Страница 2 из 7
- Я пошутил.
Сизов чувствовал, как у врача дрожали руки. И он сказал ему:
- Не нервничайте. Все правильно. Только, - он нашел в себе силу улыбнуться, - я более честен с моими пациентами, чем вы. Я никогда не пытаюсь их обмануть, как вы меня. - Сизов поднялся на локте и попросил: Попросите, чтобы меня выписали.
Я поеду домой. Ведь я успею?
- Я только предполагал, - тихо сказал врач, - может быть, я ошибаюсь. Мы созовем консилиум... Только, пожалуйста, не говорите никому, что я так сболтнул...
Сизову показалось диким слово "сболтнул". Он растерянно посмотрел на доктора, увидал, что тому никак не больше двадцати пяти лет, и кивнул головой.
- Хорошо, я никому не скажу. Только выпишите меня.
- Подождите, - взмолился врач, - мы консилиум созовем.
- Ну знаете, бросьте, - рассердился Сизов, - нечего вам передо мной ваньку валять.
Потом он долго сидел с врачом в скверике, и тот говорил:
- Понимаете, я сказал так, потому что вы - не наш профиль. Мы травматология, инфаркты. А у вас это, по-видимому, органическое...
Тогда Сизов почти совсем не слушал врача, потому что высчитывал, сколько ему осталось ходить по земле. "Два месяца, - думал он, - а потом конец. Тю-тю..."
Остановившись, он закричал:
- Титыч!
"Ыч! Ыч!" - сразу же откликнулось эхо. Темин отозвался чуть позже. Он крикнул откуда-то из-за поворота:
- Ну, чего?
- Иди сюда!
Темин вернулся. Он подошел к Сизову и спросил:
- Чего звал-то?
"Бежал и совсем не запыхался", - подумал Сизов и почувствовал зависть.
- Ты за утками идешь?
- За утками.
- Слушай, иди лучше за кабаном. Много их у нас?
- Много. А за уткой почему не ходить?
- Так... Не надо. Пусть их летают. А кабана бей, я тебе лицензию выхлопочу.
- Когда выхлопочешь, тогда и пойду, - ответил Темин, нахмурившись, - а пока только птицу лупцевать можно. Так что я пойду.
- Ну, иди, - сказал Сизов, - конечно, иди.
И Сизов пошел дальше, изредка разводя руками и запрокидывая голову, чтобы легче дышалось...
4
Плотник Темин был прекрасным охотником. Сизов убедился в этом семь лет назад, когда на остров пришли волки. Они перебрались с материка по льду залива.
Сначала никто не понимал, отчего олени так нервничают. Они ушли с дальних выгонов и стали жаться к поселку. Оленухи не отпускали от себя маленьких и не разрешали молодым перворожкам ходить в дубняк - лакомиться листвой.
Однажды ранним утром к Сизову в кабинет пришел плотник Темин и сказал:
- Слышь, Семеныч, волки.
Сизов испугался и, вскочив со стула, прошептал:
- Не может быть...
- Может быть, - упрямо возразил Тамин, - пойдем со мной, покажу. Они двух оленей задрали.
Сизов быстро оделся, и они пошли к океану.
Волки знали силу оленей. Они знали, что им не догнать пантача или оленуху где-нибудь в лесу. А оленят матери прятали по тем склонам сопок, где не было снега. А там, где зимой нет снега, там всегда много желтых листьев. Когда олененок приляжет в листьях, пятнистая его спинка сразу же исчезает, сливаясь с цветом земли. Только что, кажется, он шел совсем рядом, но вот мать свистнула - и нет олененка, исчез. Пойди найди его!
Волки знали силу оленей. Но они знали их слабость. На льду олень бессилен.
Копыта скользят, животное падает, и волки рвут его, окружив темным жарким кольцом.
Темин вышел рано утром к полынье около берега - половить корюшки на уху. И увидел неподалеку два больших красных пятна и клочья оленьей шкуры. Он подошел к пятнам и понял, что волки задрали двух оленей, а потом грызли лед, пропитавшийся кровью. Темин решил, что волков было много, - они не наелись и жрали лед, пропитавшийся кровью.
Он оставил удочку у полыньи и побежал к Сизову.
Когда Темин привел Сизова к месту, тот долго смотрел на большие красные пятна, которые постепенно исчезали, потому что с материка дула поземка колючая, словно щетина.
