Страница 17 из 73
Сощурившись, я ещё раз оглядела открывшуюся нам картину и тихо хихикнула, вытаскивая телефон из заднего кармана джинсов. Света было мало, но фотография вышла классная, милая и оригинальная. И с чистой совестью убрав телефон обратно в карман, я негромко позвала:
— Мань, иди сюда, — я позвала малышку, стараясь не рассмеяться. Больно лицо у совладельца клуба было выразительное такое. Видимо, он много чего ожидал увидеть, но не того что группу сильных, упрямых, мужественных байкеров укатает очаровательное чадо трёх лет от роду.
— Ма, — радостно разулыбалась Манюня, тут же слезая с дивана и подбегая ко мне. Обняла за ноги и умоляюще протянула. — На учки?
— На ручки, на ручки, — подхватив дочь на руки, я чмокнула её в нос и указала на всё ещё пребывающего в щёке Алёхина. — Знакомься, Манюнь. Это Михаил.
— Не ыжий? — чуть расстроено протянула дочь, разглядывая новое действующее лицо. Потом задумалась, приложив указательный палец к губам, и выдала, довольно кивая головой. — Мифа! Мифа оший!
— Михаил, знакомьтесь… — выдержав небольшую паузу, я торжественно провозгласила. — Это её царское высочество Марья. Обаятельное чудо, очаровательное чадо, милый манипулятор и моя дочь. Увы, оставить мне её не с кем было… И ваш Царь Кощей любезно предложил услуги группы нянек. Но сдаётся мне, ваша банда недооценила способности моего ребёнка. Хотя для первого раза держались они не плохо, да.
Алёхин на такой сомнительный комплимент только глаза рукой закрыл в известном жесте «рука-лицо». Стоявший рядом с ним Костин голову опустил, явно сдерживаясь из последних сил. Но плечи у него подрагивали, выдавая состояние финансиста с головой.
Правда, прокомментировать всё происходящее я не успела. На моих руках завозилось моё обожаемое чудо и выдало, широко зевая:
— Омой, — Маня обняла меня руками за шею, пристроив голову на плече и осоловело хлопая глазами.
— Домой так домой, ребёнок, 0 невесом коснувшись губами её затылка, я кивнула на прощание всё ещё хранившим молчание байкерам и поспешила выйти из кабинета, старательно давя зарождающийся в груди смех.
И только добравшись до машины, всё ещё смотревшейся нелепо и неуместно на парковке перед клубом, забитой мощными джипами и крутыми байками, я смогла выдохнуть. Выдохнуть, усадить ребёнка в кресло, сесть за руль и…
Заржать. Банально, громко, от души, вытирая выступившие на глаза слёзы. Ну Маня, ну чудо в перьях! Нет, я всякое могла ожидать, но того, что моё трёхлетнее чудо вымотает компанию здоровых лбов и усадит их за коллективный просмотр «Фиксиков»…
Ох уж эти детки!
Краем глаза отметив на одном из мониторов, как яркая и непривычно маленькая машинка выехала с парковки, Кощей всё-таки не выдержал и захохотал, сгибаясь пополам. Рядом раздражённо и весело фыркал Мих, разглядывая сладко спящую банду и явно не понимая, что со всем этим делать. Пока, наконец, не гаркнул:
— Подъём!
Эффект был нулевым. Богатырский храп лишь на мгновение прекратился, прерванный ворчанием толком не проснувшегося Харлея, выдавшего тихо и даже почти цензурно:
— Мих, захлопнись! Ребёнка напугаешь!
Рыжий байкер ещё и рукой пошарил, явно пытаясь найти этого самого ребёнка. И не обнаружив рядом с собой никого, открыл сначала один глаз, затем второй. После чего резко принял вертикальное положение, рявкнув во всю мощь немаленьких лёгких:
— Где мелочь?! Эй, лежбище котиков, млять! — и ткнул ногой пристроившегося у дивана Шута. — Ребёнок где?!
