Право на вседозволенность

Красный припухший шов ужаснул ее. Теперь она не понимала, как могла так безрассудно поступить. Все-таки, таблетки просто восхитительные - враз ставят мозги на место! И никаких тебе самокопаний, угрызений совести и невыносимой душевной боли. Класс!

Смазав шов щипучим антисептиком, она наложила на него новую наклейку, практически незаметную под рукавом. Потом достала из дальнего уголка шкафа спрятанную бутылочку с розовыми таблетками счастья, любовно погладила пузырек и приняла на всякий случай сразу четыре таблетки.

За окном что-то мелькнуло. Юлиана выглянула и увидела быстро спрятавшегося в кустах Нортона. Заглушив в себе желание приветственно помахать ему рукой, она демонстративно сдвинула шторы. Он вылез из зарослей, судя по лицу, сконфуженный и расстроенный, и потащился прочь. Девушка подождала, когда он скроется из вида, и тоже вышла из дома.

Навстречу ей то и дело попадались знакомые, с которыми она раньше с удовольствием проводила время. Они радостно приветствовали ее, а она только равнодушно кивала им в ответ. Удивленные ее непонятной холодностью, сокурсники озадаченно смотрели ей вслед, а она все шла вперед, не оглядываясь, верная своему недавно принятому решению. "Никаких привязанностей!"- заезженной пластинкой звучало у нее в голове.

Теперь ей предстояло самое трудное - встреча со своим кукловодом. Надо как-то избежать повторения вчерашней игры, не то ей даже четыре таблетки не помогут ее выдержать. Чуть помедлив у двери, она зашла в класс.

Карминский был уже там. Юлиана механически растянула губы, улыбаясь смотревшему на нее с опаской учителю. Ее голова стала невероятно тяжелой. Шевелиться совсем не хотелось, а думать становилось все труднее. Кажется, четыре таблетки все же перебор, решила она.

Хмуро оглядев похожую на сомнамбулу ученицу, инкатор жестом указал ей на парту, раздумывая, что за урок устроить ей сегодня. Куда-то вывозить ее он боялся. Кто знает, что свихнулось в мозгах этой девчонки? Судя по идиотскому выражению лица, она явно не в себе. Вдруг снова отчебучит что-нибудь вроде вчерашнего, или еще что похуже?

На память Карминскому пришел случай, когда обезумевший от пыток допрашиваемый, дико хохоча, стал размазывать по себе собственное дерьмо и есть его, а потом еще и кидаться им. Эта сцена до сих пор вызывала у инкатора дрожь омерзения и острое неприятие всех чокнутых.

Вспомнив частички фекалий на своем лице и одежде, он передернулся. Была бы его воля, всех психов убивали бы при первых же признаках безумия. Но Делайн трогать нельзя. Как назло, вчера король долго допытывался, как у нее дела. Даже собирался поговорить с ней, что делал крайне редко. Карминскому пришлось приложить уйму усилий, чтобы убедить его перенести разговор на следующий день. Тогда он надеялся, что к утру она придет в себя и не насторожит монарха своим странным поведением. И что же ему теперь делать с этой помешанной слабачкой? Что, если она начнет болтать королю, о чем не следует? Ведь въедливый Оберон обязательно захочет проверить ее слова!

- Как твои дела? - больше из любопытства, чем из вежливости поинтересовался Карминский.

- Спасибо, прекрасно, - безучастно ответила она. - Теперь, когда Тори вернулась, все снова стало хорошо. - Вы позволите мне съездить к ней погостить на зимних каникулах?

- Ты ведь собиралась провести их у Астаротов, с принцем, - напомнил ей инкатор. - Забыла?

- Принц?.. - попыталась сосредоточиться Юлиана, но, сколько не морщила лоб, так и не смогла вспомнить кто это такой. Кажется, она знала какого-то принца... Или в сказке про них читала... Или... Ее мозг превратился в легкое облачко, а окружающая обстановка стала расплываться. Она теряла очертания до тех пор, пока не превратилась в водоворот слепящего света. Он стремительно закружил ее, утягивая куда-то вниз. Откуда-то издалека до нее донесся обеспокоенный голос учителя. Она попыталась ответить ему, но так и не смогла.

