Страница 66 из 103
Я сидела на балконе, любуясь на лес, хотя Реджинальд уже пару часов как психанул и запретил мне выходить на эту сторону. Я осталась отчасти именно потому, что мне запретили. Лес... И море. Огромное бескрайнее море. Как озеро. Как река. Как болото.
Прелесть самоистязания заключается в том, что никто не ограничивает тебя рамками. Ты можешь упиваться собственными страданиями сколько угодно, а, учитывая, что ты в них повинен — то можешь как будто лежать в яркий солнечный день и смотреть на солнце. Поверьте, для кикиморы нет ничего хуже.
Сейчас солнце только поднималось над городом — я просидела здесь всю ночь, проливая слезы над погубленной молодостью.
Лес в моем сознании яростно шелестел, бросая в меня ветки и листья, а потом маленький ураган возносил меня к небесам. И леса горели, объятые пламенем. Деревья кричали от невыразимой боли, они корчились в огне и я знала, что это только моя вина, что лишь меня можно винить в этом отвратительном происшествии. Реджинальда не было нигде — но леса горели, подожженные его сферой огня, который он швырнул туда из-за меня.
Где-то внизу, на одной из полян, в огне изнывал бывший король, отец Реджа, на чьи похороны до коронации я даже не удосужилась прийти. Он был где-то внизу, где-то там, я могла бы его спасти — но ветер, ураганный ветер нес меня дальше, ввысь. Пламень становился черным вместо ярко-красного, и на губах тлело проклятое имя Шайсэаса.
Никто толком и не знал, что он, собственно сделал. Но все знали, что он могущественный, все боялись его по привычке.
Теперь я тоже боялась. Все пошло наперекосяк лишь только я подожгла свечу. Хотя нет... Ещё раньше, едва я согласилась уйти с Реджем.
К тебе подходит незнакомый мужчина, представляется принцем, хочет увезти с собой и особо отмечает, что он не горит желанием взять тебя в жены? Почему бы и нет, действительно.
Я уронила голову на руки. Идиотка. Чем я думала?! Оставаться в болоте было не вариантом, но я могла хотя бы сплавать до реки. А там может и до моря... Оно было удивительно бескрайним, там мне обязательно нашлось бы место.
Когда я в запале страстей наорала на Реджинальда, что было абсолютно неправильно, он рявкнул в ответ, что он и впрямь надеялся укрепить через меня отношения с моим народом. Но кто же мог подумать, что народ это отнюдь не мой. Да ещё и претендентка дура попалась... Взял бы он Стефку — думаю, проблем было бы гораздо меньше. Да и Драгомир бы не нервничал.
Я ударила затылком о холодную стену. Дура. Идиотка. Полная и абсолютная.
Я проиграла все, что угодно. Свободу. Лес. Хорошее расположение Реджинальда. Свою репутацию, которую я бесповоротно испортила расхаживанием по дворцу с рассеченным лбом.
- Миледи, его величество настоятельно рекомендует вам поесть, - проговорил Байтс и поставил рядом со мной чашу с сырыми лягушками.
Я прикрыла глаза и покачала головой.
- Блюдо вам не по вкусу, миледи? - вежливо поклонился дворецкий. - Я принесу что-то ещё.
Нотка удовлетворения в его голосе заставила меня выйти из замученного состояния. Правда, возможно, это был отнюдь не его голос — в последнее время я ощущала чужие чувства ещё лучше, и мне казалось, что они часто выражаются материально. Самоистязания самоистязаниями, а вот ситуация грозила выйти из-под контроля.
- Спасибо, Байтс, - вежливо кивнула я и протянула руку, посылая приказание лягушке.
Та послушно скакнула мне на руку, и я мысленно попросила прощения, прежде чем отправить зеленую красавицу в рот и спокойно захрустеть.
- Что-то ещё, Байтс? - приподняв бровь, поинтересовалась я.
Дворецкий сглотнул. Самоуверенность и довольство вновь сменил липкий страх, и сейчас мне это нравилось.
- Нет, миледи, - поклонился он. - Не смею больше мешать.
Я кивнула и откинулась обратно, продолжая поглощать лягушек одну за другой — благо, их всего в чаше насчитывался пяток. Кто знает, вдруг Байтс притаился за колонной и наблюдает, чтобы проверить, на самом деле ли я жестокая и кровожадная.
Я закрыла глаза. Люди снова начинали меня бояться. Я уже не знала, зачем это делаю — должно быть, просто по привычке. С самого первого дня я обращалась с ними так, и теперь остановиться было чрезвычайно трудно. Да мне и не хотелось.
Я отложила пустую чашу и, кряхтя как старый пень, поднялась с пола. Как я и думала, Байтс тут же оказался рядом, чтобы убрать чашу. Старый интриган.
- Где я могу найти его величество? - спросила я дворецкого.
- Сейчас его величество у себя, - поклонился тот. - Он велел не беспокоить.
- Хорошо, - кивнула я. - Прекрасно. Значит, нам никто не помешает. Ведите, Байтс.
Мужчине хватило ума и не хватило смелости возразить. Он поклонился и, неловко запихнув чашу под мышку, выбежал впереди меня.
Когда мы проходили мимо дверей моих апартаментов, я поежилась. Они больше не были уютными. Я больше не хотела жить там, истязая себя воспоминаниями. Я не хотела дать тому, кто властвовал в лесу, удовлетворение видеть меня сломленной и цепляющейся за воспоминания.
К тому же, там была Змейка, Румяна. Я все не могла взять в толк, какие чувство она у меня вызывает. То, что она меня пугала — это и без всего остального ясно. Но змей боятся многие, даже болотные, я же всегда с ними ладила. Тут было что-то другое. Что-то недоступное пока что моему пониманию. Может, все дело в темной силе, которую вкачали в мою Змейку...
И тут, к своему величайшему удивлению, я обнаружила, что покои Реджинальда находятся практически рядом с моими.
- Спасибо, Байтс, это все, можете идти, - улыбнулась я ему, без стука входя внутрь. Реджинальд переодевался, но меня это мало смутило. За время нашей совместной поездки я уже успела насмотреться на его обнаженный торс. Правда, Байтсу было о таком только мечтать — и он изумленно вылупил глаза. Не дав ему налюбоваться, я захлопнула дверь.