Страница 140 из 159
В Кинг-Мьюз у Чаринг-Кросс шли гвардейские учения, и Гарри, услышав барабаны и флейты, заглянул в ворота. "Во всяком случае, я могу пойти в солдаты", - угрюмо размышлял он, продолжая путь. Пройдя Сент-Мартинс-лейн (где он успешно завершил кое-какие дела), мистер Уорингтон направился в Лонг-Акр, к дому сапожника, у которого квартирует его друг мистер Сэмпсон. Хозяйка сказала, что мистера Сэмпсона нет дома, но что он обещал вернуться до часу. Она знала мистера Уорингтона, а потому пригласила его подняться в апартаменты его преподобия, где Гарри остался ждать и, за неимением другого развлечения, взял было почитать неоконченную проповедь, над которой трудился капеллан.
Но скоро он оставил чтение, ибо темой была притча о Блудном Сыне.
Вскоре он услышал на лестнице визгливый голос хозяйки, преследовавшей кого-то, кто торопливо взбегал по ступенькам, затем в комнату влетел Сэмпсон, а за ним - рыдающая хозяйка.
Увидев Гарри, Сэмпсон попятился, а женщина остановилась как вкопанная. Удрученная собственными заботами, она, несомненно, забыла про то, что ее постояльца ждет посетитель.
- Говорю же вам, что в доме всего тринадцать фунтов, а он придет в час! - выкрикивала она, преследуя свою жертву.
- Тише, тише, милая моя! - восклицает запыхавшийся капеллан и указывает на Гарри, который встал с сиденья у окна. - Разве вы не видите мистера Уорингтона? У меня к нему дело... крайне важное дело. Все будет хорошо, поверьте мне! - И он учтиво выпроводил из комнаты квартирную хозяйку, за чьи юбки цеплялась куча перепуганных ребятишек.
- Сэмпсон, я пришел еще раз попросить у вас прощения, - говорит мистер Уорингтон, подходя к капеллану. - То, что я сказал вам сегодня, было грубо, несправедливо и недостойно джентльмена.
- Ни слова более, сэр, - печально отвечает Сэмпсон с холодным поклоном, лишь слегка пожав руку, которую протянул ему Гарри.
- Я вижу, вы все еще на меня сердитесь, - продолжает Гарри.
- Что вы, сэр! Извинение - это извинение. Человек моего положения не может требовать большего от джентльмена вроде вас. Без сомнения, вы не хотели меня обидеть. А даже если бы и хотели? Вы не первый в вашей семье. И он жалобно смотрит вокруг себя. - Мне было бы лучше, если бы я никогда в жизни не слышал имени Эсмонд или Каслвуд и не видел бы замка, изображенного вон на той картине над камином, где я похоронил себя на долгие-долгие годы. Милорд ваш кузен захотел взять меня в капелланы, обещал обеспечить мое будущее, держал меня при себе, пока для меня не закрылись все другие возможности, а теперь не отдает того, что мне причитается.
- Что вам причитается, мистер Сэмпсон? О чем вы говорите? - спрашивает Гарри.
- Я говорю о жалованье за три года как капеллану Каслвуда, которое он мне должен. Узнав, что вы не можете дать мне денег, я с утра отправился к его сиятельству. Я просил его, сэр, на коленях просил. Но у его сиятельства денег не было. Он, правда, не скупился на учтивые слова (прошу у вас прощения, мистер Уорингтон!), но денег не дал... то есть дал пять гиней и сказал, что больше у него нет ни гроша. Но что такое пять гиней, когда их нужно сотню? Бедные малютки, бедные, бедные малютки!
- Лорд Каслвуд сказал, что у него нет ни гроша? - восклицает Гарри. Да он же вчера выиграл у меня в пикет тысячу сто фунтов, которые я уплатил ему вот из этого самого бумажника.
- Возможно, сэр, возможно. Ни одному слову его сиятельства верить нельзя, - говорит мистер Сэмпсон. - Но я думаю о том, что завтра у этих бедных людей не будет крова над головой.
- Этого не случится, - говорит мистер Уориштон. - Вот восемьдесят гиней, Сэмпсон. Они ваши. А больше у меня нет. От всей души я дал бы, сколько обещал, но вы не пришли вовремя, а теперь я - бедняк, пока не получу денег из Виргинии.
Капеллан растерялся от удивления и побелел как полотно. Потом он бросился на колени и схватил руку молодого человека.
- Боже великий, сэр! - восклицает он. - Не ангел ли вы хранитель, которого мне послало небо? Утром вы пеняли мне за слезы, мистер Уорингтон. Но я не могу их сдержать. Это слезы благодарного сердца, сэр! Даже камень пролил бы их, сэр, растроганный такой добротой. Да будет над вами всегда благословенье божье, да ниспошлет вам небо счастье и благополучие. Да будут услышаны мои недостойные молитвы о вас, мой друг, мой благодетель...
- Нет, нет! Встаньте, мой друг... Встаньте, Сэмпсон! - восклицает Гарри, которому хвалы и пышные фразы капеллана только досаждают. - Я рад, что мог оказать вам услугу... искренне рад. Ну... ну! Да не стойте же передо мной на коленях!
- Не перед вами, сэр, а перед небом, ниспославшим мне вас, - восклицает капеллан. - Миссис Уэстон! Миссис Уэстон!
- Вы меня звали, сэр? - тут же осведомляется хозяйка, которая все это время стояла под дверьми.
- Мы спасены, миссис Уэстон, мы спасены! - вопиет капеллан. - На колени, женщина! И возблагодарите своего благодетеля! Дети, своими невинными голосками призовите на него божье благословение!
И под водительством капеллана вокруг Гарри зазвучал хор благословений и хныканья. Молодой виргинец стоял среди благодарной паствы, смущенно улыбаясь и очень довольный. Он ведь ничего не мог с ними поделать! Одна девочка не поняла, что надо упасть на колени, и осталась стоять, но мать тотчас закатила ей оплеуху с криком:
- Чтоб тебе, Джейн! Становись на колени и благословляй джентльмена, кому говорят!
Мы оставим их свершать это благодарственное служение. Гарри ушел из Лонг-Акра, почти совсем позабыв о горестях последних дней, ободренный приятным сознанием, что он совершил доброе дело.
Девушка, с которой Гамбо беседовал в тот вечер, когда Гарри заехал от Уайта к себе за деньгами, была миссис Молли, окхерстская горничная, прислуживавшая барышням. Где бы ни гостил неотразимый Гамбо, повсюду на людской половине у него оставались друзья и поклонницы. Мне кажется, мы упоминали, что они с Молли вместе погуляли по городу в среду вечером и как раз обменивались любезностями, положенными при прощанье, когда хозяин Гамбо, подъехав, прервал их нежный шепот и все прочее.
Час за часом в среду, в четверг, в пятницу бледненькая девушка сидела у окна в доме лорда Ротема на Хилл-стрит, а ее мать и сестра с грустью поглядывали на нее. Она отказывалась выходить из дома. Они знали, кого она поджидает. Один раз он прошел мимо, и, быть может, она решила, что он сейчас войдет, но он не вошел. Он исчез в дверях соседнего дома. Папа ничего не сказал девочкам о подарках, которые прислал Гарри, а о своей ссоре с виргинцем шепнул их матери два-три слова.