Страница 4 из 56
- А вот и Лешенька! - радостно пропела бабушка, целуя внука.
- Леха! Дружище! - Игорь Иванович обнял сына за плечи, прижал его голову к себе и чмокнул в лоб. - А мы тут с бабушкой чуть не поссорились из-за тебя. Я говорю: "Да зачем Алеху на остановке встречать? Что, он сам дорогу не найдет?!"
- Ты прав, Игорек! Ты прав! - великодушно согласилась Антонина Егоровна.
Бабушка и папа на радостях не заметили, что Леша как-то странно себя ведет: на поцелуи отвечает нехотя и улыбается какой-то кривой, деланной улыбкой. Все трое вошли в комнату, и только тут Антонина Егоровна спросила:
- Лешенька, а где чемоданчик? Не потерял?
Леша стал быстро краснеть. Он с тоской ждал этого вопроса.
- Леха, в самом деле, где чемодан? - спросил Тараскин-отец.
Будь на месте Леши Матильда, она бы тут же придумала сногсшибательную, но правдоподобную историю. А вот Леша так увлеченно врать не умел. Максимум, на что он был способен, - это слегка покривить душой, да и то с трудом.
- Папа, я этот чемоданчик не потерял, а... ну, можно сказать, у меня его украли.
Конечно, оба взрослых стали расспрашивать, как, при каких обстоятельствах это случилось. И Леша, с трудом выдавливая слова, поведал примерно следующее. Из деревни Голявино, где снимала комнату с верандой его двоюродная бабушка, он пришел к пригородной платформе задолго до прибытия электрички. Было жарко, а совсем близко от платформы стоял лесок, и Леша решил уйти с солнцепека в его тень.
- Понимаешь, папа, я, значит, полежал немного там под деревом, даже, кажется, вздремнул, потом услышал, что поезд приближается, пошел к платформе и вдруг вспомнил, что забыл чемодан... Вернулся, а его уже двое каких-то взяли и несут...
- Ну а ты? - спросил Тараскин.
- Я, конечно, догнал их... "Извините, говорю, это мой чемодан".
- А они?
- А они... "Докажи", - говорят.
- Хамье какое! - вставила Антонина Егоровна, а Леша продолжал:
- Я говорю: "Это легко доказать, я ведь знаю, какие вещи в чемодане..." Но тут один побежал с чемоданом в лес, а другой мне дорогу загородил...
Игорь Иванович смотрел на сына пристально и сурово.
- Ну а ты-то, ты что сделал?
- Я, конечно, хотел его оттолкнуть, а он... "Только тронь, говорит. - Вон мой старший брат!" Я оглянулся, и он тоже бросился бежать... А поезд уже отошел... На следующем пришлось.
Антонина Егоровна рассердилась:
- Ну, я увижу эту Серафиму Ивановну, все ей выскажу! Если ты уж берешь парня погостить, так изволь его проводить хотя бы до станции!
- Да подождите вы, Антонина Егоровна! - оборвал ее Тараскин и снова обратился к сыну: - Так у тебя не взрослые, а дети отняли чемодан?
- Ну... Ну, не такие уж дети... Один вот примерно с меня... И потом... у них старший брат...
Игорь Иванович уже совсем вышел из себя. Он пошлепал пятью пальцами по лбу и почти закричал:
- Да ты что, не сообразил, что они тебя старшим братом только пугали?!
- Я потом так и подумал, но сначала...
Тараскин-отец, заложив руки назад, стал ходить вокруг сына, словно осматривая его со всех сторон.
- Короче говоря, ты опять струсил! Испугался двух сопливых мальчишек! - кричал он, а Леша, не сходя с места, все время поворачивался лицом к отцу.
- Папа, я не струсил, а... ну, немножко растерялся.
- "Немножко растерялся"! Ты почему-то всегда немножко теряешься, а не просто трусишь. Две недели назад ты "немножко растерялся" и побежал от собаки, которая тебе за это с удовольствием штаны порвала.
- Игорь! - вскричала Антонина Егоровна. - Ну будь ты, наконец, человеком! Ведь ты же с Лешкой до октября расстаешься! До октября! А парень и без тебя огорчен!
Тараскин перестал ходить и обратился к теще.
- Да, Антонина Егоровна! - отчеканил он. - Я с Алексеем расстаюсь до осени. И именно поэтому я убедительно прошу вас пойти в другую комнату и не мешать мне разговаривать с моим сыном.
Это было сказано таким тоном, что Антонина Егоровна предпочла покориться.
- Ушла! Ушла! - сказала она вполголоса. - Добивай парня! Добивай!
Все-таки она не зря напомнила Тараскину, что он сегодня надолго расстается с Лешей. Игорь Иванович взглянул на часы и понял, что это должно произойти скоро, через несколько минут. Он сел в кресло и заговорил уже мягко, даже ласково:
- Лешка! Ну, давай, как мужчина с мужчиной... Ну в кого ты растешь таким, извини, пожалуйста, размазней? Возьми хоть меня: я в твоем возрасте никому спуску не давал. Чуть что - и в ухо! Да-да! - Увлекшись, Тараскин вскочил и прошелся по комнате. - Да что там - спуску не давал! Я, знаешь, и сам любил похулиганить... Лешка, ведь меня весь двор боялся! Да какой там двор! Вся улица дрожала, когда Игорек Тараскин на прогулку выходил!
- Ври больше! Ври! - негромко сказала за дверью Антонина Егоровна. Так бы я свою Людмилу и выдала за чудо-юдо такое!
- Антонина Егоровна! - рявкнул Тараскин. - Я вас прошу!..
- Ушла! Ушла! - На этот раз Антонина Егоровна действительно удалилась из передней.
Игорь Иванович поостыл.
- Ну... насчет хулиганства моего... это я увлекся, ты уж не верь... Но все-таки сам я перед хулиганами никогда не пасовал. - Тараскин взглянул на часы. - Пора, дружок! Еще такси надо поймать. Проводишь меня?
Леша помог отцу надеть на плечи лямки тяжелого рюкзака, сам взял его туго набитый портфель, и оба вышли в переднюю.
- Антонина Егоровна, я отправляюсь.
Антонина Егоровна появилась из кухни с тарелкой и полотенцем в руках.
- Ну, с богом! С богом! - сказала она, кивая головой.
- Вы извините меня... Погорячился. Но вы сами понимаете: воспитание Лешки - мое больное место.
- Ну-ну. Ладно уж! Ладно!
Теща и зять даже поцеловались на прощание, и оба Тараскина вышли из квартиры.
По дороге отец продолжал разговор все на ту же тему. Он говорил, что почти каждый хулиган по своей натуре трус, что именно поэтому он и любит, когда его боятся, но стоит ему показать, что ты сам не прочь поработать кулаками, - он тут же хвост подожмет.
На стоянку такси идти не пришлось: Тараскин увидел приближающуюся машину с зеленым огоньком и остановил ее. Он взял у Леши портфель, положил ему ладонь на плечо:
- Лешка! Дружок! Ну, прошу тебя: возьми себя в руки, поработай над собой и к моему возвращению стань другим! А? Идет?