Страница 10 из 12
Он направил в угол луч фонаря и едва не подавился резиновым загубником. Свет отразился в десятках красных глаз, мерцающих, как угольки. Глаза эти перемещались, торопясь убраться из круга света. Принадлежали они осьминогам, которыми буквально кишела пещера.
Поведя фонариком вдоль стены, Быков увидел, что здесь их сотни: самые маленькие были не больше морской звезды, а наиболее крупные – размером с баскетбольный мяч, снабженный щупальцами. Те осьминоги, на которых падал луч, спешили сменить окраску – от темно-красной или бурой до бледной, фосфоресцирующей, словно стремящейся слиться с голубоватым освещением.
Пещера просто-таки кишела этими тварями. Даже на потолке висели осьминоги, представляющие собой жутковатую пародию на подводных летучих мышей. Одни, раскорячившись, мягко планировали вниз, другие, сложив щупальца, перелетали от стены к стене подобно красноглазым ракетам, направляемым расчетливо выпускаемыми струями. Но агрессии никто не проявлял, поэтому, преодолев отвращение и инстинктивный страх, Быков занялся поисками.
Стрела нашлась довольно быстро, если это слово применимо к течению времени в темной подводной пещере, полной осьминогов, шевелящиеся щупальца которых отбрасывали причудливые тени. Быков не представлял себе, как Элен смогла заставить себя забраться сюда. Пришлось признать, что женщины вовсе не такие трусихи, какими их принято изображать. Во всяком случае, не все.
Быков с усилием вытащил стрелу из щели, в которую воткнула ее Элен, и, уговаривая себя не суетиться, развернулся к выходу. Занырнув в грот, он опять зацепился баллоном, на этот раз так сильно, что чуть не сорвал вентиль. Стрела, заткнутая за пояс наконечником вниз, периодически колола ногу. Металлоискатель сделался таким тяжелым, что хотелось бросить его к чертовой матери. Быков чувствовал себя усталым и опустошенным, будто не просто плавал под водой, а занимался тяжелой работой.
Взгляд, брошенный на часы, подсказал, что он почти исчерпал лимит времени, а следовательно, и кислорода. Вот, оказывается, чем вызвана общая вялость и замедленность движений. Пора было выбираться на свежий воздух.
Быков взглянул вверх, борясь с желанием поскорее всплыть на поверхность. Энергично работая ластами, он поплыл вперед, одновременно поднимаясь все выше и выше, чтобы вынырнуть возле катера. Вот уже и смутные очертания днища появились. Оно было маленьким, вокруг простиралась сияющая гладь.
Быков хотел ускорить движение ног, но вдруг мельком увидел, как огромная тень заслонила лучи золотистого солнечного света. Тормозя, он раскинул руки-ноги в стороны и задрал голову в маске. Там, метрах в десяти от него, неспешно проплывала парочка гигантских рыбин с уродливыми толстыми головами.
Молотоголовые акулы!
Их серые туловища были гладкими и напоминали торпеды, запущенные природой примерно тридцать миллионов лет назад и с тех пор практически не изменившиеся. Это означало, что у здоровой молот-рыбы не имелось естественных врагов, способных ее уничтожить. А еще это значило, что молотоголовые акулы столь совершенны, что им незачем эволюционировать.
Как зачарованный, Быков следил за продвижением пары, привлеченной, надо полагать, присутствием необычного предмета в зоне их обитания. Описав широкий круг, акулы начали новый заход. Солнечные блики играли у них на боках, создавая волшебную игру света и тени. Акулы были так близко, что на их головах-кувалдах можно было разглядеть глаза и небольшую аккуратную пасть, полную зубов.
Страха не было, но Быков уже ощущал небольшое удушье и тяжесть в висках. Пора было всплывать, но акулы шли уже по третьему кругу и явно не спешили удаляться от заинтересовавшего их объекта. Глядя вверх, Быков увидел, как над расплывчатыми очертаниями катера появился человеческий силуэт. Несомненно, это была Элен, встревоженная долгим отсутствием своего подопечного. А что, если она нырнет и наткнется на одну из молотоголовых? Обычно эти рыбы не нападают на людей, но неизвестно, как они поведут себя, если воспримут внезапное появление Элен как проявление агрессии.
