Страница 10 из 13
– Вторая, пошла-а-а, наводчик, вторые-е-е цели!..
Вторая БМП выскочила за забор, пушка через несколько секунд начала вести огонь по обозначенным крышам. Цели в захвате и методично обрабатываются огнем. Минометный огонь стал реже и не таким интенсивным. Первая БМП остановилась, в открытые кормовые двери начали затаскивать раненых и убитых. Я оглянулся, ища взглядом своих. Вот один из моих разведчиков тащит в руках что-то типа ноги и, размахнувшись, забрасывает это «нечто» внутрь десанта, открывает рот и беззвучно орет на какого-то длинного нескладного бойца-мотострелка в скособоченном бронежилете и шапке-ушанке с развязанными ушами. Подскочила вторая броня, закидали остатки раненых и убитых.
– Давай! – заорал я механикам. Боевые машины снова, вздрогнув, начали набирать скорость. Минометные разрывы шли по пятам за отступающей колонной, но как-то все в отдалении, сбоку, и особого вреда не приносили. Еще несколько мин разорвалось вокруг здания пожарки. Обстрел прекратился. По моей команде наводчики прекратили огонь.
Все, слава богу, добрались до водокачки. Можно передохнуть и думать, как нам дальше добраться до своего пункта временной дислокации и доложить товарищу Петровичу о выполнении задачи. Или о невыполнении?..
На данный момент и думать нечего куда-то выдвигаться: если мы в пешем порядке двинемся к себе, то нас обстреляют все кому не лень – и боевики, и свои федеральные силы. И правильно, нечего шарахаться под утро накануне наступления войск. Ждать на водокачке, когда за нами приедут, тоже сомнительное занятие: за нами могут и не приехать, а могут просто забыть или, посчитав нас погибшими, списать на боевые потери. Да и подразделение у нас маленькое, так что потери-то и не сильно большие, пехота вон от минометного обстрела потеряла сколько. Сами виноваты, нечего было палить во все стороны, обозначая себя на местности.
Вызвав Пашу, я устроил маленькое совещание. Решили, как только рассветет, выдвигаться к себе. Пойдем напрямую, через аэродром попытаемся сократить путь.
Связист уныло понажимал тангенту. Бесполезное занятие – связи нет. Связи нет даже здесь, неподалеку от штаба. Чудны дела твои, господи, особенно в сфере распространения электромагнитных волн.
Мотострелки занимались своими ранеными и убитыми. Связи у них тоже не было ни с кем. Их буквально несколько часов назад выставили на охрану «водных ресурсов», и, странное дело, когда на водокачке были одни инженеры, то их никто и не обстреливал, а только появилась охрана, сразу началась свистопляска. Контуженный майор-инженер валялся в забытьи в полуразрушенной комнатенке и на вопросы о самочувствии реагировал вяло, закрывал глаза и падал головой на доски. Когда же еще сюда доберутся медики и замена, неясно. Ну, мотострелки не унывают: главное, что они не идут в город вместе со всеми, а ведь черт знает, что будет там. Поэтому радуйся тому, что есть, – ведь все может оказаться намного хуже.
Когда стало достаточно светло, я обрисовал головной паре ориентиры для движения, и мы потопали по свежему снегу, уже припорошенному грязью, в направлении аэродрома.
Несколько раз нас останавливали, пытались положить носом в грязь, кричали, вопили, но все равно пропускали. То ли боялись, то ли узнавали своих. Мы обогнули скопище палаток и штабных машин и вышли на взлетную полосу, заставленную все теми же чехословацкими самолетиками. Их мы уже встречали как старых добрых знакомых. А вот и палатки наших соседей – мотострелкового батальона. Теперь палаток стало намного больше, прибавилось техники, уже в такую рань носились туда-сюда люди. Головной дозор ускорил шаги. Вот он, наш временный пункт дислокации – стоит, родимый, никуда не делся, а вот и пожарная машина, притащенная накануне. Казалось, что мы не видели все это черт знает сколько, а на самом деле уехали на БТРе Петровича только вчера. От КамАЗа веяло теплом и уютом, две трубы, торчавшие над кузовом уютно дымились. Навстречу нам выбежал ефрейтор Садыков и уставился, как на диковинных животных. Пересчитал всех, облегченно вздохнул и спросил:
– Пацаны, что с вами, пацаны?
