Страница 10 из 17
В гостиной никого не было, а из дочкиной комнаты доносился смутный бубнеж… я нетерпеливо постучала.
– Ма, ты чего? – Маргошка выскользнула в коридор и быстро прикрыла дверь. Но я все равно успела увидеть, как ее подружка – та самая Лизка, к которой она собиралась, – курит в форточку.
– Маргош, если ты вдруг передумаешь… – горячо начала я и внезапно наткнулась на равнодушный и одновременно удивленный взгляд дочери. Абсолютно холодный, взрослый взгляд. Куда взрослее, чем у меня самой.
Я налетела на этот взгляд, как на стену, и все, что я несла в своих руках и хотела ей предложить, отдать, подарить – всю себя без остатка, свою заботу, согласие, сочувствие, радость, понимание, примирение, – все это рассыпалось в одно мгновение, оказалось никому не нужной бумажной шелухой… грязным серпантином после праздника, который сметают и выбрасывают в мусорный мешок…
– Что передумаю? – все же вежливо поинтересовалась дочь.
– О ребенке.
– Ма, ты с ума сошла? Как это я передумаю! Ты ж уже договорилась?!
– Тебя никто не принуждает…
– Да не переживай так.
Дочь посмотрела на меня, и я снова поразилась, что, оказывается, она понимала в этой жизни куда больше моего.
– Ко мне Лизка пришла, – она кивнула на дверь. – Ну… мы посидим немножко, хорошо?
Я с трудом проглотила комок горькой слюны и поплелась в ванную.
– Че она от тебя хотела?
– Ребенка советовала оставить… вроде того.
– Очешуеть! – сказала Лизка, щелчком выбрасывая окурок в окно. – Мои ваще б меня убили нах. Если б я захотела оставить… Твои предки ваще!.. И что они с ним делали бы?
– А я знаю? – Девушка плюхнулась на диван. – Мамахен всегда так – сначала орет как ненормальная, потом морали читает, хоть уши затыкай, а потом расстилается… Куртку новую хочу, кожаную. Показать какую?
– Спрашиваешь! – тут же согласилась подруга. – Кожа – это вещь!
Линия 1
«привет. это я»
«где ты пропадала так долго? я скучал»
«у меня сессия»
«где ты учишься? в институте конспирации?»
Я засмеялась. Наверное, действительно моя игра в загадочность затянулась.
«всего-навсего в кульке (((»
«а чем тебе не нравится кулек?:-))))»
Мне-то мой «кулек» как раз нравится… И почему я так боюсь рассказывать о себе именно ему? Почему иногда я так легко и непринужденно болтаю в Сети с людьми, которые мне пополам?.. Да как раз именно потому, что они мне безразличны, не нужны и их мнение меня совершенно не интересует.
«але, Белка, ты еще здесь?»
Недавно я сменила свою аватарку с туманно-неясной черно-белой фоткой, на которой был изображен зимний пейзаж, на изображение сумасшедшей белки из «Ледникового периода». И он тут же стал называть меня Белкой, хотя об этом своем еще детском прозвище я ему ничего не рассказывала. И это мне тоже нравится. Я сама знаю о нем уже очень много – и то, что его зовут Никита, и где и с кем он живет. Он учится на пятом курсе и весной получит диплом. Живет с родителями. Он умеет водить машину и стричь газон – и поэтому шутит, что не пропадет в жизни. Если не устроится после института на работу, пойдет таксовать или ухаживать за травкой. Мне легко и весело с ним. И если раньше после занятий я частенько шаталась по городу, сидела на скамейках, размышляя о сюжетах, слушала и смотрела, как общаются старички в очередях, рабочие на стройке, парочки… словом, набирала фактуру – то сейчас я сразу бегу в нашу общагу, включаю ноут и жду. Мне кажется, что он делает то же самое – потому что в Сети мы появляемся почти одновременно. И говорим, говорим, говорим…
