Дыши со мной

- Мутация генов...поражение желез се..сезерции...я не понимаю, о чём вы! - кажется, мой голос перешёл на крик. Перед глазами всё поплыло сплошными серыми пятнами. Чёрт, побери, что происходит? Какой ещё муковисцидоз? Этого не может быть! Почему все так спокойны? Почему мне сообщили об этом только сейчас, если результаты анализов пришли ещё два дня назад?

- Секреции. Поражение желез внешней секреции, - совершенно спокойно ответила женщина, и я почувствовала, как медленно, адская дикая боль, начинает разъедать меня изнутри. - Мирослава, я понимаю ваше состояние, и прошу вас успокоиться. Поймите сейчас нужно принимать решение на твёрдую голову и здравый рассудок.

- Решение? Какое к чёрту решение?

Я подскочила с места, и почувствовала внутри себя дикое желание крушить всё и вся, что только попадётся на моём пути.

- Продолжать ли беременность. Я понимаю, что срок уже большой, и делать аборт слишком опасно, но в вашем случае нужно всё взвесить.

Аборт,...как только я услышала это слово, я схватила со стола прозрачный стакан с водой, и яростно сжала его пальцами, еле удержавшись, чтобы не выплеснуть его содержимое на абсолютно спокойное лицо женщины. Где-то в глубине сознания я понимала, что она права и мне нужно успокоиться, но, то с каким спокойствием она говорила мне о болезни моего малыша, раздрабливало мои нервы на миллионы крохотных кусочков. Я не позволю...никому не позволю отнять у меня моего малыша! Я лучше сама сдохну, чем допущу, чтобы его отняли у меня!

- Мирослава, пожалуйста, сядьте, - всё также спокойно, но теперь уже с плохо скрытой ноткой жалости в голосе, произнесла женщина. Дождавшись пока я, всё ещё находясь в своеобразном трансе, выполню её просьбу, врачиха продолжила. - Вы помните, о чём я сказала вам буквально несколько минут назад? Это предварительное заключение. Никто, слышите, никто сейчас со стопроцентной гарантией не сможет вам сказать, что у вашего малыша данное заболевание. Это пока просто невозможно. Точно выявить болезнь мы сможет только в течение первых нескольких лет жизни ребёнка.

- Но тогда как же...как же вы сейчас пришли к таким выводам, когда я нахожусь на третьем месяце беременности?

Господи, может это ошибка? Может этим результатам грош цена и меня зря всполошили?

- Ну, во-первых, вы наблюдаетесь в одной из лучших клиник Москвы, а у нас одно из самых новейших оборудование со всей России. А, во-вторых, вы проходили процедуру амниоцентеза, а она даёт возможность диагностировать у плода многие наследственные и врождённые заболевания. И это очень хорошо, что вы через неё прошли. Даже если наши опасения подтвердятся, и ваш ребёнок действительно родиться с муковисцидозом, мы уже сейчас сможем предпринять много методом, чтобы малыш не только выжил, но и в дальнейшем развивался, как и все остальные дети. Но это, конечно, если только вы решитесь рожать.

- Я не буду делать аборт!

- Мирослава, не рубите с плеча. У вас есть пару дней, чтобы всё взвесить.

- Я не бу-ду де-лать а-борт, - по слогам проговорила я, чувствуя как всё внутри меня закипает от злости и ненависти. Неужели эта женщина не понимает, что она мне предлагает? Убить собственного ребёнка? Да как такое вообще возможно?

- Хорошо. Тогда я назначаю вам курс лечения?

- Назначайте.

- Надеюсь, вы понимаете, что в нашей стране будет трудно, да, скорее всего и невозможно на что-то повлиять. Я могу посоветовать вам хорошие клиники в Германии, где занимаются подобными процедурами, но как вы сами понимаете это не бесплатно.

- Сколько? - как же цинично сейчас прозвучало это слово. 'Сколько...?'. Давайте, скажи те мне, сколько стоит жизнь моего ребёнка?

- Дорого. Очень дорого. Точной суммы сейчас не назову. Но должны быть в пределах десяти, а, то и больше тысяч.

- Долларов?

- Евро.

В один миг, всё внутри меня разорвалось. Десять тысяч евро...где, чёрт побери, мне достать такие деньги?

- У меня нет таких денег, - обречённо, едва слышно произнесла я, пытаясь собрать себя по кусочкам, и хоть что-то предпринять. Думай, Мира, что же можно сделать?

