Империя

– Чего надо?

– Мы путники, идем из рыбацкой деревни, которая стоит рядом с Галилейским озером. Путь держим в Иерусалим. Мы устали и хотим отдохнуть, – объяснил Петр, принимая чересчур уставший вид, видимо, для того, чтобы офицер сжалился над ними.

Центурион снова окинул всех взглядом и кивнул головой в сторону ворот, давая понять, что проход разрешен. Путники устремились за крепостные стены. Последним шел Луций, стараясь смотреть себе под ноги и не поднимать голову. Проходя мимо офицера, он почувствовал, как на его плечо легла рука.

– Стой, – Луций замер, по телу пробежал озноб. Центурион наклонился к уху: – Будь осторожен, генерал. Тебя ищут, и, если поймают, тебе вряд ли кто поможет.

– Спасибо, – облегчено выдохнул Луций и проследовал за остальными.

– Чего он хотел?

– Просто предупредил меня. Сказал, чтобы я был осторожнее.

– Знаешь его?

– А ты что такой дотошный, Иуда?

– Не нравишься ты мне!

– Надо же! Наши чувства взаимны – это редкость!

– Хватит ссориться. Нужно найти место для отдыха, – пресек назревающую перепалку Иисус.

Этот город, как и все прочие, казался большим самостоятельным организмом. Люди, люди – сотни и тысячи людей – передвигались по нему в бесконтрольном потоке, шныряли туда-сюда, как те муравьи, которых когда-то нещадно давили Луций и Мартин. Теперь не было ни друга, ни тех букашек. Теперь он сам мелкий и ничтожный, и, кажется, любой может его так же раздавить, втоптать в землю, превратить в пыль. Петр остановил пробегавшего мимо них мальчишку в рваной одежде, с грязным лицом и босыми ногами.

– Послушай, где можно переночевать и отдохнуть?

Парень деловито шмыгнул носом, почесывая взъерошенную голову, и указал пальцем в сторону.

– С сотню метров туда и налево. Пройдете потом один квартал, там будет неплохая гостиница.

– Спасибо.

– Да не за что! – весело выкрикнул малец и помчался дальше по своим ребячьим и, как ему казалось, очень важным делам.

Парнишка не обманул: путь к гостинице, и правда, оказался коротким. Они прошли во двор, где пахло варевом. Полная пожилая женщина вываливала объедки в корыто свиньям, которые хрюкали и чавкали, с большим удовольствием пожирая помои и поблескивая своими маленькими черными глазками.

– Надо же, как похожи на Асмодея, – усмехнулся про себя Луций.

– Чего вам?! – вытирая руки о себя и отставляя ведро в сторону, то ли спросила, то ли выкрикнула старуха.

– Нам отдохнуть да заночевать.

– А-а-а! Обождите, – сморкнувшись в сторону, она быстро удалилась.

Через пару минут вместе с ней вышел высокий седой мужчина с серыми, почти бесцветными глазами – по-видимому, хозяин этого заведения.

– Четырнадцать человек! Эка вас сколько!

– Что, места не хватит?

– Отчего же? Места хватит. А деньги-то есть?

– Есть немного.

– А я много и не прошу. Ну, проходите тогда.

Оказавшись в своей комнате, а их развели по трем небольшим клетушкам, Луций скинул с плеча сумку с писанием, положил ее под подушку и плюхнулся на грубую, дешевую ткань кровати.

– Как же я устал. Все тело ломит.

– Тобой правила тьма. Поэтому ты не чувствовал ни боли, ни усталости. Теперь привыкай!

– Петр! – хотел было спросить Луций, но в ответ уже слышался тяжелый храп.

– Тот центурион, он ведь узнал тебя? – глядя в потрескавшийся и рассохшийся деревянный потолок, промолвил Иисус.

– Да. Это Тит. Так, по-моему, его зовут, если мне не изменяет память. Он офицер, служил под командованием Клементия, будь он проклят! – выругался Луций, вспомнив о своем давнем враге.

– Нельзя так о людях.

– А он что, человек что ли?!

– А ты?

– Ха! На все у тебя есть ответы!

– Нет, не на все. Ты рассказывал о центурионе, продолжай.

