глаза взглянуть? Или такие уродины?

Аня остановилась. Откинула вуаль с лица, оглядела толпу. И крикнула:

-Вы ведь все знали! Я сама в университете училась, в Ленинградском, и знаю, что такое скрыть невозможно! И про кружок Линника, чему там по-настоящему учат. И красные гвоздики к памятнику носили - не одни ведь кружковцы? Но чем открыто сказать, вот с этим мы не согласны, и вот почему - хотели все тишком да тайком? И доигрались - сначала Голубева убили, затем Якубсона, ваши же кружковские, или вам не сказали, что Горьковский, кто Мишу Якубсона убивал, в ваш кружок ходил? Что-то вам непонятно, с чем несогласны - так спрашивайте, Партия выслушает и ответит. Себя подпольщиками вообразили - так мы-то не фашисты? Теперь вот в милиции сказали, еще один ваш студент пропал, Ваня Кармалюк - и что характерно, тоже кружковец. И как по-вашему, Советская Власть должна на такое смотреть?

-А стипендии? - раздался голос - за что нас без денег?

-А раньше вы где были? - спросила Аня - неужели закона не знали? Но тоже думали втихую, что не разберется никто, лишку и получим? Вот и возвращайте теперь - могу посоветовать, кто нуждается, хотя бы временно не русскоязычный поток перейти. Поскольку украинский - это лишь местным учителям, врачам нужен, а как вы с ним даже в Киеве, где на мове почти и не говорят, ну а если еще в Москве, или Саратове с Ростовом? Вы дипломы хотите получать, с которыми после можно работать по всему СССР, или на одной лишь Галичине? Я это за вас решать не буду - вам выбирать. И поймите, что Советская Власть, это ваша - а коль вы с ней как с чужой, то и она с вами по-чужому. А если вы к ней, как к своей, она вас всегда выслушает и поймет. Как я вас слушаю и с вами говорю.