Страница 60 из 172
Внимание Фрэнка привлекла пролетевшая звезда. Когда он был мальчишкой, он часами мог смотреть на небо, ожидая этого мига. На самом-то деле падучие звезды вовсе не звезды. Теперь-то он это знает. Но все же лучше порою обладать детской верой. Она по крайней мере не так сильно разрушается. Фрэнк взглянул на Сейджхорна, надеясь разглядеть и на его лице следы этой детской веры. Если судить по фургону, одной ногой старик явно стоял в прошлом, а вот где была вторая — это вопрос.
— Для этого мы отпечатали сотни буклетов, в которых описывается местоположение капсулы и содержится просьба не открывать ее до две тысячи девятьсот восьмидесятого года. Фактически — у Фрэнка при одном воспоминании об этом стало сухо во рту, — я всю последнюю неделю только и занимался тем, что рассылал эти буклеты в музеи и в отделы редкой книги всех библиотек мира. Даже в некоторые монастыри отправил послания. Хочу верить, что капсула сохранится и о ней будут помнить.
— Через две недели я смогу узнать, когда ее найдут и откроют.
Фрэнк усилием воли подавил усмешку.
— Каким образом?
— Сейчас покажу. — Сейджхорн встал и направился к своему фургону. По нему скользнул луч фонаря, в свете которого кружились насекомые. Вот он взобрался в кузов, перелез через сиденье и исчез в глубине.
Фрэнк направился вслед за ним, чтобы получше рассмотреть знак, нарисованный на борту фургона, но свет фонаря вдруг изменил направление его мыслей. "Этот кружок света, как ядро атома, — подумал он, — а насекомые и мотыльки — электроны на его многочисленных орбитах". Он отвернулся от света и глубоко вздохнул, чтобы насытить мозг лесным кислородом и обуздать разыгравшееся воображение. Только все без толку. Сквозь просветы в деревьях виднелись далекие огоньки города. Фрэнк всмотрелся в их манящие узоры и различил среди них университетские. Вот и сияющий бульвар Вашингтона, которым он и Элейн не раз проходили вместе по дороге к студгородку, держась за руки и беседуя о своих студентах. В стороне от неонового зарева Манчестерского бульвара была ее улица. А еще немного дальше, там, у границы темноты, должен находиться парк, где он назначал свидания Элейн.
Сейджхорн спрыгнул на землю, фургон скрипнул, словно вздохнул от облегчения.
— Нужно вложить вот это в капсулу времени, — и он протянул Фрэнку маленькую металлическую коробочку.
— Но капсула уже полна. Это и есть ваше изобретение?
— Вряд ли. Для того чтобы говорить с кем-то из будущего, не нужно ничего изобретать. — Его густые белые брови медленно поползли вверх. — Достаточно простой логики.
Фрэнк рассеянно болтал в чашке остатки кофе.
— Логики? — переспросил он. — Чтобы говорить с кем-то из будущего?
— То, что я предлагаю, основано на простейшей теории движения времени. Я как раз об этом читаю лекции. — Он одернул жилетку. — Выступаю в колледжах, на окружных ярмарках, различных фестивалях, рассказываю о методах пограничной медицины, о лекарствах, которые рекламирую. Это придает лекциям пикантность. Впрочем, людей больше привлекают мои карточные фокусы.
— А я-то думал, достаточно фургона, — сказал Фрэнк, кивнув через плечо. — Он ведь может больше всего привлечь внимание людей.
Но Сейджхорн юмора не понял. Фрэнк прокашлялся, чтобы подавить смешок. Они вместе направились к выемке и уселись около нее на землю. От огня шло тепло, и Фрэнк с удовольствием протянул к нему руки. И тут же поднялся и зашумел ветер — сначала в вершинах деревьев, потом за фургоном. Как здорово, если бы здесь сейчас сидела Элейн, а не этот старый чудак. Сейджхорн, вероятно, пытается пробудить в нем любопытство. Но зачем? Фрэнк немного смягчился:
— А в чем состоит ваша теория движения времени?
— В простом допущении того, что среди нас на земле есть люди, путешествующие во времени.
Фрэнк снова стал болтать в чашке остатки кофе. И костер своим потрескиванием словно подтверждал его сомнения.
