Лето диких цветов

Глава пятая

Джек Галлахер сунул два пальца в рот и издал пронзительный свист. Спустя мгновение по лугу промчался черно-белый бордер-колли и остановился рядом с ним, виляя хвостом и ожидая новых заданий. Но больше делать было нечего. Овцы ухожены, все в порядке, Джек лично это проверил, как поступал каждый вечер.

– Мы закончили на сегодня, Бадди.

Он наклонился и потрепал пса по голове.

– Ну, давай, пойдем домой.

Бадди шел следом и ждал, пока Джек закроет ворота загона. Потом пес побежал вперед, к старому фермерскому дому, который возвышался перед ними в лучах заходящего солнца.

Сложенный из типичного для этой местности плоского сланца, он был таким старым, что кровельный гонт амбара, стоявшего рядом с главным зданием, уже немного прогнулся. Виднелись еще два небольших сарая, а за ними, буквально в двух шагах, располагался пансион «Дикие цветы». Это строение раньше тоже служило амбаром, но родители переоборудовали его несколько десятилетий назад, когда стало ясно, что одно только сельское хозяйство не может обеспечить финансовую стабильность семьи. Кроме пляжного домика, на дальнем конце пастбища, возле утесов, стоял еще один дом, который можно было рассмотреть отсюда. Идиллический сельский пейзаж… При этом деревня находилась не так далеко от домов Галлахеров. Она располагалась ниже, в соседней бухте, но с фермы была не видна. Зато отсюда можно любоваться морем, добраться до него пешком, если пересечь овечье пастбище и пройти по тропе мимо холмов до самых утесов – излюбленного места туристических маршрутов. Серферы наслаждались волнами прибоя, а пляжи в сезон всегда были переполнены, как и улицы в деревне, ресторанчики и магазины в узких, иногда крутых переулках, ведущих к порту.

Пендерак теперь существовал за счет туристов, и это изменило образ жизни старой рыбацкой деревни. Но не настолько, чтобы Джек не узнал ее по возвращении. Многое осталось таким, каким было прежде, когда он уехал отсюда, и это только радовало Джека.

Он и не думал, что всего этого ему будет не хватать в Канаде. Напротив, он даже не сомневался в том, что никакие силы не заставят его вернуться туда, где ему было слишком тесно, откуда непременно хотелось сбежать как можно скорее. Но сейчас ему нравилось жить здесь, ощущать столь необходимый ему покой.

И для Уильяма это тоже было важно, хотя сын все еще ненавидел его за то, что они уехали из Ванкувера.

Джек подозвал пса, забежавшего на луг позади дома. Бадди тут же вернулся и последовал за хозяином во двор, а потом и в дом. Половицы знакомо скрипнули, когда Джек прошел по коридору в маленькую жилую комнату с темной деревянной мебелью, которая стояла здесь, сколько он себя помнил. Его прадед был умелым плотником и изготовил каждый предмет мебели собственноручно; это придавало им своеобразие, которое нравилось Джеку. Галлахеры владели этой фермой уже несколько поколений, и раньше вид этой древней мебели вызывал у него чувство подавленности. Все казалось незыблемым и неизменным, хотя, конечно же, это было не так. Но сейчас, в тридцать с лишним лет, Джек вынужден был признать, что в этой мебели есть своя прелесть.

Бадди подтолкнул его, и Джек улыбнулся, взглянув на собаку, сгорающую от нетерпения.

– Ты проголодался, что ли?

Бадди не мог кивнуть, но подпрыгнул и помчался в кухню, что можно было считать положительным ответом. Джек пошел вслед за псом, наполнил его миску и поставил перед Бадди, который жадно принялся уминать корм.

Этого бордер-колли они завели не так давно. Приняв дела на ферме, Джек купил его прежде всего для работы с овцами. Но и для Уильяма тоже. Мальчику давно хотелось иметь собаку, но Карен все время была против, и Джек надеялся, что Бадди как-то подбодрит Уильяма. Однако сын не проявил к псу никакого интереса. Большую часть времени мальчик шатался где-то по округе, не говорил, куда идет, на расспросы отвечал резко или уклончиво.

