Доминант

Наташа стала ковыряться вилкой в салате. Пару раз бросила на меня спокойный взгляд. Я ждал. Наконец она сказала:

- Да нет никакой проблемы, - и выдержав мой взгляд, поразив меня в очередной раз своими зелёными глазищами, спокойно отправила в рот первую порцию салата.

- Хорошо, - проговорил я после секундного раздумья (есть проблема), - тогда я начну. Я не знаю, сильно ли раздосадуюсь, если ты меня вдруг решишь перебить, не дав мне высказать мысль до конца, тем хуже, если уже в самом начале ты сразу и заранее отвергнешь всё, что тебе покажется, что я хочу тебе предложить. Ведь согласись, одно дело сделать вывод по намёкам, другое дело выслушать всё до конца.

Я сделал паузу, проверяя её послушание, готовность выслушать меня. Сделал глоток коньяка.

- Наташа. Я такой человек… У меня много дел, вернее одно большое дело. В силу некоторых причин, не узнав о назначении и реальной ценности семьи, я, не пожелав создание своей, в какой-то момент мог с лёгкостью разрушить чужую. Но у меня появился уже положительный опыт в этом вопросе, поэтому можно надеяться, что такого больше не случится. Вообще, если со мной осторожно обращаться, я даже могу в какой-то части оказаться полезным. В данный момент я испытываю дефицит человеческого внимания, - ещё глоток коньяка, - вернее, дефицит женского внимания, но я много чего себе позволить не могу и помимо этого. Наташа, я знаю, что построенное на лжи, даже доброе и разумное обречено в быстром времени на провал, но всякое, но на правде, может просуществовать века, поэтому я хочу быть с тобой предельно откровенен. Может, непривлекательно прямолинеен, может, неромантичен, но я скорей распластаю перед тобой свою душу, чем попытаюсь укрыть от тебя что-то, чтобы поиметь искомое – твоё распростёртое передо мной тело. Я хочу сделать тебя своим партнёром. В данный момент тут и там по нашей Риге проходит с десяток таких свиданий, как наше, тем более, что вечер четверга. Если хочешь максимально отдохнуть в выходные, отдыхать надо начинать уже с вечера четверга, - отвлёкся я на шутку. - Поверь, мы с тобой сейчас являемся участниками одного из самых необычных из всех свиданий. В двух-трёх случаях, сегодня-завтра у таких как мы, свидевшихся, получится установить партнёрские отношения: у кого-то появятся намерения в отношении другого, где-то взрастёт надежда, кто-то заключит брачный контракт. Ай, разве я озвучил самое интересное? То, что я собираюсь тебе предложить, может тебе показаться странным, а оказаться губительным. Учти, есть вероятность, что в некоторой степени ты потеряешь стимул для ведения той жизни, которую ты вела до этого. Есть два вида надежды. Один вид гласит: когда же всё это закончится? - второй: когда же наступит то-то? С моим вмешательством может возникнуть иллюзия, что появились основания для прекращения страданий по первому или второму виду. Хочешь задать вопрос?

- Пока нет, продолжай.

Я стал зубочисткой накалывать мясные кусочки и отправлять их себе в рот.

- За всё, что я не умею сделать сам, я плачу вдвойне тому, кто это делает за меня. Я не скуп на благодарность, если человек ради меня расходует самозабвенно свои силы. В этом смысле со мной можно иметь дело… Я некоторое время прибываю в состоянии поиска партнёра. Сексуального партнёра. Рабыни. Но только рабыни, которой приказывают отдавать приказы, рабыни, которой предстоит нацепить корону королевы, урей царицы, прикид госпожи…

Я сделал паузу и отправил в рот несколько кусочков мяса и пару фисташек, незаметно подглядывая за реакцией Наташи. К этому времени я закончил извлекать все до последней фисташки из их скорлупы и установил тарелку с очищенными орехами посередине стола между Наташей и собой.

- Угощайся – вкусно, полезно.

- Спасибо.

Мне показалось, что Наташа если и не проникается моим предложением, по крайней мере, не отвергает его. Я спросил:

- Как тебе такое начало нашего разговора?