- Нет? - искреннее недоумение в голосе женщины повергло меня и в шок и в дикую ярость. Господи, да у неё, что совсем нет никаких чувств?

- Да, нет, перед вами обычная студентка-лимитчица далеко не престижного института, скажите на милость, откуда у неё могут быть десять тысяч евро?!

- Ну, тогда у вашего жениха. Или кто там оплачивал ваши процедуры?

- Оплачивал процедуры? - теперь уже я ничего не понимала.

- А вы думали, они бесплатны? Вас досконально изучили лучшие врачи страны, и поверьте, это влетело в очень круглую сумму.

- Кому влетело?

- Это уж вам лучше знать, - просто пожала плечами женщина, и устало потёрла глаза. - Мирослава, если у вас нет денег на лечение, я бы ещё раз посоветовала вам подумать, стоит ли оставлять ребёнка. Поверьте, я очень хорошо понимаю ваше состояние, но я также хорошо понимаю, какие муки вас ждут, если ребёнок родится больным. Вы же можете потерять его через несколько месяцев после появления на свет. Или просто сами не выдержите всех тех страданий, которые упадут на ваши плечи, и отдадите малыша на воспитание государству. Поэтому я ещё раз прошу вас, подумайте. У вас пока есть время. Немного. Я бы даже сказала мало, очень мало, но всё-таки есть.

Нервно дрожащими руками я застегнула замок дорожной сумки. Засунув во внутренний карман джинс паспорт, ключи и кошелёк, я перекинула клетчатую сумку через плечо, и выбежала из квартиры. До вокзала добралась на такси. Всё время пока была в старом, достаточно грязном салоне уже почти, что отбывшего свои дни жигуля, еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Хорошо, что ещё хоть таксист нормальный попался. Видел моё состояние и не давил на нервы всякими вопросами. Сейчас мне меньше всего хотелось говорить обо всём, что случилось. Я даже старалась пока сама об этом не думать. Не здесь. Не сейчас. На Земле есть, пожалуй, только одно место, где сейчас я смогу ВЫЖИТЬ. Именно выжить, и не сдохнуть от разъедающей каждую клеточку моей души адской боли. Я уеду. Возможно всего на несколько дней, а возможно и до того момента пока не соберу деньги на лечение, но пока, я в Москву не вернусь.

*****

Пытаясь унять нервную дрожь во всём теле, Игорь выскочил из машины. Не обратив внимания на отъехавшее от подъезда пятиэтажки такси, мужчина, не замечая ничего на своём пути, вбежал в дом. В течение целого часа он не убирал кнопку со звонка и яростно колотил в дверь, пока на лестничную клетку не вышла, замотанная в шаль недовольная старушка, и ворчливо не сообщила ему, что Мирослава уехала. Куда? Куда, чёрт побери, её понесло?

С того самого момента, как Игорь узнал о результатах анализов его колотила адская дрожь. Как такое могло произойти? Почему он не углядел? Где сейчас эта дурочка? Что может сделать с собой после того, как узнала, что её малыш болен? Ведь она была так рада, несмотря ни на что, она была ужасно рада, своему крохе. И если сейчас, она что-нибудь сотворит с собой,...чёрт возьми, он просто сдохнет. Плевать. Теперь уже на всё плевать. На измену. На беременность. На болезнь. Главное, чтобы жива. Главное, чтобы ничего с собой не сделала.

- Нда, значит, вы, поэтому с ней расстались? - протянув Игорю бокал коньяка, Суханов устало потёр сонные от долгого перелёта глаза. - Ты ведь говорил, что она тебе надоела? Что разлюбил?

- Врал, - грубо отрезал Самсонов, и почувствовал, как янтарная жидкость разлилась в крови. Сколько он уже выпил? Сколько уже пытается, заглушит свою боль в спиртном? Сколько раз слушал автоответчик, когда набирал до боли родной номер? Он ведь даже сам не понял, как выложил Сашке всё подчистую, когда тот, вернулся вслед за ним в столицу. Просто надоело лгать. Всем вокруг и самому себе в том числе. Он подыхает без неё. Разъедает себя живьём и самолично бросает во всё муки ада. Ему нужна эта женщина. До боли, до дрожи в костях. Она ему нужна. - Что мне делать, а? Как теперь её найти?