– Ну, так вот. Легион Клементия попал в засаду и был разбит. Этот горе-командир сбежал, бросив своих солдат на поле брани. Разрозненные отряды уцелевших солдат пробивались к нам, и Тит был одним из тех, кому удалось выжить. Мало того, он спас почти триста человек, а потом сражался в рядах моей армии, помогая подавить повстанцев. Он храбрый воин и преданный соратник. Если думаешь, что он нас выдаст, ты ошибаешься.

Луций сам удивился своим словам. Раньше он бы перерезал бедолаге горло в темном закоулке, чтобы тот наверняка не донес на него, и ему было бы неважно, хороший Тит человек или нет.

– Я не боюсь, что он нас выдаст. Ему нужна помощь. Точнее, его жене.

– Она больна?

– Она умерла.

– Не понял, – приподнялся на локтях Луций.

– Он хороший человек, и ему нужно помочь.

– Как? Воскресить жену?!

– Да, – молвил Иисус, словно в его словах не было ничего необычного.

– Здорово! Значит, ты можешь воскрешать мертвых?! Верни тогда моих друзей и брата!

– Нельзя.

– Отлично, а почему тогда ее можно?!

– Потому что Тит потом расскажет об этом людям, и этот город уверует в моего отца и в меня. И в вас, моих учеников.

– Я тоже расскажу о тебе всем! Могу бегать по улицам и орать, что ты сын Божий! Только верни моих близких! – Луций внезапно впал в ярость и вскочил с кровати.

– Не могу. Я же сказал.

– Почему?!

– Во-первых, тебе никто не поверит, поскольку все знают тебя как жестокого и кровожадного человека. Во-вторых, если ты будешь бегать и кричать о моем отце, тебя схватят и казнят, так как тебя ищет почти вся Римская империя. И, в-третьих, не возвращайся к прошлому – иди в будущее.

– В какое будущее?! Какое меня ждет будущее, если вы уже все за меня решили? Ад с вечными мучениями и агонией для моей черной души?!

– Ты говоришь так, будто уже умер.

– Так помру же!

– Все смертны. Даже я.

– Думаешь, мне от этого легче?!

– Думаю, что нет. Но ведь ты поможешь мне? Я один не справлюсь.

– Возьми своих учеников! – обиженно рявкнул Луций, лег обратно на кровать и отвернулся к стене.

– Я и прошу одного из них, – смиренно и очень тепло ответил Иисус. – Ты же взялся писать обо мне и моих деяниях. Неужели ты не хочешь описать, как я воскрешу мертвеца?

Луций недовольно ерзал на кровати, но было понятно, что слова учителя его зацепили.

– Я устал, я хочу отдохнуть.

– Хорошо. Пойдем вечером. Тем более мне нужно поговорить с тобой кое о ком.

– Интересно, о ком же?

– Отдыхай, ты ведь устал. А вечером, когда пойдем к Титу, я все тебе расскажу.

Истощенный Клементий с бледным, болезненным лицом и кровавым кашлем еле держался в седле – таким он вышел из заточения, в котором томился в подвале собственной виллы. Долгое время он жил ожиданием казни. Он хотел вскрыть себе вены, но не смог: жажда жизни взяла верх. Он просил аудиенции у Тиберия, требовал, чтобы к нему позвали Марка, но тщетно. Каждый день после полудня к нему приходил один и тот же чиновник. Он уверял заключенного, что его просьба будет выполнена, что император или сенатор вскоре посетят его и что все, непременно, решится в лучшую для него сторону, что каждый раз Тиберий вспоминает добрым словом его отца Силана и хочет простить самого Клементия. Так продолжалось, пока Клементий не сбился в подсчете дней. Он уже отчаялся и приготовился к долгой и мучительной смерти от голода и проклятой болезни, которая пожирала его. Но чудо свершилось, да еще какое: его освободили, вернули назад всю собственность, и сам император обнимал его, гордился его деяниями, славил его отца. А самое главное, ему объяснили, что он должен найти Луция и совершить над ним расправу, так как тот посягнул ни много ни мало на императорскую власть. Дальше Клементий уже не слушал, ему было ясно одно: заклятый враг, который, по его мнению, был виноват во всех его бедах, теперь в его власти. Получив полную свободу действий, он взял солдат и отправился в деревушку, где последний раз видели генерала. Марк недвусмысленно намекнул, что Клементий может расправиться не только с Луцием, но и с его спутниками. А если по какой-то причине генерал ускользнет, то Клементию следует отправиться в Иерусалим, встретиться с местным прокуратором и ждать дальнейших распоряжений.