За то время, которые мы с ней провели, находясь близко друг против друга, я уже успел отметить и начать наслаждаться некоторыми её жестами и мимикой. Например, когда она была развеселена и смеялась, её глаза превращались в щелки, мешки под ними «исчезали», и всё её лицо становилось лицом двадцатипятилетней кокетки. Это оказывалось настолько эффектно, что я ловил себя в такие моменты на утрате связи с действительностью и не мог оторвать взгляд от её лица. Или вот - постоянные изгибания корпуса. Накалывая продукт на вилку, она еле заметно выгибала тело в одну сторону, а когда подносила вилку ко рту, успевала изменить направление изгиба позвоночника в другую, и при этом бросала на меня взгляд, и было видно, что её нисколечко не беспокоит, замечаю я всё это или нет. Розовый язык, когда она открывала ротик, действовал гипнотически. В один из таких разов, для меня остановилось время, когда я представил, как она выдвигает язычок, чтобы слизнуть им сливки с протягиваемой мной в руке клубнички, но уже с этого момента моё воображение увлекло меня в ещё большее переживание, нарисовав картину, как Наташа даёт мне потрогать язычок пальцем, а следом... К слову, брейнгазмы с Наташей оказались штукой не редкой, и то и дело приходилось оказываться быть увлекаемым различными приятными наваждениями.

Я спросил: «Как тебе такое начало нашего разговора?» - а она ответила, отправляя в рот порцию салата, подцепленную вилкой: «Не очень романтично», - и засмеялась.

- Я предупреждал, - с лёгкой улыбкой покачал я головой и, выдержав паузу, присмотревшись пристальней в лицо Наташи, решил сумничать. - Романтика - это натянутое кокетство мужчин. Мне даже задерживаться на этой стадии не хочется – намерения ни те. Итак, я продолжу. У меня уже была такая партнёрша… Я хочу, чтобы в этом вопросе между нами сразу установилась ясность. Случилась трагедия, повлёкшая очень серьёзные последствия. Думаю, этого достаточно. Нет? Любопытствуй. У меня есть теория: если человеку что-либо было уже дано, - было, - то вернуть он это сможет легче обычного. Я не поэтому пытаюсь вернуть то, что у меня уже было, а потому что хочу этого снова. Пусть для тебя пока что-то непонятно, может ты вообще, как я уже говорил, всё это сейчас находишь странным. Я недостаточно романтичен, изящен, игрив? Соглашусь. Но время всё расставит по местам. Я не собираюсь быть таким в дальнейшем. Вместо романтики, я предпочитаю заботу, вместо изящества – внимание, а вместо игривости – чуткость. Я безошибочно отделяю цинизм от подлинной любви человека к красивой вещи. Я могу быть правдив, но взамен я буду требовать откровение. Я могу быть хорошим, но рядом с добрым. Там, - я показал рукой в направлении крыш нескольких новостроек-многоэтажек, - на самом верхнем этаже моя квартира. Из нею потрясающий вид на пол Риги. Я не предлагаю стать тебе хозяйкой этой квартиры, но гостьей. Единственной гостьей этой квартиры. Как, когда – это всё детали. Если «да», если ты согласишься на мою игру, я начинаю окучивать твою жизнь, и буду навязчив. Мне это надо, потому что я одинок, и потому что я живой человек. А надо ли это тебе – это другой вопрос. Итак, - я сделал паузу, - итак. Я всё не соберусь, чтобы выложить всё, как есть.

Здесь я постарался свести на нет свой «возвышенный» тон, чтобы она переключилась с внимания, с которым меня слушала, на мышление. Поэтому она сразу ответила, не вспоминая, что игнорирует мою просьбу не перебивать меня, пока я не выскажу свою мысль до конца:

- Тебе можно сказать то, чего не сказать не сможешь, задумывая всё это, потому что для тебя результат будет в любом случае положительным: или я соглашусь на твоё предложение, или ты избавишься от сомнения по этому поводу.

- Да, это так.

Я сделал глоток коньяка и ухватился за две фисташки.

- А скажи мне, - предложил я, - что у вас произошло, почему всё, что было - хорошо?

Я сделал акцент на «было».

- Долгая история, а уже вечер.

- Ещё вечер.

- Для истории – уже.

- Тем не менее.

- Скажем, я переборщила со спиртным, самую малость, но этого хватило, чтобы моё желание показалось аморальным.