Страница 1 из 11
“ Камикадзе, камикадзе, вечность ради одного дня.
Камикадзе, камикадзе, моё небо любит меня.
Камикадзе, камикадзе, дальше мне с тобою нельзя.
Камикадзе, камикадзе, ничего не бойся, ничего не бойся, ничего не бойся!”
Я оторвала голову от подушки и посмотрела на часы. Половина шестого, вот блин, удалось поспать всего три часа. Ох, уж эта Олька, вечно со своей музыкой покоя не даёт. Я вскочила с кровати и направилась в зал.
– Оля, у тебя есть хотя бы капля совести? Мне же в ночную смену идти.
– Чего тебе нужно? – Оля невозмутимо поставила банку с пивом на стол и скорчила недовольную гримасу на своём покрытым вызывающим макияжем лице девушки-подростка.
– Ты издеваешься? Твоя музыка орёт так, словно пулемёт строчит. Мне днём хотя бы отоспаться-то нужно. Я ведь работаю на фабрике, а не в ночном клубе.
Оля щёлкнула пультом телевизора и, допив пиво, молча удалилась в комнату. Опять грязь развела! Вон повсюду шелуха от семечек, окурки в пепельнице, очистки от вяленой рыбы. Ну, что за человек? Палец о палец никогда не ударит, работать не хочет, постоянно водится с какими-то подругами неформального вида и такими же парнями. Уселись плотно на шее у папы, она и её мамаша, которая тоже любительница красивой жизни и шумных застолий. Я взяла веник и подмела шелуху от семечек. Открыв холодильник, обнаружила в нём лишь маленький кусочек сыра и упаковку с молоком. Опять на ужин ничего нет, придётся в магазин топать за покупками. А в кошельке последние двести рублей.
– Мяу, мяу, – послышалось рядом и что-то тёплое и пушистое прикоснулось к моей ноге.
А вот и кошка Нюшка, беременная к томуже. Кушать хочет.
– Нюшечка моя. Ты голодная, знаю.
Я взяла кошку на руки и погладила её по серо-полосатой шерсти. Нюшка заурчала и посмотрела на меня с вызовом, мол, ты же знаешь, в положении я, и теперь ем уже не только за себя, а и за деток. Только есть-то нечего. Кошка попала ко мне случайно. Помню в курилке на работе один из наших бригадиров нашёл совсем крохотного и маленького котёночка, у которого ещё даже не были открыты глазки и принёс в цех. Я моментально отставила работу и помчалась в столовую, чтобы взять молока. Шурка, которая работала рядом со мной, отправилась в медпункт, чтобы раздобыть пипетку. Вскоре я держала в ладони маленький комочек и поила из пипеточки котёнка. Мне стало безумно жаль несчатное животное и я приняла решение забрать котика себе.
– Сейчас я пойду в магазин и куплю тебе твою любимую кильку в томате, которую ты так любишь.
Я чмокнула кошечку и прогладив по шёрстке, выпустила из рук.
Натянув порядком старенькие потёртые джинсы, которые ношу уже третий год, я направилась в ближайший открывшийся недавно супермаркет.
***
– Папа, ты уже дома? – увидела я в коридоре растоптанные папины мокасины.
– Да, Катенька. Только пришёл. Проголодался, а ни на плите, ни в холодильнике ничего нет.
– Сейчас я, папуля, что-нибудь приготовлю. Вот только овощи нашинкую. На мясо, к сожалению, денег не хватило, – разочарованно вздохнула я.
– Через три дня зарплата у меня, дай Бог, чтобы выплатили, что обещали.
– А у нас на фабрике задерживают второй месяц уже зарплату, но пахать заставляют за пятерых.
– Сейчас, дочка, такие времена настали, что нигде не сладко. Поэтому выбирать не приходится, – грустно кивнул папа головой. – А где Оля?
– Когда я уходила за покупками, она была ещё дома. Оля, как всегда, не дала мне отдохнуть, как следует, и я вынуждена была от грохота музыки проснуться. А мне ещё всю ночь у станков стоять.
– Согласен с тобой, Катерина. У моей падчерицы и её матери очень сложные характеры. Сам виноват, женился, не подумав, и вот результат.
