Империя

Тиберий окинул Луция пристальным взглядом. Выглядел его телохранитель неважно: левый глаз почти совсем заплыл, на губах запеклась кровь, одежда была порвана, на ноге чуть выше колена виднелась черная гематома. Этот человек только что спас ему жизнь. Наверное, ему можно было доверять, хотя доверять Цезарь не привык никому и никогда.

– Думаешь, Марк причастен к этому? – откашлявшись, спросил император.

– Конечно, нет! Я уверен в этом! Он предан вам, повелитель! Я думаю, он попался на уловку Агриппины, которая воспользовалась его милосердием, чтобы уничтожить Вас.

– Допустим, допустим. И что ты предлагаешь?

– Вам нужно ненадолго покинуть Рим, а тем временем я займусь вашими врагами – очищу почву от тех, кто думает, что можно перечить вашей воле. Мне кажется, для вашей временной резиденции подойдет остров Капри. Переезд туда нужно осуществить без огласки: пускай все узнают о нем, когда вы уже прибудете на место. Для вашей охраны я выделю своих лучших солдат. Обещаю, что ни одна мышь не проскользнет к вам незамеченной.

– Прекрасно, – Тиберий поднялся со стула и хлопнул по плечу своего спасителя.

Луций стиснул зубы, распознав в этом жесте покровительственную небрежность. Он понял также, что, когда с родственниками Тиберия будет покончено, тот, скорее всего, захочет избавиться и от него самого. Поэтому остров стоило подготовить так, чтобы там оказались только его люди, – собрать на нем свою маленькую армию, чтобы в нужный момент этот мерзкий старик уснул и не проснулся.

Император мыслил в том же ключе: «Луций хорош, но его верность может не выдержать такого соблазна, как власть. Человек, который управляет чудовищной силой под названием Черный легион, вскоре наверняка не захочет иметь над собой хозяина. Над этим стоит подумать. Подумать как следует. Но сначала нужно избавиться от тех, кто совершил покушение. Давно я хотел разорить змеиное гнездо моего племянника Германика. Теперь для этого есть отличный повод и отличный человек».

После того, как император удалился, старчески шаркая по земле сандалиями, генерал подозвал к себе одного из солдат и отдал приказ:

– Разыщи мне Ратибора! Немедленно!

Высокий широкоплечий варвар уверенной походкой направлялся туда, куда прежде зарекся возвращаться. Охрана пристально осмотрела его, но беспрекословно пропустила через ворота. Ратибор, сжимая в руке какую-то бумагу, поднялся по лестнице и прошел в покои дома, где его ждал Александр: он стоял посреди комнаты, держа руки за спиной.

– По-моему, я дал тебе свободу. Неужели ты снова захотел попасть в клетку?

– Ты во всем виноват, не так ли?! – смятая бумага полетела в сторону Александра. – Это ты убил моего отца!

– Надо же, догадался. Тупой неотесанный варвар наконец-то понял это? Даже не знаю, смеяться мне или плакать. А почему один пожаловал?

– Это мое дело! И только мое!

– А, понятно. Здоровья-то хватит? Или ты думаешь, что я ослаб со времени нашей последней встречи? Долго же ты бродил, как слепой котенок. Я, если честно, думал, что ты так и не догадаешься. Я так понимаю, эта измятая бумага – не что иное, как долговое обязательство? То самое, которое ты привез из Нумидии? Да, бедный Такфаринат. Такой же глупец, как и ты! Просто винтик, пешка, ничтожная фигурка в глобальной игре великих богов. Ты знаешь, почему тот ростовщик сказал, что эта эмблема принадлежит мне? Не знаешь… Это был Авера. Он чувствует человеческие грехи и знает, когда его хозяин больше не нуждается в очередном винтике. Тогда этот самый винтик удаляется из общего механизма, чтобы не нарушать его отлаженную работу. Гнев – он обожает этот грех! Тебя привел ко мне именно он. Никто и никогда не осмелился бы выдать меня, если бы я сам того не захотел.

– Почему? – сжимая кулаки до хруста, сквозь зубы прошипел Ратибор.

