Доминант

Как только запустил готовиться кружку кофе, меня посетила и сильно возбудила мысль вернуться незамеченным, и постараться понаблюдать за происходящим тайком. У них был приглушённый свет, меня же окружала тьма, поэтому я смог, еле заглядывая в комнату, достаточно подглядывать, не опасаясь, что меня застанут за этим занятием. Мужчина встал у изголовья Марты и подтянул её к себе. У Марты оказалась слегка свешена голова. Мужчина сразу запустил свои руки Марте на грудь под халат. Мне пришлось воображать, как он медленно сжимает ей её, и что делает именно это, потому что его руки были прикрыты халатом, но уже в следующее мгновение халат, в результате совершаемых действий под ним, соскользнул, и я увидел завершающую стадию жеста – соски Марты исчезли в сжимающих грудь его руках.

На тот момент я не сказал себе, но сейчас могу: видимое, обстоятельства, в которых мне пришлось это наблюдать, оказалось самым сильным эмоциональным переживанием в моей жизни! И это не преувеличение. Ни одно предприятие, ни одно приключение или происшествие, ни одно переживание в моей жизни никогда не оказало на меня такого воздействия, какое оказало то, что я стал подглядывать. Будто я всю жизнь не знал, что мне надо, но получил это, а с получением этого получил и соответствующее знание. Я будто разверзся, и из моего нутра вырвалась и зафибриллировала, в своём фосфоресцирующем потоке, душа, - при этом, ничуть не заботясь о том, что она оказалась обнаруживаема мной, - и ни с чем-либо, а с одной, конкретной целью: отодвинуть, отстранить моё тело и разум, отбросить их, «выключить», но всецело раствориться в ситуации самой, пережить каждой своей частичкой каждую частичку происходящего в пространстве, времени.

Массажист сделал обратное движение, будто расплющивая и прижимая грудь Марты, и стал гладить её ей то внутренней частью ладоней, то тыльной; по очереди побывал на сосочках каждым из пальцев, от большого - до мизинца, от одного на нём – до пяти, попытался каждый по очереди поласкать сразу десятью пальцами. Я ушёл за кофе, испугавшись признака возникающего анализа ситуации, но главное, за «откатом» в ощущениях, чтобы вернуться с чашкой и будто заново начать переживать то, что пережил несколько секунд назад.

У Марты были закрыты глаза, массажист находился на прежнем месте, массаж груди состоялся очень быстро.

- Такое положение самое удобное для массажа внутренностей живота, - говорил он, спустившись руками Марте на живот, сдвинув халат туда же, - если у вас бывают проблемы с пищеварением, как для массирующего, так и для принимающего массаж.

Как же, подумал я про себя и усмехнулся, но к месту, к месту.

- Кстати, у вас полный порядок везде, - сказал он.

Он наклонялся животом над лицом Марты, чтобы без усилий дотягиваться руками до талии и – уже - низа её живота, и стал гладить и массировать эти места. Движения были чётко массирующие, но пальцы периодически «ныряли» под халат, прикрывающий Марте то, что недавно скрывали трусики. Быстро наступил момент, когда под халатом, прикрывающим Марту голенькую там, полностью скрылись его кисти, и задержались чуть больше, чем это делалось до этого. Он не вытащил руки оттуда и тогда, когда мне показалось, что пора, но стал медленно ими делать невидимые из-за халата движения. Вот его руки соединились под халатом, он продолжал производить ими там какие-то манипуляции. Марта подрагивала, по ней с уверенностью можно было сказать, что она принимает ласку. Мужчина медленно повёл руками вверх по животу и груди Марты до самой шеи, а затем перешёл, чтобы стать сбоку от неё. Сначала он ухватился за трусики и снял их. Затем налил масла себе на ладони и принялся гладить руками бёдра Марты. Через мгновение его руки стали периодически скрываться и задерживаться у Марты под халатом уже со стороны бёдер. Прошло минуты две-три, и из-под халата, задираемого и задираемого вверх по бёдрам методическими действиями его рук, показалось, чуть-чуть, последнее, что мы ещё сегодня с ним не видели.

