Лучшие годы жизни

Летом он уехал на дачу и увидел в соседнем доме Марину, стройную девушку одного с ним возраста. Она тоже отдыхала, поступив в институт, и тоже ждала новой жизни. Их желание оказалось взаимным. Юра чувствовал себя довольно уверенно и Марину воспринимал, как если бы она была поднесённым ему подарком за удачно пройденный отрезок жизни.

Их первая прогулка закончилась тем, что он увлёк девушку в заросли орешника, подальше от дачного посёлка, поближе к дикой земле, покрытой жёсткими стеблями густой травы. Там, в прохладной тени, усеянной мелкими солнечными брызгами, они оба впервые занялись любовью, делая это неуклюже, барахтаясь, как подброшенные высоко в воздух лягушки. Но день изо дня их движения становились более уверенными, понимающими, и к моменту расставания в глазах Юрия уже не осталось и следа от смущённого нетерпения неопытного подростка.

***

Время стремительно набирало обороты, шлифовало характер Юры Полётова, обрисовывало его тонкой вязью всё новых и новых качеств, закладывая зёрна, многим из которых предстояло дать всходы лишь через десятки лет.

Если бы не страсть Юрия к литературе, то можно было бы сказать, что он ничем не отличался от большинства своих сверстников. Как и большинство, он любил веселиться, танцевать, смеяться, флиртовать. Но воображение Юрия не выключалось ни на минуту, он творил даже тогда, когда под рукой не было бумаги и авторучки: он выстраивал в уме ситуации, лица, движения, звуки – всё это укладывалось в его сознании плотными слоями и никогда не забывалось. Иногда придуманная месяц назад коротенькая история всплывала из слоистых глубин памяти, когда он работал над совершенно другим сюжетом, и оказывалось, что именно этой маленькой истории сейчас и не хватало для того, чтобы сделать сюжет полноценным.

Юрий жил в своё удовольствие, не отдавая себе отчёта в том, что его удовольствие и было его работой. Работая, он наслаждался, а наслаждаясь – трудился. Каждое мгновение переосмысливалось им, разнималось на части, перетасовывалось, переиначивалось, проживалось заново и в конце концов превращалось в продукт литературного творчества. Мир служил ему необъятной палитрой, где черпались неожиданные, порой вовсе не существовавшие в природе краски. А совсем ещё юный возраст, одной из главных особенностей которого является неуёмная тяга к противоположному полу, придавал самым обыкновенным отношениям с девушками удивительный вкус, поражающий постоянной новизной.

Связь с Катериной Кинжаловой была нелепейшей из всех, которые когда-либо складывались у Юры. С Катей он был знаком с раннего детства; виделись они от случая к случаю, когда их родители ходили в гости друг к другу. Но пришла пора любовных похождений, и Катя стала встречаться с Юрой чаще. Между ними не возникло любви, но дружба перестала быть дружбой, переродившись в чувство, значительно больше напоминавшее любовный флирт. Звучало много интригующих слов, происходили откровенные беседы, но ни о каком физическом контакте речи никогда не заходило, будто он был просто невозможен между давними друзьями.

Однажды её родители уехали в отпуск, и она пригласила Юру в гости.

– Можно с ночёвкой, если ты никуда не спешишь, – уточнила она, не вкладывая в это никакого заднего смысла. – Посидим, выпьем, поговорим.

В каждой из трёх комнат стояли пепельницы, заваленные окурками. Раздавленные сигареты высыпались из них на стол и на пол.

– Похоже, у тебя был пир, – сказал Юра.

– Гуляли, – подтвердила она.

– А убрать мусор тебе ломотно, что ли? – усмехнулся он, бесцеремонно оглядывая фигуру девушки с ног до головы. Она была в лёгкой блузке синего цвета и короткой белой юбочке, вызывающе обтягивавшей круглую девичью попку. Попка у Катерины была замечательной, равно как и грудь, отличавшаяся редкой для семнадцатилетнего существа пышностью.

Она постелила чистые простыни на широкой родительской постели, заботливо взбила подушки, облачилась в длинную ночную рубаху с кружевными оборками на просторных рукавах и ушла в соседнюю комнату играть на пианино, покуда Юра устраивался на кровати. Поведение давней подруги не вызвало у него вопросов. Если она решила провести ночь с ним в одной постели, значит, так тому и быть. Женщина полна загадок, как сказочный лес Авалона.