Не мешкая ни секунды, Быков заработал ногами, поднимаясь к катеру. Он не торопился и не делал резких движений, давая акулам возможность убедиться в своем миролюбии. Заметив его, они разделились и окружили всплывающего человека с двух сторон. Это был очень неприятный момент. Быков чувствовал себя мышонком, пробегающим между двумя котами. В глазах, устремленных на него, не было ни ненависти, ни охотничьего азарта, ни тем более страха, но это вовсе не означало, что акулам не придет мысль отхватить Быкову ногу или сразу две, пока он будет карабкаться на борт катера.
Пытаясь сохранять хладнокровие, он не рвался наверх, а поднимался со скоростью пузырьков воздуха из баллона. Тем не менее на поверхность его вытолкнуло подобно поплавку, долго удерживавшемуся под водой, а потом отпущенному.
До него донесся встревоженный голос Элен, но разобрать слова мешала морская вода, выливающаяся из ушей. Ничего не говоря, Быков забросил в катер металлоискатель с фонариком, а сам схватился за борт и начал подтягиваться. Ему мерещилось, что сейчас он ощутит резкую боль в нижней части туловища, но страхи оказались напрасными. Рухнув на дно, Быков выплюнул мундштук шланга и с наслаждением вдохнул свежий воздух полной грудью.
– Почему так долго? – спросила Элен, тормоша его за плечо.
Вместо ответа он вытащил из-за пояса стрелу и протянул ей.
– Ты нарушил главное правило, – сердито сказала она. – Нельзя оставаться под водой, когда кислород на исходе. Можно потерять сознание, и тогда…
Элен не договорила. На голове ее, подобно забралу шлема, сверкала поднятая маска. Она не тратила время на переодевание, а намеревалась нырять в трусах и белой футболке на голое тело. Ремни акваланга скрещивались под грудью, приподнимая ее так, что трудно было оторвать взгляд, и все же усилием воли Быков заставил себя сделать это.
Чтобы избежать нотаций, он принялся рассказывать подробности своего сорокаминутного путешествия, которое здесь, на поверхности, под слепящим солнцем, казалось далеким и нереальным, как тающий после пробуждения сон.
Пока он говорил, Элен избавилась от своих баллонов, а потом помогла снять акваланг ему. Стаскивая маску, Быков старался делать это как можно осторожнее, но все равно зацепился за спутанные волосы и даже вырвал одну кудрявую прядь. Элен тут же посоветовала ему носить такую же облегающую шапочку, какой пользовалась сама, но Быков лишь отмахнулся и спросил, опасны ли акулы-молоты, с которыми он столкнулся.
– Нет, – ответила она. – Я их тоже видела.
– Почему же мне не сказала?
– Хотела посмотреть, как ты отреагируешь. – Элен усмехнулась. – Между прочим, они спаривались.
– Угу, – буркнул Быков. – И ты решила, что я захочу принять участие в их брачных играх?
Она расхохоталась:
– Вот это было бы зрелище!
Он тоже фыркнул, избегая смотреть на ее футболку, намоченную лямками акваланга.
– Они слиплись вот так, – Элен свела ладони вместе, – а потом, кружась, опустились на дно. Знаешь, судя по тому, как обе дергались, они тоже испытывают оргазм.
Быков посмотрел на солнце, которое было таким палящим, что он, еще не успев высохнуть, уже почувствовал жару. Пока он думал, как бы половчее перевести разговор со спаривающихся акул на какую-нибудь нейтральную тему, его избавил от этой необходимости огромный тунец, выпрыгнувший из воды. Зависнув на мгновение в воздухе, он словно превратился в застывшее изображение на фоне ярко-синего неба. Потом закон притяжения заработал снова и тунец, взмахнув хвостом, с шумом обрушился в воду. Он моментально пропал из виду, и лишь расходящиеся по воде круги были доказательством только что продемонстрированного акробатического номера.
– Играет? – восхитился Быков.
– Спасается от смерти, – ответила Элен. – За ним гонятся акулы. Или кто-то еще. Океан полон опасностей. Ты не передумал?
– Я не трус.
– Дело не только в опасностях.