Джек тяжело вздохнул, набирая в электрочайник воду, чтобы заварить чай. Он знал, что в это время в пансионе подают ужин и что мать обрадовалась бы, если бы они пришли вместе с Уильямом. Но мальчику все еще тяжело было осознать, что у него вдруг появилась большая семья, а Джек не хотел нагружать сына еще сильнее. Поэтому они зачастую ели вдвоем.

Он взял из шкафа сковороду и взялся готовить омлет, зная, что Уильяму нравится это блюдо. Не знал он только, когда появится Уильям, чтобы его съесть. Хотя Джек и сказал сыну утром, что будет ждать его к ужину в семь вечера, то есть через несколько минут, но это отнюдь не означало, что мальчик появится вовремя.

Стук в окно отвлек его от мыслей, а когда Джек выглянул наружу, то увидел Меган Тернер. Она пришла с корзиной и приветливо махала ему рукой.

– Можно войти? – раздался ее голос, приглушенный стеклом.

Джек вздохнул, потому что ему было не до гостей и не до Меган. Но все же он указал кухонной лопаткой в сторону двери.

– Там открыто!

Спустя мгновение Меган вошла на кухню.

– Я сегодня занималась выпечкой и подумала: занесу-ка я вам немного пирога, – объяснила она и сняла фольгу с тарелки, которую выставила на стол. – Это яблочный пирог, он точно понравится Уильяму.

Она просияла, глядя на мужчину, и Джек в очередной раз заметил, что она очень красива. Не настолько, чтобы прямо в обморок падать, но ему нравилась ее подтянутая фигура, темные волосы, почти всегда собранные в хвост. И у нее была замечательная улыбка. Он это заметил, еще когда ходил вместе с Меган в школу. Они по-настоящему не дружили, но знали друг друга хорошо. Когда Джек вернулся полгода назад, Меган, в отличие от других жителей деревни, встретила его открыто и общалась, не задавая лишних вопросов. Джек понимал: многие гадают, отчего он вернулся, но он не любил говорить о прошлом. Меган относилась к числу людей, которые уважали его желание. Джек, в свою очередь, ценил это, а также то, как сильно она пеклась об Уильяме.

Конечно, она так поступала не только потому, что была хорошим человеком. Джек сознавал, что она проявляет к нему интерес. Но после несчастья с Карен и ее внезапной смерти более года назад Джеку и Уильяму долго пришлось это переваривать. Джек не знал, завяжет ли с Меган отношения, когда снова будет готов. Но об этом ему сейчас меньше всего хотелось думать. Сейчас он был просто благодарен ей за дружбу и за то, что она не требует от него большего.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны.

Он взял тарелку и поставил ее на столешницу рядом с холодильником.

– Впрочем, я не уверен, будет ли Уильям есть пирог. Ты ведь его знаешь: в настоящий момент он не умеет говорить ничего, кроме «нет».

Меган присела за кухонный стол.

– Ты должен дать ему время, чтобы привыкнуть. Все наладится, вот увидишь.

– Твои слова да богу в уши, – произнес Джек с куда меньшим оптимизмом. – С ним сейчас действительно тяжело.

– Может, мне попробовать поговорить с ним?

– Нет, лучше не надо, я уж сам справлюсь.

Джек едва удержался от улыбки. Уильям считал Меган милой, но Джек знал, что она переоценивает свое влияние на мальчика. Тот вел себя с ней довольно вежливо, но только потому, что Джек недвусмысленно растолковал, чего ждет от него. Когда Меган не было, Уильям не скрывал, как мало она для него значит. Хоть мальчик был еще совсем юн, но и от него не укрылось, какие виды имеет на его отца эта женщина. Уильям знал, что брак его родителей едва ли можно было считать счастливым. Но, казалось, его совсем не радовала мысль о том, что Джек снова влюбится.

Джек снял первый омлет со сковороды и выложил его не тарелку.

– Хочешь омлета? – спросил он Меган.

– С удовольствием, – ответила она и снова просияла. Казалось, она ждала этого предложения.

Он протянул ей тарелку с омлетом и столовые приборы, потом взбил с молоком очередную порцию яиц.

– Я хотела тебя кое о чем спросить… – Меган колебалась, но потом все же сделала над собой усилие: – В субботу ведь будут «Летние танцы» внизу, в деревне. Я бы хотела туда пойти, но не одна. Может, у тебя будет настроение составить мне компанию?