Безымянные пули

– Вы меня знаете? – спрашивает он и разражается густым смехом. – Черт, в ваших службах небось полно моих фоток, которые вас заставляют заучивать наизусть...

– Я никогда не видел ваших фотографий, Анджелино, но знаю вас по репутации и умею работать серым веществом...

За это время человек с заячьими глазами уселся в кресло возле печки, а дама с густыми бровями без единого слова последовала его примеру.

Она взяла вязанье и начала быстро сновать спицами, останавливаясь только затем, чтобы сосчитать петли.

Думаю, настал момент переходить в атаку.

– Послушайте, Анджелино, догадываюсь, что вы хотите задать мне кучу вопросов, для чего и поручили этому длинному придурку привезти меня сюда...

Заячьи Глаза издает вопль, похожий на рев агонизирующего тигра.

– Молчать! – кричит ему Анджелино.

– Я ведь последовал за ним, не возникая, только потому, что сам хотел с вами побеседовать, – говорю я. – Но все-таки козлы вроде него мне не очень нравятся.

Новый вопль вышеупомянутого козла.

– Эта дешевка так разволновалась, – продолжаю я, – что забыла меня обезоружить...

И в качестве доказательства своих слов выхватываю пушку, секунду смотрю на всех с хитрым видом, а потом подхожу к столу и кладу ее на него.

Это проявление пацифизма – очко в мою пользу. Я улавливаю в поросячьих глазках Анджелино огонек интереса.

– Что вы хотите мне сказать? – спрашивает он.

– Мы не могли бы поговорить тет-а-тет? – Я доверяю моим людям, – отвечает он.

– Вы – может быть... а я нет. Он поворачивается к своему партнеру и Заячьему Взгляду.

– Уйдите, – просто говорит он.

Оба субчика без восторга поднимаются и выходят в другую комнату.

– Рассказывайте, – говорит итальянец.

Я сажусь поудобнее в кресло, закидываю ногу на ногу и начинаю:

– Вы прибыли из Штатов, где жизнь для вас стала невозможной. Вы реорганизовали вашу банду и готовите неслыханные дела. Для этого вам нужны помощники в полиции. Вы заключили соглашение с моим коллегой Вольфом. Наш большой патрон узнал об этом и велел мне убрать Вольфа. Я выполнил эту грязную работу, не зная, почему Вольфа надо было кокнуть. Но Вольф умер не сразу и рассказал мне о вас...

В углах губ Анджелино залегают горькие складки. Он слишком хорошо знает людскую неблагодарность.

– Ну и что? – спрашивает он.

– А то, что со вчерашнего вечера я много размышлял.

– Размышляли?

– Да... Я уже давно получаю пули в шкуру, находясь на службе правительства. На этой работе не разбогатеешь. Сначала занимаешься ею из спортивного интереса, но со временем начинаешь завидовать торговцам сыром, покупающим себе длинные лимузины. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Он прекрасно понимает.

Его маленькие глазки моргают, и он быстрым движением наливает себе кьянти.

Вязальщица продолжает нанизывать петли.

Анджелино трет подбородок, где щетина, несомненно сбритая утром, скрежещет под его пухлой рукой, как наждак.

– Дальше, – говорит он.

– Мне кажется, что, имея в своей команде такого парня, как я, вы сможете развернуться по-крупному...

– Ах так? – спрашивает он.

Я смотрю на него. У него невинные глаза, но в лице есть что-то хитрое, ироничное и безжалостное... Пора подбросить в печь угольку.

– Вы, разумеется, считаете мое предложение необычным и, конечно, подозреваете подвох... В таком случае я готов дать вам доказательство моей доброй воли...

Он машет рукой, что означает: «Так все говорят».

– И это доказательство, Анджелино, я могу дать вам немедленно.

– А? – произносит он.

– Анджелино, я раскрыл ваш трюк с копией Монтескье. Я дам вам самый большой залог моей лояльности, если позволите мне так выразиться, чтобы показать, что готов работать с вами. Я ничего не сказал моему начальнику, и бомба на Ке д'Орсей взорвется сегодня днем в назначенное время...

Тут он дергается.

– Вы говорите правду?

– Когда прочтете сегодняшние вечерние газеты, то поймете, что я не вру.

Он опять потирает шершавый подбородок.

– Зачем вы пошли в музей?

– Ждал вас...

– Как это?

– Я догадался, что после происшедшего этой ночью в Версале вы установите за мной слежку. Я хотел войти с вами в контакт, но не знал, где вас найти, и подумал, что, если подойду к оригиналу бюста Монтескье, вы поймете, что я на верном пути, и захотите со мной поговорить...

Анджелино берет колоду карт одной рукой, потом движением пальцев перебрасывает ее в другую. Какая виртуозность! Прямо чемпион карточных манипуляций.

Он снова наливает себе вина, поворачивается к вязальщице и говорит ей:

– Занятный малый, а? Что о нем думаешь, Альда?