Если, чтобы сделать короткое замыкание в мозгу Марте, массажисту потребовалось выполнить целый ряд сложных и продуманных действий, то Марте, чтобы добиться такого же эффекта в мозгу массажиста, достаточно оказалось показаться из-под сдвинутого халата своей привлекательной и ухоженной промежностью, такой бесстыдно доступной и согласной, и такой красивой сотни раз, с какой стороны не посмотри. Жест, отбросивший халат под самую грудь Марты, показался необдуманным и торопливым со стороны массажиста, но и таким, что не сделано быть уже не могло – для нас, мужчин. С мгновение он застыл, рассматривая почти всю голенькую, с наброшенным лишь кое-как халатиком на животике, Марту, лежащую с закрытыми глазами, потом устремил и откровенно задержался взглядом у неё между ножек, и без всяких предупреждающих действий, неожиданно наверно даже для самого себя, положил одну руку Марте на грудь, а второй стал гладить её между ног. Марта вцепилась руками в кушетку. Я не мог разглядеть всех деталей, но результатом его действий оказался вырвавшийся из Марты стон. Потом он отнял руки от Марты, отбросил халат и стал гладить её всю-всю: от пяточек и носочков до лица. Движения его были плавные, но и ни медленные, я бы даже сказал красивые, профессиональные. Марта стала успокаиваться под его руками. И когда, казалось, её дыхание восстановилось, мужчина, гладя живот ей одной рукой, а второй одновременно две сдвинутые теперь ножки, наклонился и поцеловал её в самое сокровенное место. Просто поцеловал и выпрямился. Марта выгнулась, а я убежал избавиться от недопитого кофе, чтобы поскорей вернуться к Марте, «массажу» и массажисту.

Я постоял немного в столовой, переводя дыхание, и сделал ещё пару последних, как я подумал, на сегодня глотков бренди. Когда с готовым выпрыгнуть сердцем я появился у них, происходящее уже массажем назвать было нельзя. Марта, прижимаемая одной рукой массажиста, лежащей на её груди, а второй на её ногах, к массажной кушетке, принимала оральную ласку массажиста, изредка издавая тихий стон, который я раньше от неё на стадии такой ласки никогда не слышал.

Я уже тогда (сумасшедший!) постарался дать описание своему ощущению от видимой картины, но и сейчас не могу подобрать достойных слов. Я чувствовал себя так, будто во всём мире остались только мы втроём и вечный секс с этой сумасшедшей, ненасытной и дающей женщиной.

Когда я ещё не придумал, с чего мне начать своё участие в первом в своей жизни групповом сексе, мужчина, доставив Марте потрясающее наслаждение и возбудив, как мне показалось её так, как редко получается возбудить женщину, встал и стал массировать Марте грудь и промежность одновременно. Я чуть было не дёрнулся в «их» направлении, хоть и стоял рядом, когда мужчина самостоятельном движением высвободился из джинсов и, продолжая массировать Марту, дотронулся до её кисти, чем можно было постесняться, по крайне мере так скоро, придя с массажем к незнакомой женщине в первый раз.

Марта никогда не притворялась и не выказывала реакции большей, чем ту, которую переживала. И вот она постанывала. Постанывала так, что было приятно смотреть, а каждая уходящая секунда провожалось с тоской. Марта не заставила мужчину долго себя ждать. Разжав руку, отпустив массажный стол, она накрыла ладонью его член, прижав его к красной кушетке, и стала его гладить. Здесь я шагнул вообще в другой мир. Я, вдруг, резко испытал какое-то животное возбуждение. Запредельное, мечтательное. Во рту пересохло. Вот редкие моменты жизни! Мозг перестал соображать. Всё что происходило, и всё, что начинал хотеть сделать я, думалось мной, как вещи постыдные, но в тоже время всё это не могло не произойти. Если я не сделаю это сейчас, то когда? Какую сказочную предрасположенность к дикому, животному возбуждению, такому проклинаемому порой за совершаемое, но удерживающему прочнее прочного, вложил в нас Господь! И мы имеем право добиваться его каким угодно способом, главное, чтобы при этом ни одному из его созданий не делалось плохо, но наоборот, чтобы каждому участнику было только хорошо, одинаково хорошо, чтобы по воле...