Счастья не бывает много

В кухне остались Инга с отцом. Они молчали, погружённые каждый в свои думы. Неожиданно Григорий Михайлович засобирался.

– Я должна с тобой поговорить, – спохватилась Инга.

– Только не сейчас, – опуская руку на голову дочери, Григорий Михайлович осторожно погладил. – Успеется.

После такого бурного ужина вечер заканчивался молчаливо. Лёжа в постели, Инга долго ещё слышала, как родители переговаривались.

* * *

Утром Елена Николаевна ушла на работу. У неё был приём в поликлинике, а потом заступала на сутки в стационар. По дороге она должна была завести Люсю в школу. Таня делала уроки. Мотя с отцом ещё засветло уехали по какому-то важному делу. Инга смотрела в экран телевизора, а мыслями была далеко дома. Что там делает сейчас мама? Сколько горьких минут она ей доставила своей поездкой и ещё продолжала добавлять каждый день, откладывая отъезд. Ещё больше девушку заботило то, как они будут жить после её возвращения.

Из комнаты вышла Таня.

– Телик смотришь?

– Ничего интересного, – Инга отключила телевизор. – Уроки выучила? Пошли, погуляем.

– Уроки сделала. Я не могу. Мне ещё надо сделать то, что папа поручил.

– Потом сделаешь, – Инга с интересом посмотрела на сестру. Ей почему-то очень захотелось подбить Таню нарушить правила. – Пойдём, погуляем. Я целыми днями сижу дома. Ещё потеряюсь, – и чтобы совсем быть убедительной добавила: – Город мне покажешь. Ты же хотела город показать?

– Хорошо, – согласилась Таня. – Потом быстро сделаю.

Инга ликовала. Она видела, как впервые за несколько дней в этом доме был нарушен порядок, и она к этому приложила руку. В их с мамой жизни порядок был чем-то иллюзорным. Они много строили планов, но почти никогда им не суждено было сбыться или они осуществлялись с таким скрипом, что процесс превращался в каторгу и длительную ссору. Чаще всего – планы так планами и оставались. Зато вечерами они могли долго обсуждать и сожалеть о том, как отказались от намеченных планов и как было бы славно, если бы они выполнили хоть один из них.

Сёстры собрались и наметили маршрут. Сразу условившись, – так чтобы больше посмотреть и вернуться домой заблаговременно. Таня должна была успеть выполнить папино поручение.

Красивый и большой город с просторными бульварами и проспектами увлёк сестёр. Множество людей и городского транспорта. По дороге они дважды покупали мороженное, насчёт которого тоже был наложен родительский запрет. Инге не составляло труда уговорить маленькую Таню только попробовать.

– Если есть по чуть-чуть, то ничего не будет, – заверила старшая сестра. – Главное, не большими кусками и не глотать.

– Месяц назад я всего-то ложечку попробовала и две недели ангину лечила, – сама себя настраивала отказаться Таня, но не удержалась.

Увлёкшись прогулкой, они забыли про время и, когда на площади часы пробили двенадцать, ахнули. Пришлось ловить такси, хватать из дома портфель и сломя голову нестись на урок. Благо школа была в нескольких кварталах.

– Попадёт мне, – сказала Таня на прощание. – Я же не сделала.

– Не волнуйся, – успокоила сестру Инга. – Скажу – я виновата.

Инга ещё погуляла по городу и, когда вернулась, дома застала Елену Николаевну.

– Жду тебя, – взволнованно встретила она девушку.

– Что-то случилось?

– Звонила классная. У Тани температура поднялась, – собираясь, рассказывала Елена Николаевна. – Ума не приложу, откуда она взялась?

– Мы погуляли по городу, а потом я проводила её в школу, – рассказала Инга. – Всё было нормально. Надо было не ждать.

– У тебя же нет ключа от дверей. Сейчас Матвей придёт, – отдавала распоряжения Елена Николаевна. – Подогреешь еду и поедите. Мы скоро будем. Если ничего страшного, то сразу домой, а нет, так через поликлинику проедем.

– Хорошо, всё сделаем, – принимала к исполнению Инга.

– Чуть не забыла. Вот рабочий номер телефона отца. Дозвонись ему, – и Елена Николаевна ушла.

Дочери пришлось несколько раз набирать номер, вращая диск, прежде чем она услышала в трубке голос отца.

