Жизнь на Земле

После этих разговоров Горин по несколько дней ходил сам не свой. Его жизнь по сравнению со многими складывалась весьма удачно, благодаря отчиму, но благодарности он почему–то не испытывал. С матерью встречался не часто. Старался попасть в те часы, когда Николая Васильевича не было дома. Хотя тот за все это время не сказал ему дурного слова, Горин не любил его и старался не встречаться. Почему возникла такая неприязнь, он и сам не знал. Тамара Алексеевна за это время заметно пополнела. Модно одевалась, выглядела холеной и очень довольной жизнью. Она научилась говорить не спеша, как бы в раздумье, не частила словами, как раньше. Читала дорогие журналы и вполне могла сойти за светскую даму. Андрея такие перемены в матери удивляли. Николай Васильевич любил ее и ни в чем не отказывал.

Прошло четыре года прежде чем мечта Андрея о смене работы осуществилась. Причем самым неожиданным образом. Наступила перестройка. С прилавков магазинов с умопомрачительной скоростью исчезли продукты. Казалось, что в стране больше вообще ничего не производят и не выпускают. Потом продукты начали выдавать по карточкам, как в войну. Сменились деньги. Вместо одних бумажек, стали выдавать другие, такие же бесполезные. Многочисленные компании громко трезвонили о своих появлениях и тут же исчезали в безвестности.

Гастроном держался на последнем издыхании. Мяса не было. Потом магазин вообще закрыли и Горин оказался безработным. Идти просить помощи у отчима Андрей не хотел и попытался найти работу сам. Скопленные деньги понемногу таяли, он перестал ездить на машине и уже подумывал о продаже «семерки». Бродил целыми днями по Москве и читал многочисленные объявления. Потом обзванивал организации по указанным телефонам. Ходил на собеседования, где подобных ему скапливались сотни и каждый раз зря. Надежды таяли, в душу медленно заползало отчаяние. Он все чаще стал заходить по вечерам к Димке Сапожникову, ставшему таким же безработным. Купив бутылку водки, распивали вдвоем. Оба старались не вспоминать о «девочках». Денег на них не было. Мрачно курили и молчали. Ни тот, ни другой не знали, что им теперь делать.

Однажды вечером в квартире Андрея раздался звонок. Горин поднял трубку. Это был Николай Васильевич:

— Слышал от Тамары, что ты безработный. Почему не позвонил? Не чужие все–таки. Или загордился?

Андрей промямлил:

— Да вроде неудобно беспокоить. Вы и так для меня столько сделали…

Отчим прервал его:

— Дурак! Сейчас всяк о себе думает! Вот что, я сейчас управляющий банка «Славутич». Знаешь, где он находится? Приходи завтра к девяти. Нам нужны люди в охрану. Зарплата триста долларов в месяц. График работы сутки через трои. Институт легко закончишь. Времени для занятий предостаточно…

Горин не успел ничего сказать, а Николай Васильевич уже повесил трубку. Андрей немного послушал длинные гудки и положил трубку на рычаги. Весь вечер он раздумывал над неожиданным предложением. Деньги были нужны позарез и он отправился в банк. Работа вполне устроила его, к тому же с отчимом приходилось сталкиваться не часто. Подумав о бедственном положении Димона, поговорил с отчимом, хоть это и было не приятно. Тот взял Сапожникова дежурным на пульт наблюдения.

У Андрея появилось много свободного времени. Отдежурив сутки, еще трои он мог заниматься, чем хотел. Отоспавшись, обычно отправлялся на рынок за продуктами. Через пару месяцев закончил институт, получив диплом инженера. О деньгах больше не думал. Иногда ужинал или обедал в ближайшем кафе. Пил мало, чаще просто сидел и разглядывал публику. Время от времени к нему присоединялся Димка.

Метель сбивала с ног. Колючие снежинки били по лицу, но Таня продолжала идти вперед, по возможности стараясь укрыться за глухими елями от резкого ветра. Она старалась наклонить лицо пониже, чтоб ледяные иголки не впивались в кожу. Шапка–ушанка, завязанная под подбородком и короткий белый полушубок надежно укрывали ее от мороза, но ветер пробирался всюду. Толстые стеганые штаны укрывали ноги. Воротник полушубка удерживал в стоячем положении серый пушистый шарф.

