Флейта гамельнского крысолова

– Я, собственно, вот по какому вопросу, – проговорил Сирин, галантно приникая губами к протянутой для поцелуя свободной от фужера руке дамы. – Скажите, Лада, вы осведомлены, что в камине номера «люкс» есть ход, ведущий из вашего отеля в подсобку «Секонд-хенда»?

– Вот даже как? Целый ход? Мы думали, это просто тайник.

– Кто это мы?

– Да мы с девчонками. Жанной и Надей. Это мои подруги. Мы с детства вместе. С Жанкой Фоменко мы даже жили в одной квартире. В той самой, в которой сейчас отель. А Надюшка Руева просто дура из соседнего дома, которая всегда была у нас на побегушках.

Подруг трое. Значит, скорее всего, они и были теми самыми десятилетними барышнями, за которыми много лет назад наблюдал автор спрятанного в камине сгоревшего дневника.

– И чей же это тайник? – допытывался Сирин.

– У Жанны был дед, обитавший в комнате с камином. Звали его Аркадий Борисович Вольский. Ну, знаете, такой благородный старичок, из бывших. Кажется, отец этого Вольского то ли строил наш дом, то ли украшал здание лепниной, в общем, имел возможность обустроить себе квартирку на первом этаже по собственному вкусу. Он и сделал в камине тайник. Вольский умер, когда мне было десять лет, но запомнился мне Аркадий Борисович очень старым и выжившим из ума, потому что день и ночь мастерил какой-то тетрахорд и при каждом удобном случае рассказывал нам, девчонкам, про спрятанный в тайнике доминатон. Вы ничего о доминатоне не слышали?

Сирин отрицательно покачал головой, и Лада оживилась. Допила коньяк, подлила из принесенной Сириным бутыли еще и продолжила:

– О! Это уникальная вещь. Флейта, при помощи которой гамельнский крысолов увел детей из города. Как вы понимаете, с помощью этого инструмента можно подчинить себе мир. И вот, представьте себе, флейта – доминатон, как называл ее старик, – по уверениям Аркадия Борисовича хранилась у него в тайнике. И каждой из нас – мне, Жанне и Надюшке, – Вольский обещал открыть секрет, где находится тайник, но так и умер, никому ничего не сказав. Мы тут недавно с Жанной как раз Аркадия Борисовича вспоминали.

Язык хозяйки отеля заплетался все больше и больше, но это не мешало ей после каждого глотка с завидной регулярностью пополнять свой бокал.

– Я всегда считал, что друзья детства не должны оставаться в прошлом, – запел соловьем Сирин, с дружелюбной теплотой глядя на собеседницу. – Многие рвут эти нити, а вы, Лада, такая молодец! Столько лет прошло, а вы поддерживаете отношения с подругами!

– Да ну, бросьте! – по-лошадиному фыркнула Кенигсон. – Какие там отношения! Я совершенно случайно встретила Жанну в нашем «Секонде», мы с ней порылись в тряпках, попили кофейку в «Гамбринусе», вспомнили былые времена, и больше я с ней не общалась. А с Надеждой и вовсе сто лет не виделась. Жанна рассказывала, что вроде бы Надюшка нарожала кучу детей от разных мужиков, поставила на себе, как на женщине, крест и молится на своих малюток. В общем, как была дурой, так дурой и осталась.

– А чем занимается Жанна?

– Понятия не имею. Не буду же я такие интимные вещи спрашивать! Но выглядит она хорошо. Ухоженная, прекрасно одетая. На дорогой машине. Наверное, имеет какой-нибудь собственный бизнес. А может, удачно вышла замуж.

Прислушиваясь к разговору, я ковыряла ложечкой шоколадный торт и размышляла.

Если Ладе старик Вольский ничего не рассказал про тайник, это не значит, что и другие подружки остались в неведении. Кто-то из них мог знать про ход в камине, договориться с неизвестным и организовать его проникновение в отель. А может, Лада не так проста? Может, она с детских лет знала о тайном проходе и только делает вид, что не в курсе?

– Почему эта девица так на меня смотрит? – вдруг раздался в полумраке зала пронзительный Ладин голос. Скинув с себя оцепенение, я торопливо отвела глаза от ее отечного лица и виновато взглянула на Сирина. Вот я дуреха! Едва не прокололась, задумавшись.