Мой папа Александр Гаврилович овдовел, когда мне было семь лет отроду. Моя мама умерла от лейкоза, рака крови. Отец воспитывал меня сам, работая на кораблестроительном заводе слесарем. Иногда я ездила к бабушке – маминой маме в деревню, но когда мне исполнилось тринадцать лет, бабушки не стало. А папина мама проживала очень далеко в другом городе. Я видела её всего пару раз в своей жизни. Отцу экономически было тяжело меня растить одну, и поэтому после окончания школы я приняла решение окончить курсы вязальщиц чулочно-носочных изделий при местном ПТУ, чтобы потом приступить к работе и самостоятельно начать зарабатывать на жизнь. Как-то раз я пришла с работы и увидела, что у нас в гостях женщина приятной внешности, блондинка с неплохой фигурой, одетая в цветное облегающее платье. Они с папой дружелюбно пили на кухне чай вприкуску со свежими пряниками.
– Познакомься, Елена, это моя дочь Катя! – папа представил меня женщине.
– Катерина, – сказала я.
– Присаживайся с нами чаёк пить, – папа придвинул табуретку.
Я присела за стол, женщина любезно улыбалась. Из разговора мне стало известно, что Елена совсем недавно работает кладовщицей в цеху, где и мой отец перед тем как попал под сокращение. Женщина была иногородней и жила в малосемейке с дочерью по имени Оля, которая на два года моложе меня. Вскоре отец заявил, что намерен жениться на Елене и забрать её с дочкой жить к нам. Я ничего не имела против и даже попыталась подружиться с Олей, шестнадцатилетней девочкой с трудным переходновозрастным характером, которую кроме «таблета» фактически ничего в жизни не интересовало.
– Оля, кем ты хочешь стать? – как-то спросила я её за обедом.
– Никем, – ответила она мне и, отставив в сторону пустую тарелку, отвернулась к окну, нацепив наушники от таблета, стала слушать скачанную из интернета музыку.
Вот уже, пигалица! И как с ней найти общий язык? Мамаша её тоже по хозяйству ничего не делала, ничего не готовила, постоянно сидела на диетах и жрала рисовые крекеры и салатики. Отцу, как правило, готовила я. Вот и сейчас я резала овощи на постный овощной супчик. В коридоре лязгнул замок входной двери, раздался цокот каблуков. Вскоре в кухню вошла Елена с укладкой и прокрашенными у корней волосами. На ней было новое платье пёстрой расцветки. В ладони с наращенными ноготками она держала упаковку конфет «Рафаелло».
– Добрый вечер, – бросила она.
– Привет, Леночка! Какая ты сегодня красивая! – папа хотел было поцеловать жену в щеку, но она увернулась.
– А где Олечка? – поинтересовалась мачеха.
– Катя говорит, час назад была дома, а где сейчас, неизвестно, – пояснил папа. – Ты кушать будешь? Сейчас Катя супчику сварит овощного.
– Спасибо, я не голодна, я перекусила в ресторане с подругой, – бросила Елена и, прихватив «Рафаелло», удалилась в спальню.
Интересное дело, однако, ест в ресторанах, расфуфыренная, в новой одежде. И откуда деньги на все эти блага? Ведь на зарплату кладовщицы особо не станешь шиковать. Да ещё и жадина в придачу, вон конфеты принесла, хоть бы одну предложила? Всё для своей дочечки прячет. Меня вообще за человека не считает. На душе было противно и обидно.
– Папа, ужин готов, – позвала я отца и разлила суп в тарелки.
***
Я сматывала тюк с только что сделанной продукцией детских колготок. Моя работа вязальщицы чулочно-носочных изделий заключалась в следующем. Я обслуживала десять агрегатов, которые были запрограммированы для производства детских колготок. Мне нужно было следить за заправкой нити, то есть пряжи, проверять связанный полуфабрикат на брак и дефекты, отсортировывать и укладывать по десять пар, перевязывать специальной резинкой и передавать через сборщицу в швейный цех для последующей операции. Вязальные станки были старого поколения, поэтому ломались очень часто, поэтому не всегда удавалось наверстать так называемую месячную норму, зарплата была сдельная, сущие гроши.
После пятнадцатиминутного обеденного перерыва ко мне подошла мастер цеха Нелли Викторовна, женщина пятидесяти лет с пучком волос неопределённого цвета, плотного телосложения, в белом рабочем халате.