Страница 27 из 84
- Я Феде не сказала, - холодное, кроя истинные чувства.
Закивал, опустив очи.
- Знаю. Понял. - Но миг - и вдруг замотал головой. - Но дело не в том. - На меня взгляд: - Вань, прости. Честно! - скривился от боли. - Я не должен был.
Сглотнула скопившуюся слюну. Вдох-выдох. Страшно. Не знаю, можно ли верить, хотя... какая разница? Будто есть выбор?
Одобрительно закивала я:
- Проехали. Просто дай мне уйти, хорошо?
Обмер, осознавая сказанное. Но еще жгучие секунды - и дернулся на выход.
- Хорошо, прости, - причитая.
Вышел на улицу. Взор на меня.
Подчиняюсь.
Поспешными шагами на выход - и живо в сторону дома.
К беседке. В толпу.
- О, Ванёк! Ну ты и соня! Где тебя вообще носило? - застрекотал вдруг счастливо Токарев.
Беглый взор по ребятам и нахожу, то что искала (что душа, нутро требовало): сидят в углу, обнявшись.
Тотчас осеклась.
Присела на край, не проронив ни слова.
- Ванесс, а че ночью-то было? - сквозь сдержанный, тихий смех неожиданно отозвалась Настя.
- А че ночью было? - узнаю удивленный голос Инны.
Прячу очи от стыда, невольно отворачиваясь.
- Отвалите от нее, - вдруг злобно гаркнул Рогожин. - Че было, то было. Разобрались.
- Ну ты хоть ее нашел - и то хорошо, - не унимается Стася.
- Так че было-то? - узнаю уже голос Кати.
Укором взгляд на Метлицкую Младшую (что бросила меня одну, причем даже не предупредив).
Поняла та - виновато опустила очи.
Вот так и верь вам... всем после этого.
- А когда поезд? - отваживаюсь. Ищу взглядом Рыжика.
Рядом с опорной балкой, под навесом около сарая стоит.
- О-о, - протянул тот, потягиваясь. - Поздно вы, мадам, очнулись. Он еще пару часов назад как "чу-чух ту-ту" сделал.
Поморщилась я.
Косой взгляд на Рогожина - сидит, обнимает свою Соболеву. А та что-то шепчет ему на ухо.
Отвернулась.
К колодцу - надо пойти умыться. Да попить воды.
Встала.
- Эй, ты куда? - тревожное Вали.
- Воды попить.
- Дак, сок вон есть, - узнаю (заботливый, не менее взволнованный) голос Глеба.
- Воды хочу, - напором.
Разворот - и уже ничего не слушая и никому ничего не отвечая, пошла прочь.
Шорох, стук, топот за мной. Обмираю у цели, бросив пытливый взгляд назад.
Шмелев.
Едва попыталась взять ведро и подвесить на крючок (что на цепи), дабы затем спустить оную "конструкцию" в колодец, как тотчас опережает. Не дает. Сам ухватился за несчастное.
- Глеб, я ничего Ему не скажу, - рычу сдержанно, не роняя на "покаявшегося" взор. - Оставь меня в покое.
- Дело не в этом, - обмер. Выпустил тару из своих рук. Глаза в глаза со мной, но мое давление укора - и отвел очи в сторону. - Я не потому... Мне самому... перед тобой стыдно. Не должен был...
- Но сделал, - грубо, хотя сдержано. - Проехали.
- Мне жаль, правда, - взгляд мне в лицо, не касаясь глаз.
Обмерла я, потупив очи.
Прощение. Сегодня все мы - грешники. И всем нам нужно прощение.
Как и мне за то... что пыталась разрушить Их отношения. Любовь.
Покорно киваю я головой.
- Ну, че стоишь? - криво улыбаюсь. Метнула взор на ведро. - Тащи, давай, воду. И слей - хоть умоюсь. А то, наверно, страшная.
- Ты не можешь быть страшной, - с нотами горести усмехается. - Ты очень красивая.
Поддаюсь - заливаюсь уже и я искренней улыбкой (заодно покрываясь румянцем смущения).
Впервые мне кто-то подобное говорит.
- Но лохматая, - неожиданно добавил и заржал.
Рассмеялась и я, тотчас спрятав очи, уже вконец сгорая от стыда. Задергалась, приглаживая руками свою шевелюру, пытаясь пальцами расправить пряди, распутать колтуны.
- Давай помогу, - резво подался ко мне.