Забежав в контору, Сизов велел заводить машину. Наскоро перекусив, он уехал на материк, к пограничникам. Вернулся Сизов под вечер с десятью солдатами. У каждого был автомат. Укрывшись белыми халатами, они расположились на льду у берега, а все жители совхоза пятнистых оленей, взяв ружья и факелы, обошли остров и начали прочесывать его с другой стороны, выгоняя волков на пограничников.
Оленеводы шли, размахивая факелами, и все время кричали. Сизов шел рядом с Теминым, который тоже все время кричал и размахивал факелом. Он всматривался в наступающие сумерки и думал: "Наверное, это очень страшно, когда волки перебирались на остров по льду. Темнота - и только зеленые глаза горят..."
Когда оленеводы взобрались на вершину сопки, которая была как бы центром всего острова, Темин сказал:
- Сейчас палить начнут. Они вниз побежали, к берегу.
- Почему ты думаешь?
- А я не думаю. Я слышу.
Сизов покачал головой недоверчиво, но в это время раздался сухой треск автоматных очередей.
- Сейчас вниз бегом! - крикнул Темин.
И он первым бросился вниз, на ходу взводя курки ружья. Темин бежал по белому насту снега. Луна стояла высоко в небе, окруженная радужным сияньем, и светила ярко, словно фонарь на улице. Сизов бежал следом за Теминым, опустив голову. Он с разбегу натолкнулся на плотника, чуть не повалил его и, рассердившись, крикнул:
- Ты что, Титыч?
Тот, не отвечая, вскинул ружье к плечу и замер, весь напружинившись. Прямо на него несся волк, мотая головой из стороны в сторону. Зверь несся прямо на Темина, потому что только здесь он мог прорваться через цепь и уйти в глубь острова.
Сизов сорвал с плеча ружье и, не целясь, выстрелил. Волк сел в снег и посмотрел на Темина круглыми зелеными глазами. Потом поднялся и пошел вперед, но теперь уже медленно. Он теперь не мотал головой, а весь подбирался для прыжка, последнего прыжка отчаянья.
Темин негромко кашлянул, и волк замер. Этого короткого мгновенья оказалось достаточно для того, чтобы Темин выстрелил. Волк ткнулся мордой в снег, задергался, оскалился и замер.
Всего в ту ночь перебили двадцать семь волков.
- Смотри, сколь их было, - удивленно сказал кто-то, - сила целая волков была, а задрали только двух.
Темин покачал головой и сказал:
- Дурак ты, паря. В жизни так завсегда бывает. Один гад хорошего человека никогда не одолеет. А десять - одолеют. Это я точно говорю.
- Так то ж люди...
- Обратно ты дурак, - рассердился Темин. - Чем олень не человек? - Он опустился на колени перед убитым волком, заглянул ему в оскаленную пасть и коротко сказал:
- Гад!
5
Следующей зимой волки снова пришли на остров. Они зарезали Зоську ручную оленуху. Она гуляла с сыном, и волки напали на них, когда олененку было некуда спрятаться. Зима выдалась снежная, и даже восточные склоны сопок были белыми, а не желтыми, как обычно. Ветер тоже не смог сдуть снег; перед этим была ростепель, а потом подморозило и остался хрясткий наст, ослепительно яркий и под солнцем и под луной.
Олененку некуда было спрятаться. Тогда Зоська стала отманивать волков на себя.
Олененок побежал к дороге, а Зоська осталась на месте. Волки бросились к ней.
Зоська вся дрожала, и ноздри у нее вздрагивали и глаза косили. Она переступала копытцами и все следила за тем, далеко ли убежал сын. А потом побежала сама. Но она побежала слишком быстро, и волки остановились в растерянности. Они стали оглядываться назад, на олененка. Ему осталось до шоссе метров триста, не больше.
Зоська заметила, что волки остановились. Тогда и она стала. Она смотрела на волков, а они смотрели на нее. А олененок убегал все дальше и дальше. Два волка повернули к олененку. Тогда Зоська свистнула и пошла навстречу волкам. Двое, увидав это, остановились и бросились следом за остальными к оленухе. Зоська не стала убегать, потому что боялась за сына. И волки сшибли ее, и на снегу осталось большое красное пятно и еще клочья шерсти...