К валенкам девушки были прицеплены широкие охотничьи лыжи, подбитые снизу тоненькими полосками лосиной шкуры. Это было сделано для того, чтобы не скользили назад, если путь вел вверх — шерсть подбитая по направлению движения, топорщилась и не давала лыжам сползать. Крест–накрест на плечах висели ружье и сумка–патронташ. На широком поясе болталась в петле тушка зайца, прицепленная за ноги и висел большой нож в кожаных ножнах. Девушка делала обход участка: проверяла лосиные кормушки, искала следы кабанов и волков, отмечала сухостой. Внимательно разглядывала каждый след. Карандашом делала записи в маленьком блокноте, стараясь пригнуться пониже и часто дуя на мгновенно замерзавшие руки.

Пурга застала ее на обратном пути. Деревья над головой раскачивались и стонали. Снег то летел мелкими крупинками, то вдруг начинал падать огромными хлопьями, залепляя глаза. Щеки «горели» от багрового румянца. Девушка устала, но упрямо продолжала идти вперед. До кордона оставалось всего два километра. Там ее ждала теплая печка, самовар и чугунок с картошкой…

Два года Андрей работал охранником в банке, пока тот не лопнул, как и многие другие. Вместе с ним лопнули и сбережения людей. Отчим плавно пересел в кресло директора казино, прихватив пасынка и его дружка с собой. Димка выучился на крупье и преуспевал возле игорного стола. Горин от этой должности отказался. Николай Васильевич видел неприязнь пасынка, но сам относился к нему, как к сыну и надеялся, что со временем это пройдет. Старался не обострять отношений и «не замечать» косых взглядов Андрея. Парень чем–то нравился ему. Когда Николай Васильевич позвонил и снова предложил пойти в охрану, Горин согласился без раздумий. Деньги платили вполне приличные и можно было жить безбедно.

Солнце стояло в зените. По земле шел июль. Таня в цветастом легком сарафане и босиком ловко ворошила граблями сено перед домом. Жужжали пчелы, порхали бабочки. На ее золотистых волосах по–прежнему лежала черная ленточка. Возле стены дома купались в пыли куры, в тени лежала большая черная с белым собака. Паслась возле изгороди коза и щипала траву стреноженная лошадь. В притененной ивняком загородке хрюкали два крупных поросенка, зарывшиеся в землю так, что лишь спины торчали. У двора место было влажным и они с удовольствием спасались от жары и мух в грязи. Время от времени раздавалось звучное чавканье.

На кордоне многое изменилось за эти годы. Покрашенные голубой краской наличники и крыльцо, выглядели нарядными. У стены появилась завалинка. Две трубы на крыше из грязно–пегих стали серыми от цемента, которым были обмазаны. К крыльцу вела хорошо протоптанная тропинка. Рядом стояла маленькая скамейка, на которой лежал пучок трав. На окнах белели занавески, на подоконниках росли цветы. Дом выглядел обжитым.

За домом виднелся большой ухоженный огород. На грядках поспевали овощи и зелень. На меже расположилось несколько кустов крыжовника, смородины, вишни. Шелестели листочками несколько молодых яблоней, давших в этом году первые плоды. Несколько зеленых яблок наливались соком на каждой. Маленькая банька приткнулась у картофельника. С одной стороны к ней примыкал огромный малинник. Такой же ухоженный, как и все остальное. Кусты были подвязаны пучками, чтобы легче собирать. Виднелись крупные полуспелые ягоды. Колодец с «журавлем» застыл возле огородной изгороди. На самой верхушке сидела ворона и надрывно орала, наклоняясь и чуть не падая от усердия. Лес окружал кордон со всех сторон и лишь в одном месте виднелся блеск воды. Там, в густых зарослях тальника, пряталось озеро. Остальные дома еще больше обветшали, выглядывая из густых зарослей бурьяна.

Таня тоже изменилась. Огрубели некогда нежные руки. Покрылись густым загаром лицо, шея, руки и ноги. Четкие морщинки прослеживались в уголках глаз и по уголкам рта. Залегли легкие складочки на лбу и переносице. Уже пять лет она выполняла на кордоне обязанности лесника. Работа была спокойной и тихой. В город ездила не часто. Чаще связывалась с начальством по рации, которую ей выдали в первый же год. В этой глуши не предвиделось вырубок и зачисток: слишком уж далеко был расположен кордон от дорог. Именно по этой причине лесничество очень долго не могло найти лесника на этот участок. Деревни вокруг обезлюдели. Жители переехали ближе к шоссе или подались в город. Вырубать лес было некому. По тем дорогам, которые были в лесу, не каждая машина могла пройти даже без груза. Так что больших хлопот с участком у Тани не было.