– Ты долго еще будешь бренчать? – крикнул он, потягиваясь на прохладной простыне.

– Иду.

Катерина вошла в комнату абсолютно спокойная с виду, хотя в её глазах Юра заметил напряжение. Она легла не сразу. Сначала присела на край кровати спиной к юноше. Он осмотрел её прямую спину под нежной полупрозрачной тканью. Затем она, будто приняв какое-то решение, откинулась на спину и натянула на себя одеяло по самый подбородок.

– Я тушу свет? – спросила она.

– Валяй.

Щёлкнул выключатель на ночном столике. Лампа, сделанная под старинный газовый фонарь, погасла. По стенам и потолку комнаты скользнул отсвет фар проехавшего автомобиля.

– Знаешь, – заговорила Катя, – я хочу, чтобы мой муж был моим первым мужчиной.

– Это шутка или как?

– Нет. Я серьёзно. Я понимаю, что это звучит глупо, но я бы так хотела.

– Какого же беса ты меня пригласила на ночь, Катюха? – он повернулся на бок и приблизился к ней. На её белом лице чернели два широко раскрытых глаза.

– Не знаю…

– Так дело не пойдёт.

Он приподнялся над её головой, пристально разглядывая лицо девушки, такое непохожее на себя в ночной синеве. Её губы приоткрылись.

– Мы с тобой никогда не целовались, Катька.

– Никогда.

Он опустил свои губы на её рот и почувствовал кончик её языка и её зубы. Но то не был ещё поцелуй. Просто сближение. Первое сближение. Первое знакомство давно знакомых людей. Знакомство с новой стороны. И по его телу пробежала искра. Юра раскрыл рот настолько широко, насколько мог, и захватил максимум девичьего лица, после чего медленно свёл губы вместе, превращая блуждание губ во влажный поцелуй, пробуждающий похоть.

Катя попыталась что-то сказать, но получилось лишь глухое мычание.

– М-м-м, – ответил Юра. Его правая рука быстро спустилась вниз по её телу и без особого труда подняла подол ночной рубашки, под которым трепетали холодные ноги и бёдра Катерины. Она попыталась остановить его руку, но не очень старалась.

– Ты постелила нам вместе, Катька, – прошептал он, – ты не имеешь права сопротивляться, это просто подло с твоей стороны.

Она смотрела на него огромными глазами, которые в темноте казались ещё больше, и этот взгляд, полный одновременно ужаса и жажды познаний, остался в памяти Юрия на всю жизнь.

– Трусиха… и бесчестная девчонка…

– Я хочу, Юр… Я на самом деле хочу, но я не могу. Я уже сказала тебе…

– Помню: твоя девственность принадлежит твоему будущему мужу, – прошептал он, не прекращая мягко оглаживать внутреннюю сторону её бёдер, – но зачем же ты легла рядом?

Через несколько минут он потянул её рубаху вверх, и девушка послушно вскинула руки, помогая ему избавиться от невесомого одеяния.

– Твоя девственность останется при тебе, Катюша…

– Я прошу тебя.

– Такой сволочной девки я ещё не встречал.

Она лежала рядом с ним, открытая всем его прикосновениям, тонкая, вытянутая, с круглыми мягкими грудями, плоским животом, чёрными немигающими глазами. Руками и губами он терзал её груди, ощущал вкус её кожи и твёрдость крупных сосков. Не меньше часа прошло в изнуряющей любовной игре, окутанной звуками шуршащих простыней и глубокими девичьими стонами.

– Всё, милая, хватит, – сказал в конце концов он, – теперь ты сделай что-нибудь.

Он стянул с себя трусы, и через несколько минут он почувствовал на себе её пальцы. Она трогала его неумело и боязливо, то стискивая основание, то хватаясь за кончик.

– Я боюсь, – донёсся до Юры её захлебнувшийся голос.

– Твоя девственность останется при тебе, – повторил Юра.

Она всхлипнула в ответ и жадно обняла его бёдра. Природное знание сценария любовной пьесы вдруг пробудилось в ней, и Катя ритмично задвигала пальцами. Вскоре её рука стала мокрой от его семени. Юра благодарно поцеловал девушку.