РоковаЯ ошибка

— Пока!

И уходил, гордо задрав подбородок. Вначале это ее забавляло и одновременно льстило самолюбию, но когда однажды Саша заболел, ей вдруг стало одиноко. Настя растерялась от своего «открытия». Не долго думая, она навестила больного мальчишку. Тетя Нина, мать Саши, сначала не хотела ее пускать:

— У него грипп и к нему нельзя. Если надо что–то передать — говори мне.

Саша услышал голос Насти, вышел в коридор и взяв подружку за руку, молча увел в свою комнату. Полчаса промолчав, она ушла домой, сказав на прощанье:

— Пока!

В школе никто ни о чем не догадывался.

Сдавали выпускные экзамены после восьмого класса и Калинина «плавала» на геометрии. Как на зло, билет попался из тех, которые она плохо выучила. Настя осторожно огляделась и наткнулась взглядом на Николаева. Он смотрел прямо ей в глаза. Все поняв по расстроенному виду, кивнул и слегка отвернув полу пиджака, показал пачку шпаргалок. Настя на пальцах показала номер билета. Он пошел отвечать, по дороге быстро и незаметно для всех, бросив ей на колени крошечную записку. Ответила она на четверку.

Выпускной бал после восьмого класса ей не запомнился. Настя помнила лишь, как они с Сашей сбежали в одиннадцать вечера от всех и до пяти утра бродили по берегу Унжи, взявшись за руки…

Саша погладил ее по плечам и вдруг тихо спросил:

— Помнишь, как я первый раз поцеловал тебя?

Настя кивнула и рассмеялась тихонько. По легкой дрожи почувствовала, что и он смеется…

Николаев поцеловал ее в девятом классе на новогоднем балу. Где девятиклассники раздобыли бутылку шампанского, так и осталось загадкой. Сколько она потом не допытывалась у Саши, он так и не сказал. Но факт тот, что они ее выпили вшестером. Саша был среди них. Головы с непривычки закружило.

Все переодевались в классе и оставили одежду там. Калинина забыла в сумке елочный дождик на волосы и вернулась. Он заметил и смело вошел в класс следом. Припер дверь спиной, дожидаясь, когда она решит выйти. Едва Настя подошла к двери, он схватил ее за уши и поцеловал в губы. Поцелуй был неумелый и смешной, уши было очень больно. Она так растерялась, что так и стояла с дождиком в вытянутых руках даже после того, как он выскочил за дверь. Потом дотронулась осторожно до губ, до ушей и рассмеялась.

А Николаев, сломя голову, несся вниз по лестнице в ужасе от своего поступка. Он выскочил на улицу без куртки и остановился, пытаясь сообразить, что же делать теперь. Возвращаться было стыдно, но и по морозу бежать домой в легком пиджаке не хотелось. Немного постояв, Саша все же решил вернуться за курткой. Каков же был его ужас, когда на первом этаже он увидел Настю! Девушка стояла у отопительной батареи и с любопытством смотрела на него. Она явно ждала его. Парень застыл у двери. На втором этаже гремела музыка, смех, а внизу никого не было. Калинина спокойно подошла к нему вплотную. Улыбнулась, привстала на цыпочки и мягко поцеловала в губы. Посмотрела еще раз:

— Не стоит при этом таскать за уши…

Рассмеялась над удивлением парня, схватила его за руку и потащила наверх:

— Пошли танцевать! И не пей больше…

Настя заболела в конце мая. Приговор врачей был суров: туберкулез легких. Едва диагноз подтвердился, как ее отправили лечиться в Подмосковье. Там она должна была закончить десятый класс. Она плакала несколько дней подряд — ей не разрешили проститься с одноклассниками и вообще не пустили в школу! Она вдруг почувствовала себя отверженной. В душе появилось чувство одиночества.

Калинина провела в больнице почти целый год. Ей никто не писал, кроме родителей, бабушки, сестер и Саши. Николаев писал обо всем, что происходит в классе и в городе. Письма были такими теплыми и ласковыми, что чувство одиночества отступало. Это помогало Насте выдерживать утомительные и болезненные процедуры.

