Страница 53 из 87
Чувствовал, что под ним скрывается родственник.
Темные Области, потом мимо дворца, сиротливо зыркающего пустыми окнами, потом через мост над Флегетоном, потом по скалистой пустоши, до зева Тартара…
У приветственного оскала Великой Бездны Зевс постоял немного, задумчиво вперив взгляд во тьму. Потом присоединился ко мне и Посейдону.
– Да, – задумчиво молвил он, – давно стоило тут побывать.
Посейдон за его плечом состроил гримасу, говорящую: «Ну, тебе, может, и стоило».
– Радуйтесь, великие сыновья Крона!
Нюкта встретила возле входа в Тартар… какая Нюкта?! Вот эта, юная, с синими лентами в волосах, с искристой улыбкой и звонким голосом – Нюкта?! А покрывало, тьма веков в глазах, прохладный и вкрадчивый шепот – где?
Вот это – озаренный огнями, разукрашенный ночными цветами – ее дворец?! Этот вот, где коридоры полны слуг и звучат музыкой, где звенят трелями соловьи, шелестят крылья, раздаются приветствия и здравницы Кронидам? А где тишина, и мрак, и холод по ногам, и ледяной блеск самоцветов с потолка мегарона?!
– О, славнейшие, храбрейшие и достойнейшие, я и помыслить не могла, что мне выпадет такая честь: принимать вас у себя! Не побрезгуйте же отдохнуть и потрапезовать в моем скромном жилище: сегодня у меня пир в вашу честь!
Зевс лучится: ну как же, красотка какая! Посейдон уже всех служанок взглядами перещупал, подмигивает: мол, а что, не так уж тут страшно, и вообще, пир…
Какой пир?!
А самый настоящий.
С полными кубками вина, с нектаром, амброзией, плодами земли, жареной дичью. С аэдами, воспевающими доблесть Кронидов. С танцовщицами – гибче Стигийских змей.
С Момом-насмешником, отпускающим злорадные шуточки в адрес глупости Кроновых войск.
И с заботливой хозяйкой: Нюкта-Ночь разрумянилась, вовсю смеется над шутками сына, восхищается подвигами Зевса, сама подносит вина Посейдону…
А я дурак. Сижу как обворованный: почему на меня не взглянули? Что я-то не так сделал? Почему со мной она была другой? Ведь звала-то она меня?
Или же просто знала, что за мной в подземный мир спустятся братья.
Вино отчаянно отдает желчью – признак поражения…
«Еще нет, маленький Кронид, еще нет…»
Зевс улучил миг посреди рассказа Посейдона о схватке с каким-то великаном.
– Разожми пальцы, – прошептал на ухо. – Ты кубок смял.
И подмигнул совершенно трезвым глазом.
А ведь и правда – смял. Стыдобина… а еще у Аты учился.
Такое ощущение, правда, что и братья брали уроки у богини обмана: после пира, когда Нюкта пригласила нас совершить омовение и отдохнуть, Зевс с таким жаром кинулся расписывать, как нам дорог каждый час, что Крон наступает, и мы непременно, но только вот в следующий раз…
Посейдон вообще слезу пустил от избытка чувств.
А Нюкта замахала руками с пониманием: ох, конечно, славным Кронидам нечего делать в ее скромном обиталище, у них ведь столько забот, кто их будет удерживать?! Ей уже хватило радости нас лицезреть. Может быть, мы бы обрадовали еще ее мужа на прощание, а потом…
Конечно – кивнул Зевс. Как не обрадовать. Ведите.
Мой тревожный взгляд он поймал на лету и слегка пожал плечами: а что делать? Не зря же сюда шли. По дороге чуть ли не все царство подземное осчастливили своим видом – так давайте еще и Эреба за компанию обрадуем.
Пока нас вели к незнакомым узорчатым дверям – в памяти плавало то сонное хрипение (что-то не слышал я его в этот раз во дворце), то ощущение невидимой громады за стеной, то удивление Гипноса: «Он заговорил с тобой, Чернокрыл?!» И вопрос – острее драконьих зубов: зачем Первомраку снисходить к нам троим, зачем, зач…
Перед тем, как шагнуть в раскрытые двери за братьями, я оглянулся.
Нюкта смотрела на меня. Наконец-то – только на меня.
С торжеством.
А за спиной матери замер Убийца, пальцы правой руки скрючены: не пустить, удержать… нет, не успеть, некого удерживать.
Все, шагнул невидимка.
Теплая волна хлынула в лицо – будто море, нагретое за день солнцем, плеснуло. Или кровь.