Я удивленно оглядел свою группу: все в грязи и засохшей крови, но лица такие, как будто всем лет по сорок стукнуло вот только что. Вчера было по девятнадцать-двадцать, а теперь какие-то взрослые уставшие мужики, вроде как шахтеры из шахты после смены идут. Вроде бы и не особо-то воевали, однако видок еще тот…
Зажав под мышкой нелепую трофейную куртку, я прибыл к своему начальству. Направленец в удивлении вылупился на меня.
– О, блин, ты жив?!
– Так точно, а что, необходимо было умереть?
– Да, честно говоря, тут всю ночь решали, думали, как сегодня штурмовать будем, про тебя уже и забыли. А Петрович сказал, что вы наверняка все полегли, в том районе, откуда вы выходили, обстрелы сильные были…
– Да нет, все нормально, задачу выполнили, потерь нет, даже не выстрелили ни разу, вот принесли все, что от связника осталось…
Направленец сказал кинуть куртку под стол и попросил подождать на улице. На выходе я столкнулся с каким-то суровым мужиком, который, недобро глянув на меня, вальяжно залез внутрь кунга.
Не отходя далеко, я стал под полуоткрытым окошком и, прикурив, стал подслушивать разговоры начальства. Прибывший, видимо, облеченный большой властью начальник, стал расспрашивать моего направленца обо мне, тот вкратце, в двух словах, рассказал, кто я такой и откуда прибыл. Минут пятнадцать они о чем-то оживленно беседовали, потом высокий гость пытался до кого-то дозвониться по телефонам, дозвонился и начал выслушивать, потом жутко кого-то костерить. Среди мата, обращенного к неизвестному собеседнику, я услышал кое-что, касающееся и меня:
– Какой-то сиволапый лейтенантишка-е…лан вылез, побродил по городу и вернулся, а ты со своими рексами чего-то там ссышь! – орал начальник.
Услышанное меня покоробило, и я решил обязательно нагрубить неизвестному, если предстоит с ним побеседовать. Действительно, через две минуты из кунга вылетел направленец, помотал головой, увидел меня и пригласил зайти внутрь.
Перед «большим начальником» лежала карта, исчерканная синими значками и стрелками.
– Показывай давай, где был, что видел, откуда выходил, – буркнуло начальство, не соизволив меня известить, кто оно такое и на хрена ему все это надо.
Я, тыкая карандашом, рассказал, что где видел, откуда выходил, как вернулся. Босс потер переносицу и приказал тоном, не терпящим возражений:
– Сегодня снова выдвигаешься сюда и ведешь наблюдение за перемещениями боевиков при прохождении нашей колонны и входе ее в город, обнаруженные огневые точки наносишь на свою карту и наводишь артиллерию. Если связи не будет, пытаешься уничтожить своими силами. Вопросы есть?
– Меня, как сиволапого лейтенантишку-е…лана, интересует вопрос организации связи и взаимодействия с артиллеристами…
– Да ты прих…л, лейтенант! – завопил начальник. – Да я тебя…
– А ничего вы мне не сделаете, что может быть хуже, чем торчать здесь, – ответил я как можно спокойнее и очень ласково улыбнулся.
– Во-о-он! – заорало начальство, и уже направленцу: – Достань этому хамлу новые переговорные таблицы…
Удержавшись от прощального воздушного поцелуя в сторону орущего босса, я резво выскочил из кунга и, плюнув на все, поплелся к себе, решив за новыми таблицами отправить прикомандированного связиста.
Глава 3
Личный состав уже помылся и, не торопясь, завтракал разогретым сухпаем. Поковыряв тушенку и съев полбанки гречневой каши, я приказал всем чистить оружие и готовиться к выходу. Опять это навязчивое чувство тревоги. В первый раз все обошлось как нельзя лучше, но повезет ли во второй? Вдруг все-таки начальству стукнет в голову мысль посадить нас на броню к пехоте?
Наши соседи-мотострелки выгоняли свою технику, выстраивали «ленточку», слышались крики, мат, – в общем, обычная предбоевая суета. Интересно, а удастся ли нам сегодня к полуночи вернуться и как-нибудь без особого милитаристического угара встретить Новый год?.. Ладно, загадывать не будем. На МТ-ЛБ приехал наш направленец, привез моего связиста и начал инструктировать меня по порядку действий. Потом, плюнув на все, попросил у меня бутылку водки и, прыгнув на грязную броню, умчался…