Карминский с тревогой смотрел, как ее взгляд теряет осмысленность. Потом глаза девушки закатились, и голова глухо ударилась о парту. В эту самую минуту ему позвонил король.

- Здравствуй, Эдмунд, - сухо сказал он. - Дай трубку Юлиане.

Как всегда, без предисловий и расшаркиваний, поморщился Жнец, сразу к делу.

- Это невозможно, Ваше величество, - проскрипел он. - У девочки жар, она без сознания, к тому же бредит.

- Что с ней такое? - встревожился Оберон.

- Ничего особенного. Обыкновенный грипп. Отлежится и через несколько дней будет в полном порядке, - заверил его инкатор.

На том конце провода воцарилось многозначительное молчание.

- Эдмунд, - после многозначительной паузы сказал король. - До меня дошли слухи, что в последнее время с нашей маленькой герцогиней что-то не так, и это мне очень не нравится. Что-то часто она стала болеть и пропускать занятия. Я искренне надеюсь, что не ты тому виной. Не забывай - она нужна мне живой и полностью здоровой. Как хочешь, но послезавтра она должна быть как новенькая! - потребовал король и отбился.

Часть 5

Карминский зло выругался. Зашибись! И как ему привести девчонку в чувство? Вызвать психиатра? Слишком опасно. А если просто приказать ему подержать ее несколько дней во сне, под сильными транквилизаторами? Может, тогда ее мозги станут на место? Да, так он и сделает.

Приехавший на вызов врач встретил его идею без энтузиазма, но безропотно погрузил Юлиану в наркотический сон. Через два дня в академию явился верный своему слову король. На пару со Жнецом они с трудом растолкали крепко спящую девушку. Оберон пытался поговорить с ней, но связного диалога так и не получилось. Только после этого он поверил, что его воспитанница серьезно больна, и потребовал перевезти ее в больницу.

Инкатор заверил его, что врачи и так предпринимают все возможное для ее излечения, но король был непреклонен. К тому же он решил прислать к ней своего личного доктора, ибо стопроцентно доверял только ему.

К несчастью, королевский лекарь так и не доехал до академии. Как потом сказали эксперты, за рулем у него случился сердечный приступ. В результате он потерял управление, врезался в придорожный столб и погиб от травм прямо на месте.

Оберона это известие не столько огорчило, сколько насторожило, и он решил еще раз проведать Юлиану, на сей раз в больнице. Он застал ее мирно спавшей под капельницей. Валявшийся на соседней кровати с книгой в руках, Карминский вскинул на короля оскорбленный взгляд и встал.

- Вижу, вы мне больше не доверяете, - недовольно проговорил он.

Астарот нахмурился, глядя на восково-бледные черты лица своей воспитанницы, и хмуро ответил:

- Обижаешь, Эдмунд, я никогда тебе не доверял! Позови мне ее врача! Хотя нет, я сам это сделаю, чтобы ты не успел его проинструктировать, что мне говорить.

Инкатор передернул плечами и вернулся на свою кровать. Наивность Оберона его даже обидела. Неужели тот не понимает, что с первой минуты появления Юлианы в стационаре персонал получил инструкции, как отвечать на каждый из его вопросов?

Лечащий врач подтвердил королю, что девушка тяжело переносит грипп, плюс ко всему у нее тяжелый нервный срыв.

- Поэтому мы решили дать ее организму возможность восстановиться во сне, - закончил врач.

Когда он ушел, король гневно спросил Карминского:

- Срыв? В связи с чем? Опять ты ее довел?

- Я? - громко оскорбился тот. - Да я берегу ее пуще глаза! И если бы вы не дергали меня в тот день своими поручениями, с ней ничего бы не произошло!

Далее он во всех красках расписал Оберону, что на самом деле так подкосило Юлиану, и как он ее спас в день Бала хризантем. Рассказал, как не допустил, чтобы ее имя упоминалось хоть в одном из полицейских протоколов, дабы его не трепали все, кому не лень.

Астарот принес разобиженному инкатору свои извинения, пожурил его за то, что тот не рассказал ему об этой трагедии раньше и уехал в полицию перепроверять его слова. Когда ему и там повторили все слово в слово, он решил поверить Карминскому до тех пор, пока Юлиана не очнется.