— В самом деле, — сказал Сейджхорн, — это очень логичная теория, если согласиться с тем, что человек в определенном случае может выполнить то, что задумал. Через тысячу лет он, вне всякого сомнения, откроет секрет передвижения во времени. Он отправится в прошлое узнать, как строились пирамиды, станет свидетелем суда над Сократом и увидит, как распинали Христа. Поэтому вполне логично допустить, что путешественники во времени есть и среди нас, в настоящий момент. Единственная проблема состоит в том, как ввести человека в космос. И у меня есть план, который делает это возможным.
— Понятно. Но какая связь между вашим планом и нашей капсулой времени?
— Эта капсула, если она сохранится тысячу лет, будет открыта обществом, которое уже овладеет способами возвращения в прошлое.
Фрэнк недоверчиво посмотрел на своего собеседника.
— Что, не веришь?
— В способность возвращаться? Сама концепция содержит в себе слишком много противоречий.
Сейджхорн посмотрел на свою металлическую коробочку и потер ее поверхность указательным пальцем, словно очищая от грязи.
— Противоречие — скользкое словечко, сынок. В конце концов, что чему противоречит? — Он задал свой вопрос, словно выпустил при этом изо рта кольцо дыма. Затем он достал из жилета сигару, откусил ее кончик и сплюнул в выемку. — Все зависит от точки зрения.
— Да ну?
— Две с половиной тысячи лет назад Пифагор заявил, что Земля вращается вокруг Солнца. Но кому-то ведь казалось, что вращается Солнце. — Он вытащил из огня обгоревший сучок и прикурил от него. — Так вот, — продолжал он, попыхивая сигарой, — это очевидное противоречие нисколько не смутило Пифагора.
— Можно, конечно, восхищаться этим, но мы с тех пор все же несколько ушли вперед…
— Вот именно! За прошедшие тридцать лет мы продвинулись в науке дальше, чем за всю историю человечества. Мы наблюдаем сейчас геометрическую прогрессию знаний. Научная информация каждые пять лет удваивается. Боже мой, да если такой темп сохранится, то до того как откроют капсулу, мы станем свидетелями удвоения наших знаний в двести раз! Да вот возьми хотя бы самый обычный цент, удвой его двадцать семь раз — и у тебя уже миллион! Всего двадцать семь. А представь себе, что случится после удвоения наших знаний в двести раз. Можешь ли ты без колебаний сказать, что путешествие во времени никогда не осуществится?
— Ладно, — ответил Фрэнк, слишком уставший для упрямого топтанья на ристалище словесных ухищрений. Он начал понимать, что старика ему не переспорить. Сейджхорн, может, и сумасшедший, но теорию свою он защищает умело. — Что там у вас в коробке?
Сейджхорн хмыкнул и потер крышку, словно снимал пыль тыльной стороной ладони.
— Манускрипт, — сказал он. — Манускрипт с чрезвычайно интересным содержанием. Написан на специальной бумаге особыми чернилами и может сохраняться не меньше чем тысячу лет. О приманке на этот крючок я позаботился как следует.
— И что же вы использовали в качестве приманки?
— Чтобы заманить путешественника во времени в открытое пространство, нет ничего лучше, чем другой такой же путешественник, точнее, человек, как бы выброшенный на берег и ожидающий спасения. Конечно, при проведении исследований в этом временном измерении несколько несчастных будет потеряно — тех, кто уже никогда не вернется из своего рейса в прошлое, людей, оставшихся в неизвестности, в какой-нибудь давней эре. Как, скажем, Амелия Эхарт. Я думаю, нечто подобное вполне можно предположить.
— По закону Мерфи.
— Точно. И представь себе, что ты один из таких путешественников, приземлившийся в двадцатом веке. Как еще послать в будущее сигнал о твоем отчаянном положении, если не с помощью капсулы времени?
— В самом деле, как?.. — Фрэнка это заинтриговало.
— Одну минутку, — сказал он после некоторого раздумья. — Если я правильно понял, ваше сообщение дает описание путешественника, застрявшего в нашем столетии. Но наш язык! Разве не подвергнется он за несколько грядущих столетий заметным изменениям? Доступен ли будет нашему путешественнику язык будущего, чтобы послать свой SOS?