Страница 4 из 11
«Ох, твои сырные пальчики выглядят очень аппетитно, но я только что съела чью-то там бабушку какой-то час назад и объелась».
Никто в это не поверит.
Вместе с тем, если честно, то мне все-таки любопытно, какие люди на вкус. Каннибалы утверждают, что по вкусу мы как свинина, а бекон – мое тотемное животное, так что, наверное, на вкус мы просто восхитительны. Не то чтобы я знала это наверняка. Я никогда не ела людей раньше. Черт, да я никогда даже кудрявую капусту не ела.
Сделай вид, что ты в этом мастер
Крови было не так много, чтобы начать переживать. Ее было недостаточно даже для того, чтобы попросить наложить мне шов. Но она не останавливалась, неустанно капая с моей распухшей ступни.
Это был январь, и я приехала в Нью-Йорк, чтобы записать аудиокнигу по моей готовящейся тогда к изданию первой книге, а также в качестве рекламы посетить званый обед в честь будущей новинки на книжном рынке. Это совершенно нормальные явления в книгоиздательском деле, но для меня это было в новинку, и я была чертовски напугана по поводу того и другого. Приглашения на обед выглядели милее, чем были на моей свадьбе, и все приглашенные, без исключения, пришли. Люди из «Нью-Йорк Таймс», «Си-Би-Эс», «O Magazine» и других компаний, о которых я даже не слышала. Мой литературный агент и издатель сделали все возможное, чтобы я даже не подозревала о том, насколько важным был этот обед, потому что знали, какая меня может охватить паника.
Кроме того, я уже успела предупредить их в слегка шуточной форме, что могу провести весь обед, прячась под столом, и тогда им придется просто найти способ объяснить всем, что некоторые писатели обычно славятся своим эксцентричным поведением. А они действительно славятся. Но я-то знала, что со мной все не так просто, как может показаться на первый взгляд.
Однажды эта фраза не на шутку меня напугала, но теперь я ношу ее, словно старый пиджак – удобный, но уродливый. Она согревает меня, когда люди смотрят на меня так, будто я лишилась рассудка. Однако это не так. Я просто душевно больная. Это же не одно и то же. Во всяком случае, для меня.
• Я прекрасно осознаю тот факт, что со мной не все в порядке.
• Я знаю, что добилась такой жизни, которая позволяет мне прятаться, когда я в этом нуждаюсь, потому что иначе мне просто не выжить.
• Я знаю, что когда у меня случается приступ паники, мой организм на самом деле меня не убьет, несмотря на то, что со стороны создается именно такое впечатление.
• Я знаю, что когда у меня в голове застревают суицидальные мысли, мне нужно рассказать об этом кому-то, кто сможет мне помочь, потому что депрессия – весьма коварный манипулятор.
• Кроме того, я знаю, что она обманывает человека. В те несколько недель в году, когда мое лицо кажется мне маской незнакомца и ничего, кроме физической боли, не в состоянии вновь связать меня со своим телом, нельзя переступать черту, когда я причиняю себе эту боль, лежа в своей кровати.
Да, я знаю, что я сумасшедшая. И именно это все поменяло.
Обед, что был ранее в тот день, прошел хорошо. Мне не особо успешно давались разговоры с очень важными людьми, тем не менее мне все-таки удалось заинтриговать их в достаточной степени для того, чтобы им захотелось расспросить меня о моей книге, которую я писала последние десять лет своей жизни. Эта книга была своего рода черной комедией, и на обложке было изображено чучело маленькой мышки, одетой подобно Гамлету, с черепом другой мертвой мышки в руках, которая выступала в роли крошечного Йорика.
Я попросила своего издателя поместить свою мертвую мышку, Гамлета фон Шницеля, на обложку книги в качестве шутки, но мы не придумали ничего лучше для такой странной маленькой книжки, и теперь я постоянно извиняюсь перед распространителями за то, что им приходится продавать книгу с четвертью и одной мертвой мышкой на обложке.