– Какое глубокое содержание в таком коротком слове. Ты хочешь знать, почему я убил твоего отца? Ответ прост: нам нужен был мальчик, который бы защищал наше творение, пока оно не поймет, для чего создано. А твой отец был упрямый – такой же упрямый, как и ты. Он наотрез отказался отдать нам тебя. Пришлось пойти на крайние меры. Извини, но такова жизнь. Мои люди тогда не ожидали от варваров такого серьезного сопротивления, и мы упустили тебя. А потом я увидел знакомого юношу на невольничьем рынке. Я сразу понял, что это был ты. Пришлось испытать тебя и подготовить к встрече с нашим Луцием. Да-да, Ратибор, ты прав: выражение на твоем лице сейчас именно такое, какое и должно быть у человека, узнавшего, что он прожил жизнь, которую ему подсунули. Не волнуйся, Луций тоже делал лишь то, что ему диктовали, впрочем, как и все остальные люди.

– О чем это ты, мерзкий ублюдок?! – Ратибор выхватил топор и пошел на Александра.

– Ратибор, не делай глупостей! Ты хороший воин. Такие нужны всегда, – из темноты комнаты вышел Марк и встал рядом с Александром.

– Марк? Ты что, служишь этой змее?!

– Ха-ха-ха, давно меня так не веселили! Боюсь, я должен тебя огорчить: это Александр – мой верный слуга и соратник, мой наместник здесь, на земле. Если хочешь, я приму в свою свиту и тебя, но только если ты совладаешь со своими амбициями и гневом. Подумай!

– Значит, и ты в этом замешан. Значит, те, кого я убивал, были неповинны в смерти моего отца?! Это вы заставили меня так думать!

– Конечно. Луцию нужен был защитник, а преданнее и сильнее воина нам найти не удалось. Я ведь знал, чем ты дышишь, и прекрасно понимал, что только жаждой мести смогу заставить тебя быть рядом с Луцием и защищать его. Ты не задумывался о том, почему «убийцы» твоего отца по иронии судьбы оказывались в тех местах, где Луций добивался побед? Да, Ратибор, это все моих рук дело. И теперь я предлагаю тебе сделать выбор: либо ты преодолеваешь свои эмоции и живешь долго и счастливо, служа мне, либо…

– Я не предаю людей, Марк. И не иду вразрез со своими идеалами и принципами!

– Я так понимаю, твой ответ – «нет». Жаль. Ты, глупец, даже не представляешь, с кем на самом деле сейчас разговариваешь.

Тут из темноты медленно показался Маркус в блестящих преторианских доспехах и в полном обмундировании. В его глазах сверкали языки пламени. Он остановился перед русичем, закрыв своим телом Марка и Александра.

– Маркус? Я слышал, ты погиб в битве!

– У тебя точные сведения! – преторианец выхватил меч и бросился на варвара.

Русич с трудом уклонился, но Маркус с разворота сбил его с ног ударом щита. Могучий Ратибор отлетел в сторону, как пушинка, и проскользил по гладкому мрамору. Уверенные шаги и приближающееся цоканье армейских калиг заставили русича подняться. Он сделал выпад навстречу Маркусу, но тот ловко прикрылся щитом. Топор с хрустом пробил дерево, но как только его острие покинуло пробоину, она мгновенно затянулась.

– Да какого… – отшатнулся назад русич.

Маркус снова бросился на него. Удары были настолько быстрыми, что Ратибор с трудом успевал их отражать. Преторианец задал темп битвы, но все же вскоре топор с хрустом опустился на его плечо: рука повисла, а русич, переводя дух, отступил чуть назад.

– Прекращай играться, Маркус. Заканчивай представление! – голос Марка, казалось, заполнил собой все пространство комнаты.

Преторианец отбросил щит и меч в стороны и состыковал покалеченную руку с плечом – рана моментально исчезла.

– Твою мать! – только и успел сказать русич.

Маркус в одно мгновение оказался перед ним, и его рука обхватила шею Ратибора. Какое-то время тот еще пытался сопротивляться, но вскоре его топор упал на мраморный пол с пронзительным металлическим звоном. Последним, что он увидел в своей жизни, был брат Луция, который на глазах превратился в живого скелета, продолжая сжимать его горло костяными пальцами. Еще мгновение, и Маркус резко дернул рукой в сторону: в полной тишине раздался хруст шейных позвонков. Скелет начал ломать тело русича, как соломенную куклу. Разжав пальцы на шее, он схватил тело за обе руки и обрушил на него тяжелый удар ногой. Брызги крови разлетелись в разные стороны, кусок тела отлетел к стене и упал. Изувеченный обрубок плоти с оторванными конечностями – вот и все, что осталось от преданного русича, который сделал свой выбор. Скелет вновь принял человеческое обличие и повернулся к своему хозяину, сжимая оторванные руки Ратибора цепкими пальцами. Марк медленно захлопал в ладоши.