Ее выписали в начале июня. Перед этим Настя сдала экзамены за десятый класс и получила аттестат в школе при больнице. Таких, как она, заболевших подростков, было не мало. Для них была построена школа. Калинина вернулась в родной город радостная и сразу отправилась в школу. Одноклассники сидели на консультации по алгебре и обрадовались ее возвращению. Засыпали вопросами, а она ловила глазами взгляд Саши. Но он лишь кивнул ей и уткнулся в учебник. Настя решила, что ему из–за экзаменов не до нее.

Все расставил по местам выпускной бал. Настю пригласили на него. Все же это были ее одноклассники. Здесь ее поджидало самое горькое разочарование — Николаев ни на шаг не отходил от Ленки Комковой из параллельного класса. На Настю он внимания не обратил. Девушке было горько и обидно, но она сдержала подступавшие к глазам слезы. Спокойно протанцевала весь вечер с другими ребятами. Домой вернулась раньше одноклассников и расплакалась, уткнувшись в подушку, чтобы никто из родных не слышал.

Поступать учиться после школы дальше ей запретили врачи и Настя устроилась работать в редакцию машинисткой. Печатать она научилась еще в Подмосковье. Через год Николаева забрали в армию и Настя слышала, что отправили в Афганистан. На проводы ее не пригласили, но она узнала от других девчонок, что Ленку он назвал невестой перед своей матерью. Это был еще один удар.

Через полгода с тяжелой травмой позвоночника Сашу привезли в Москву. Его мать, тетя Нина, работала вместе с матерью Насти. И как–то раз Вера Григорьевна сказала дочери:

— Нина Николаева Сашу забрала из госпиталя и домой привезла. Сходить не хочешь, проведать одноклассника? Ленка–то его бросила сразу, как узнала, что он парализован. Врачи сказали, что это пройдет…

Настя вздрогнула:

— Мам, значит, ты все знаешь?

Мать тяжело вздохнула:

— Знаю. Писать тебе не стала, не хотела, чтоб расстраивалась. Тебе и так досталось. Да и Нина говорила, что переписываетесь вы. Она все надеялась, что у вас слюбится. Ленка–то ей сильно не по душе была. Может, сходишь теперь?

Настя ничего не сказала и ушла в свою комнатку. Ей безумно хотелось пойти к Николаевым, но было так страшно быть отвергнутой. Она не пошла. Вскоре уехала из города.

Вечерний институт, работа, новые друзья, театры… Она даже не заметила, как вышла замуж и родила сына. Все эти годы Калинина старалась не вспоминать о прошлом, но оно все же настигло ее…

Саша приподнял ее лицо в ладонях и поцеловал в губы. Нежно, как когда–то. Погладил ладонью по волосам и снова прижал к себе. Но Настя отстранилась:

— Поздно уже…

Сломала ветку вяза и медленно пошла по дороге, слегка помахивая ею. Николаев посмотрел ей в спину. Догнал, обнял за плечи и молча пошел рядом. Так они и шли до самого ее дома. У калитки остановились. Он тихо спросил:

— Настя, скажи честно, ты меня все еще любишь?

Она помолчала немного:

— Я так хотела увидеть тебя. Все эти годы старалась не вспоминать, не думать, а сейчас все вернулось… Неужели первая любовь, так и осталась для меня последней?

Николаев взял ее руку в свои:

— И для меня тоже… Ты не думай, Ленка не задела моей души так, как ты. Понял я это уже потом…

Калинина открыла калитку и потянула его за собой:

— Мы взрослые люди… Я не хочу упускать шанс, который дарит нам судьба. Хотя бы на эту ночь стань моим…

Она вела его к летней кухне в саду, там стояла широкая тахта. Он шел за ней не в силах поверить в происходящее. Яркие звезды смотрели на них, слегка помаргивая. По темному небу плыла бесшумная точка спутника. Яблони и вишни застыли черными резными тенями вокруг…

Солнце уже встало. Со всех сторон орали петухи, тенькала поблизости синица, где–то вдалеке слышался стук дятла. И пел соловей, его трель проникала в сердце. Усталая Настя спала, уткнувшись лицом в подушку. Ее обнаженные плечи мерно вздымались и опускались в такт дыханию. Разметавшиеся светлые волосы почти прикрывали лицо. Саша долго смотрел на нее сквозь выступившие слезы, потом осторожно встал и оделся. Еще раз с тоской поглядел на женщину и тихонько вышел за дверь…