После того как по первому кругу были заказаны напитки, мой редактор, Эми, произнесла короткую, но при этом идеальную речь, которая была бы приятней любой речи на моей свадьбе, если бы в тот момент у меня действительно были друзья, знавшие меня достаточно долго для того, чтобы произносить речи. После этого она пригласила меня сказать пару слов, и я дрожащим голосом поприветствовала всех, поблагодарив их за то, что присоединились ко мне на этом моем странном пути. Затем я немного запаниковала, потому что не знала, как еще закончить свою речь, и тогда я начала доставать из своей сумочки одну (с четвертью) мертвую мышь прямо посреди модного нью-йоркского ресторана.
Официанты выглядели несколько изумленными, тогда, кажется, я спрятала лицо за крошечным грызуном и сказала что-то тоненьким мышиным голоском о том, как важно быть честным перед самим собой. Большинство из присутствующих не знали обо мне ровным счетом ничего и еще меньше имели представление о Гамлете фон Шницеле, но мой агент с легким налетом паники на лице одобрительно улыбнулась, и все вокруг заулыбались вместе с ней.
В целом от обеда у меня остались довольно смутные воспоминания, но, кажется, все прошло хорошо. Больше всего мне понравился тот момент, когда все начали уходить и одна из официанток подкралась ко мне, чтобы сказать, что она мой большой поклонник и никак не может дождаться выхода моей книги. Я начала было подозревать, что мой редактор заплатила ей, чтобы она это сказала, но потом заметила ее нервный безумный взгляд, еле скрываемый за маской благопристойности, и поняла, что она одна из нас. После чего я крепко обняла и поблагодарила ее. Наверное, она так никогда и не узнала, насколько сильно я нуждалась в ней в тот самый момент… Она оказалась той спасительной шлюпкой, которая удержала меня на плаву в море нормальных полузнакомых людей.
Сразу же после обеда я направилась в небольшую студию, в которой записывала свою аудиокнигу. Все складывалось не очень успешно. Мне приходилось убеждать их позволить мне самой зачитать свою книгу, потому что большинство аудиокниг читают профессиональные актеры своими бархатными голосами, в то время как у меня был голос, как у Минни Маус, которая заболела и слишком много времени провела в Техасе. Я была в ужасе, уверенная, что на записи будет слышно, как колотится мое сердце. Они буквально могли уловить малейшее журчание у меня в животе. Разве они могут не услышать ужас в моем голосе?
Ответ: «Не могут», и меня останавливали каждые несколько секунд и просили попробовать прочитать строчку сначала. В конце концов мне сказали сделать перерыв и привести в порядок свою голову, чтобы они, наверное, могли позвонить Бетти Уайт и попросить ее продолжить вместо меня, но потом я поняла, насколько сильно хочу рассказать мою историю своим собственным голосом.
Я спряталась в туалете и отправила многословное сообщение моему другу Нилу Гейману (потрясающему писателю и рассказчику), в котором рассказала ему про то, что запаниковала и сейчас вот-вот потеряю возможность прочитать свой собственный рассказ, потому что мой голос выдавал, насколько слабой и незначительной я себя чувствовала. Он прислал мне в ответ одну-единственную строчку, которая с тех пор никогда меня не покидает: «Сделай вид, что ты в этом мастер».
Звучало слишком просто, но больше у меня ничего не было, так что я нацарапала эти слова у себя на руке и стала их повторять, словно мантру. Я вернулась в студию, притворяясь человеком, который мастерски умеет читать свои собственные рассказы. Я прочитала до конца целый абзац, и никто меня не прерывал. Потом я подняла взгляд и увидела уставившегося на меня продюсера, которая сказала:
– Не знаю, что ты там только что сделала, но продолжай в том же духе!
На что я ответила:
– Я только что сделала огромную дорожку кокаина.
После этого она посмотрела на меня слегка ошеломленным взглядом, на который я лишь усмехнулась:
– Да не, я просто шучу. На самом деле я просто получила по-настоящему хороший совет от одного друга.