Оттенки приходили медленно, тягуче, неохотно: мелькнули волосы Зевса, панцирь Посейдона…
И косматое, черное, огромное – над ними, вокруг них. Распирающее стены и потолок, многолапое, стучащее огромным сердцем…
«Клетка», – мелькнула внутри нежданная мысль. Заперт… почему заперт? Заперты – это скорее мы здесь, а он-то…
«Мальчик мой, слушай меня… Прижмись к стене, вот так. Будь незаметным. И не сопротивляйся».
Хотел еще спросить: чему, кому… и тут хлынул мрак. Отовсюду, ласковым ядом, туманом, дурманом асфоделей, проникающим сквозь кожу, обволакивающим в насмешливый взгляд: что, поборешься?
Но вместо того, чтобы бороться, я впустил его в себя. Призвал науку Аты и солгал, что мы – единое целое. Сладкие щупальца поползли дальше, накатила томная волна: «Да! Ты – это я!» – и отхлынула от крошечной скалы, единственного островка внутри: «Я – Аид-невидимка».
Голос извне – тяжелый, глухой, нутряной и древний…
«Боитесь?»
– Нет! – это два голоса, Посейдона и Зевса, и крик долетает слабо, как шепот.
Я молчу. Нет, не молчу: мои губы шевелятся, повторяя слова Эреба:
«Зря. Вы вмешались то, чего не понимаете. Ничтожные букашки перед мощью своего отца, вы впутались в дела мироздания, о которых не имеете представления. Вам не победить сына Урана…»
«… победить… сына Урана», – шепчу я, но незаметно, просто немного тверже обрисовать губами, просто проглотить «не»…
Глаза закрыты. Почему-то вижу искаженные лица братьев. Посейдон весь в испарине, руку поднял, будто его что-то давит, у Зевса вздулись вены на шее…
Улыбаюсь.
«…без помощи. Я предлагаю сделку».
– Какую?
Нет, это не я. Это тот, другой, предвечный – моими губами. Тот, который знает, что этот вопрос – уже согласие.
Потому что у глупых мальчиков больше нет выбора. Потому что им нужно наконец играть как боги – дадим им этот шанс, ладно уж. Еще посмотрим, осмелятся ли, но сначала… сначала…
«Открыто вступать с вами в союз этот мир не будет. Мы не вмешаемся. Но если вы поклянетесь, что в случае победы в подземном мире воцарится Кронид – я укажу вам, где средство этой победы».
Вспыхивает изумление на одном юном лице, на втором… Клятву – чтобы получить в дар подземный мир? Получить что-то, а не отдать?! Клятву – что только после победы? Не сейчас, а после?!
Может быть, мальчишки хотя бы подумают… хотя куда им думать.
– Клянусь, – слышится голос Зевса… два? Или три? Даже если бы поклялся один кроноборец – хватило бы за них всех, в подземном мире сядет Кронид…
Великая мощь теснится в грудной клетке: выпростаться, сделать вдох, захохотать радостно: нельзя, разорвет на части, заперт…
Улыбка полна яда. Смотреть на два бледных лица кронидиков забавно. Ожидают. Ответ ловят всеми ушами. Ну, и будет вам ответ.
«Ваша победа у вас под ногами. Осмелитесь поднять эти силы – и она родится от подземной воды, заплещет белыми крыльями. Не осмелитесь – сами окажетесь под ногами у Крона».
Смех царапает глотку, его хочется отплюнуть поскорее: чужой! У Посейдона лицо вытянулось в недоумении. Лицо Зевса светится страшной бледностью.
«Благодарю, о Предвечный. Я понял».
Была ли безнадежность в его голосе – или послышалось?
«Помните вашу клятву, Крониды…»
Кончилось, отступило.
Нюкта так руками и всплеснула, когда увидела нас: ой, как это она забыла предупредить? Беседовать с Эребом – это ж надо с навыком, а мы без привычки, но это ничего, вот у нее есть хороший укрепляющий настой, Геката варила, – мигом в себя придем…
Бледный до синевы Зевс молча потянулся за кубком. Жеребец ежился и тряс головой, будто пытался отогнать стаю летучих мышей.
Я стоял рядом и смотрел на братьев с недоумением. Поймал цепкий взгляд Нюкты, тоже сгорбился, схватился за кубок…
Отвернулся, чтобы выпить – и тут же попался в захват к Танату.
Убийца сжимал железными пальцами за плечи и ввинчивался в глаза взглядом, так, чтобы – до донышка, с отчаянием рудокопа, который идет к золотоносной жиле на глубине…