– Привет, – у неё не повернулся язык сказать «папа», и она от этого зажмурилась. – Это Инга.

– Я слышу, доча, – спокойно ответил отец. – Как вы там?

– Таня заболела – сообщила Инга и тише добавила: – Мы мороженого поели.

– Она же знает, что ей нельзя, – голос отца погрубел.

– Я её уговорила.

– Где они?

– Кто они? – не поняла вопроса Инга.

– Елена Николаевна пошла за ней?

– Да.

– Я и спрашиваю, давно ушла?

– Да, давно. Наверно, скоро придут.

– Я тоже скоро буду, – коротко бросил отец, и в трубке послышались короткие гудки.

Елена Николаевна укладывала Таню в постель, когда в дверях раздался звонок. Это вернулся с работы Григорий Михайлович. Он не спешил к больной. Пока мыл руки, к нему вышла супруга.

– Что там? – коротко бросил он.

– Ума не приложу, откуда могла взяться температура, – сетовала Елена Михайловна.

– Разберёмся, – поцеловав жену, Григорий Михайлович бросил короткий взгляд на старшую дочь. Извиняясь, Инга только повела плечами.

– Я компрессы приготовлю.

– Нет, – отдавал распоряжения отец. – Инга приготовит компрессы, а ты принеси тройку – но-шпу, анальгин и супрастин и ступай на работу. Сами управимся. В кухне, на полке, бутыль спирта, – адресовал дочери Григорий Михайлович. – Стакан на литр воды разбавишь, марля в аптечке, – отец пальцем указал на ящик в прихожей и ушёл в комнату к девочкам.

До позднего часа они постоянно меняли компресс, обкладывая всё Танино тело марлей, пропитанной разбавленным спиртом.

– Зачем так часто менять, – в какой-то момент не выдержала Инга.

Видишь ли, у Тани аллергия на температуру, – устало пояснил отец.

– Как это? – удивилась она.

– Вот так. Организм не может бороться с температурой. Разбухает, сжимает сосуды, а кровь пенится и превращается в хлопья. Если прозевать, конец наступает в течение часа.

– Какой конец? – слова отца ошарашили дочь. – То есть я хотела сказать, а мы успели?

– Меняй марлю, – спокойно сказал отец и уже обратился к Тане. – Ну как ты?

– Хорошо, папа.

– Давай измерять температуру, – отец встряхнул термометр и сунул дочери под мышку. – Вроде стабилизировалась.

– Я тоже чувствую, – сокрушённо подтвердила Таня.

– Как же тебя угораздило? – отец положил Тане на лоб руку.

– Очень захотелось, пап, – виновато проговорила дочь. – Я не выполнила твоё поручение.

– Бог с ним, – тяжело вздохнул отец.

– Это я её уговорила, – попыталась заступиться за сестру Инга.

– Не адвокатируй, – поднимаясь, отец поцеловал Ингу в лоб. – Она организованный человек и может сама отвечать за свои поступки.

Состояние Тани стабилизировалось, и она уснула.

* * *

Весь вечер разговаривали. Им было о чём. Инга задавала вопрос за вопросом, а отец отвечал и отвечал. Она слушала и понимала, как рушится тот замок, который выстроила её мать за все эти двадцать четыре года. Сердце сжалось, а душа трепетала от горечи за неё. Зачем? Кому нужны были все эти сказки? – пульсировало в висках. Мать потому и не хотела отпускать к отцу. Знала, – все годы врала и всё это вскроется. Знала – всё рухнет и надо будет начинать сначала, а сил уже не будет. Нет той двадцатилетней девчонки, которая могла бы на всё махнуть рукой, как когда-то она распорядилась судьбами своей и её – Инги, и начать заново.

– Хватит на сегодня, – наконец сказал отец, крепко ударив по коленям. – Пора спать. Уже за полночь. Иди мыться.

– Нет. Я после тебя. – Инге хотелось побыть одной.

– Как хочешь, – отец собрался уйти.

– Помнишь, я тебе говорила, – беря отца за руку, одними губами произнесла Инга, – у меня с детства есть тайна, которую я никому никогда не рассказывала?

– Помню, – сухо ответил Григорий Михайлович.

– Хочешь расскажу? – Инга знала – отец откажется, но она нуждалась в том, чтобы выпустить из себя эту многолетнюю тяжесть.