Никита уже много раз просил у меня телефон, но почему-то я боюсь услышать его голос… Года полтора назад я влюбилась как дура, случайно разговорившись. Голос был упоительно хорош – с бархатными нотками, глубокий, завораживающий… Он ласкал мои уши, и, слушая его, я буквально таяла. С его обладателем мы болтали часами, и все было легко, пока я не полетела к нему на свидание. Оказалось, что, кроме голоса, в который я так глупо и безоговорочно втрескалась, мне не понравилось в его хозяине ничего. Парень оказался почти на голову ниже меня, щуплый и с торчащими по-сусличьи зубами. Я плелась по весеннему скверу, залитому солнцем и забитому до отказа тусующимися, целующимися и обнимающимися, этакой долговязой верстой, а он семенил рядом своими остроносыми клоунскими ботиночками – но, даже несмотря на эти смешные, уже немодные острые носы, было видно, что размер у ботинок не больше тридцать девятого. И он все пытался ухватить меня под локоток – руки у него были такие же маленькие, как и ноги, и короткие цепкие пальчики… Кого-то, может, и устраивает такое положение вещей, но материнские чувства – это не для меня. Я не стану покупать своему парню ботинки в Детском мире. Да и не в этом дело… просто он был весь такой же мелкотравчатый, как и его ручки-ножки. Частые, птичьи движения, суетливые танцы вокруг меня… По телефону мы трепались уже настолько непринужденно, что он вообразил, будто дело осталось за малым – уложить меня в койку. И, как токующий голубь, он пытался меня куда-то завлечь, увести с улицы, из этого залитого солнцем сквера в какую-нибудь затхлую комнатушку с несвежим бельем, пыльными гардинами и резиновыми остатками манной каши на столе. Я отстранялась, но он то и дело норовил прикоснуться к моему рукаву, плечу, вороту куртки… Его рука нетерпеливо тянулась к моему уху с кучей мелкого дешевого серебра:
– У тебя сережка завернулась…
Он протягивал свои детские пальчики с обгрызенными ногтями, но я не хотела, чтобы они хотя бы мельком притрагивались к моей коже, к волосам, и брезгливо отклонилась. Его потрясающий голос немедленно потерял весь свой шарм – и теперь, наверное, я подсознательно боюсь нового, столь же глубокого разочарования.
«куда ты пропала?»
«отлучилась на минутку. подруга забегала», – вру я.
«у тебя много подруг?»
Кроме моей соседки и тезки, у меня, считай, никого нет… я так задумалась над этим феноменом, что, не дождавшись ответа, Никита задает следующий вопрос:
«ты не любишь общаться с настоящими людьми?»
«именно с настоящими как раз и люблю», – тут же выдаю я, и он улыбается:
«☺)))»
Я чувствую эту улыбку, как некую материальную, связывающую нас в Сети нить, и вижу, как у него мило изгибаются губы… и мне хочется запустить пальцы в его густые волосы, которые у него растут немножко вихрами… И… черт с ним… пусть у него тоже окажутся крохотные ручки! Я даже согласна на то, что он будет ниже ростом – представителям сильного пола вообще нелегко с моими ста семьюдесятью пятью, мужчины обычно предпочитают подруг помельче. Ладно, не буду в такой момент кривить душой – скорее им нелегко не с моим ростом, а с моим характером. У меня куча комплексов, и я достаточно нелюдима, чтобы променять любую тусовку на сидение у компа… реалу я предпочитаю виртуал. Но мне все больше и больше не хватает рядом тебя, живого! Все мое естество, так привыкшее прятаться за словами, придуманными сюжетами, за аватарками, не имеющими ко мне, настоящей, почти никакого отношения, хочет к тебе… на свободу… Но что, если эта свобода окажется такой же иллюзорной и неполноценной, как и те истории, которые я измышляю на своем сценарном факультете? Что, если и тебя я придумала тоже? Порочный, замкнутый круг, который можно разорвать лишь одним способом – узнать тебя. Настоящего. Увидеть, как ты движешься, закидываешь на плечо сумку… как складываются твои губы, когда ты произносишь звуки… как откусываешь пирожок, вертишь в пальцах подобранную в парке веточку… лепишь снежок из пропитанного водой первого, непрочного снега. Вчера выпал первый снег и не растаял…
Линия 2
Вчера выпал первый снег и не растаял. И вчера мы с Юрой впервые были вместе. Никого не было дома, никто не видел, как я уезжаю… и некому было меня остановить. Нет, я не буду врать – что не думала об этом и не хотела этого… Для чего тогда я приняла ванну с ароматической солью, побрила ноги, руки и даже привела в порядок то место, которое на кремах для эпиляции называют «область бикини»? За последний месяц я так похудела, что, когда перед зеркалом в ванной надевала новое, изысканное серо-бежевое белье, отражение впервые за последние годы мне понравилось.