- Не надо, Глеб, - испуганно дернулась, пытаясь остановить.
Не послушался. Уверенный напор - и принялся поправлять где-то на макушке локоны, а одну, боковую прядь, и вовсе заправил за ухо. Улыбнулся.
Усмехаюсь смущенно и я.
Но дрожь по телу. Страх. Как бы не пыталась, а то... что пережила ночью, не в состоянии я так быстро отпустить.
Силу воли в кулак - рисую непринужденность:
- Так ты мне воды наберешь?
- А, да! - живо кинулся к ведру и, подвесив оное на крюк, принялся опускать в колодец...
***
Весь вечер за мной Глеб по пятам.
Паломник, фанатик новоявленный.
Раскаяние - жестокая штука.
Спасибо, что хоть не пытался коснуться меня, обнять. Так только - одна сплошная учтивость.
Но... зато о Феде и о... Инне некогда было думать. Все время, что двести двадцать, меня пронзал его голос. Шмелёв. Всё тот же Шмелёв.
- Глеб, - уже истерически хохочу я, вперив в него взгляд. - Я. иду. в туалет! Понимаешь? - язвительное. - Сама справлюсь. Ты там мне не нужен.
Ухмыляется:
- А вдруг? - доброе, без пошлости.
Улыбаюсь:
- Я серьезно. Оставь меня в покое. Хоть ненадолго. Молю. Идет?
Скривился, сверля уже смело взором.
- Хотя бы час. Дай мне час. Хорошо? - и снова перепалка взглядов. - Вон, - кивнула. - Иди Рыжику с углями помоги. А то опять все гореть будет, как вчера.
- Но нормально же получилось, - тотчас возмутился.
- Ага, - иронически паясничаю. - Потому что ты следил. Так что иди давай, и не подведи меня.
- Час? - коварная ухмылка, изогнув одну бровь.
- Час. Да, час. А потом снова твой кумир тебя приютит, - хохочу.
Загоготал и Глеб:
- Кумир, - невольно визгом. - То еще мне сказала. Скорее... А не, не скажу, - в момент оборвал себя.
Подмигнул вдруг. Разворот. Косой, вполоборота, на прощание взгляд - и покорно пошагал, заторопился в сторону Андрюхи.
- Ты че творишь?! - сердитое, рисуя всезнайку.
- А че? - оторопел у мангала Гриб.
- На**я так много?!
- А ты мяса, видел, сколько?! - доносится возмущенное Рыжика.
Но уже особо не вслушиваюсь.
По тропинке - мимо сарая да к дощатому "товарищу".
Глава 14. Агония. Плутовство Химеры
***
(В а н е с с а)
По тропинке - мимо сарая да к дощатому "товарищу".
Едва только мимо сенника, как громом узнаю Его смех. Ее голос.
- Рогожин, Вы на меня сегодня дурно влияете... - хихикает.
- Это я-то? - возмущенное сквозь хохот.
- Ты... ты, - бархатом.
Вдруг протяжной, пробивающей дрожью, стон. Ее стон.
- Федь, ну... - отчаянное.
И снова протяжное... зов похоти.
Прибилась, прижалась я невольно к наличнику у входа. Ноги подкосились. Сердце окаменело, забыв свой ход. Волосы зашевелились на голове. Задыхаюсь.
Горю. Вся внутри горю от охватившего меня кошмара.
- М-м-м... - протяжное, сладострастное. - Ты сегодня такой зверь.
Расстрелом.
Взорвалось тотчас все во мне.
Стон. Ее. Его.
Потекли реки крови из моей души.
Сжалась я от боли, от ужаса.
Присела на корточки.
"С*ка ты! А не... зверь", - грохнулась я на колени, давясь слезами.
И снова ее стон, разрывая, добивая меня окончательно.
Вдруг где-то шорох - током меня пронзая.
На четвереньках поползла. Еще миг - и сорвалась на ноги. Сама даже не поняла - как кинулась вперед. В сторону туалета. Прижалась к дощатой стенке.
Сгораю. Поистине, сгораю заживо. В голове - ад. Захлебываюсь немыми рыданиями. А в голове не проходящим звоном ее стон.
И снова где-то чьи-то шаги.
Срываюсь на бег: выныриваю из-за угла - и в сторону беседки.
- Ты чего? - чье-то мужское, кого чуть с ног не сбила.
Прожогом... куда глаза глядят.
- Кто вино? - слышу отчетливо слова Вали.