Рома даже не заметил моей оплошности. Он сидел, потрясенно глядя на воркующую парочку за дальним столиком. Присмотревшись, я покрылась холодным потом. Там была Ольга, жена Сирина. И с ней вертлявый фрик неопределенного возраста, невероятно напоминающий певца Леонтьева. Буйные кудри, желтая майка сетчатым неводом и алые атласные лосины. Ольга ему ласково улыбалась, что-то говоря, а фрик не сводил с ее лица обожающих глаз, жадно ловя каждое слово. Вот кавалер достал из рюкзака коробку духов и протянул их Ольге. Ольга прижала духи к груди и, перегнувшись через стол, чмокнула мужика в кудрявую макушку.

Затем сделала знак официанту, тот подошел к их столику и подал счет. Кавалер расплатился, помог Ольге встать из-за стола, закинул увесистый рюкзак на спину и, бережно придерживая подругу под локоток, вывел из бара. Направляясь к выходу, они глядели друг на друга, не отрываясь, и говорили, говорили, говорили. По сторонам они, само собой, не смотрели и, следовательно, ни меня, ни Романа не видели.

– Хочу домой! Вызовите такси! Пусть меня отвезет какой-нибудь хорошенький парнишка! – требовательно трясла за плечо впавшего в прострацию Романа собеседница. И, не дождавшись реакции, обращаясь к бармену, закричала: – Жень, позови Марка! Пусть Марк мне вызовет такси!

Из заднего помещения показался невысокий человек средних лет с франтоватыми усиками и умопомрачительными бакенбардами. Устало закатив глаза, он устремился к столику пьяной скандалистки. Подошел, обнял за плечи и умиротворяющим голосом заговорил:

– Тихо, Ладушка, тихо, моя хорошая. Тебе нельзя такси, ты пристаешь к таксистам. Я уже позвонил Игорьку, сейчас он за тобой приедет и отвезет домой.

– Спасибо, Марк, ты один меня понимаешь. Ну, и Игорек, конечно, тоже. Ровно настолько, насколько такой мужчина, как Игорь, может понимать такую женщину, как я.

Рома поиграл желваками и, вскинув руку, взглянул на часы.

– Вы, как вас там… Можете идти, если торопитесь, – королевским жестом отпустила Сирина владелица отеля. – Я вас не задерживаю. За мной заедет жених.

Я видела, что больше всего на свете Рома хочет выскочить из бара и припустить следом за изменницей и ее приятелем, но профессионал поборол в нем ревнивого мужа, и Сирин учтиво пропел:

– Ну что вы, Лада. Я не могу оставить вас одну, да еще в таком состоянии.

– Это мое нормальное состояние, – отрезала женщина. – И вовсе я не одна. Со мной Марк. Я знаю его сто лет. Марк мой преданный поклонник. Когда-то мы были любовниками, но я дала ему отставку, и теперь Марк мне как подружка. Марк, признайся, ты до сих пор жалеешь, что я тебя отшила?

Обладатель необыкновенных бакенбард снова закатил глаза и сдержанно кивнул, успокаивающе поглаживая обтянутые красным трикотажем узкие Ладины плечи.

– Что ты молчишь? – повысила голос Кенигсон. – Я не слышу!

– Да, Ладушка, конечно, жалею, – промямлил Марк.

– Вот то-то же! Ты, Марк, размазня и тряпка. Ты вообще для меня не мужик. Ты как Валерик. Эй, мужчина! – тронула Лада за руку Сирина. – Мужчина, вы за меня заплатите? Марк мне больше не наливает. А я хочу выпить за наше знакомство. Так куда мы едем? К вам или ко мне?

– Лада, перестань, – одернул ее Марк. – Игорь приедет и отвезет тебя домой.

Звякнул колокольчик над дверью, и в бар вошел смуглый брюнет среднеземноморского типа. Чеканный профиль, чувственные губы и мужественный, хорошо выбритый подбородок как нельзя лучше гармонировали с вьющимися, до плеч, темными волосами, откинутыми с высокого, хорошей лепки лба. Я сразу же отметила, что хоть он далеко не юн, но, судя по фигуре, как минимум, три раза в неделю посещает тренажерный зал, а также регулярно ходит в солярий.

Его синие глаза, ярко выделяющиеся на загорелом лице, сразу же отыскали в полутемном зале Ладу, и мужчина устремился к икающей над недопитым коньяком Ладе. Я была потрясена и раздавлена. Этот красавец – Ладин жених? Разве так бывает? Она – так себе, на тройку с минусом, да еще запойная. А он – воплощение женских грез. И сразу видно, что человек он здравомыслящий и не верит в апокалиптические бредни. Мне вспомнился Добрыня, и я погрустнела еще больше.