К вящему удивлению Алёхина, этот вопрос подействовал как ведро ледяной воды на голову. Банда резко проснулась и всполошилась, не найдя доверенное им под опеку чадо в кабинете. И только дрыхнувший в уголке системный администратор, повернулся на другой бок, лениво отмахнувшись и выдав:
— Утихните, млять. Её мать забрала, времени-то уже сколько…
— Вот именно, — встрял в начавшуюся перепалку Михаил, выразительно постучав по наручным часам. — Времени уже сколько? И какого хера я не наблюдаю вас на рабочих местах?!
Дружный простеющий стон стал ему ответом, но какими именно словами любимый начальник вдохновлял подчинённых на трудовые подвиги, Кощей уже не слушал. Он предпочёл смыться к себе в кабинет, дабы добить начатую папку и подумать.
Ну, хотя бы о том, почему рядом с ней было так… Спокойно?
Обменявшись приветствиями с Ришкой, попавшейся ему по пути, Костин прошёл в свой кабинет и уселся в кресло, откинувшись на его спинку и прикрыв глаза. Вид очаровательной, заметно изменившейся и ставшей более уверенной, а от этого и более красивой, Арины, уже не вызывал острой боли потери и упущенных возможностей. Но в груди всё равно щемило, отдавая тоской и печалью.
А ещё была зависть. Не чёрная, удушающая, выжигающая изнутри, нет. Такая почти привычная, родная, поселившаяся где-то в сердце и то и дело коловшая изнутри. Наверное, именно поэтому он и не вылезал, поначалу, из кабинета, находя всё новые и новые поводы для того, что бы избежать частого общения. Потом стало чуточку легче, но всё равно…
Как оказалось, быть безответно влюблённым не круто, совсем не круто. И только столкнувшись лоб в лоб с бухгалтером почти экономистом, Ромыч с удивлением почувствовал себя живым. И дышать как-то легче и острить привычнее.
Да и смотреть на счастливых друзей было уже не так неудобно, зная, что портишь им жизнь своей кислой физиономией.
— Мда, — поведя плечами, Ромыч взъерошил волосы на затылке и предпочёл вновь закопаться в бумажки. Иначе такими темпами он дойдёт в своих размышлениях до того, что встреча с Варварой была далеко не случайной.
А ему такое счастье не надо, совсем не надо. Не надо же?
Кто сказал, что утро бывает добрым? Найти этого гада и осчастливить чем-нибудь по самое не могу, что бы в следующий раз думал, что говорить. Потому что сидя на кухне в воскресенье в восемь утра, я честно пыталась не уснуть в кружке с кофе…
И перманентно ненавидела весь мир вообще, байкеров в частности и обнаглевшего кошака в принципе. Кошмару, кстати, досталось за компанию.
— Ма-а-а… — из коридора высунулась любопытная физиономия мелкой, с растрёпанными волосами и счастливой улыбкой во весь рот.
— Что, чудище мелкое? — с трудом продрав глаза, я со вздохом улеглась на стол, подперев щёку кулаком и думая о том, что мечта «выспаться во всех позах» так и навсегда останется в категории несбыточных.
Не с таким активным ребёнком, определённо нет.
— А мы падём в уб?
Я даже не сообразила сразу, что на этот невинный вопрос ответить. Подёргала прядь волос, выбившуюся из наспех собранного узла на затылке, сделала глоток крепкого, чёрного кофе без сахара (кто-то вчера забыл о том, что надо бы купить такой важный продукт!) и задумчиво так протянула:
— Мань, а может ну его, этот клуб? Что там интересного-то?
Если я надеялась, что моё чадо озадачится этим вопросом, то надежды мои были напрасны. Маня только хитро сощурилась и развела руками, выдав:
— Ыжий! Мифа! Эня! Огя! Ут! И… — тут мелочь нахмурилась, шевеля губами и явно пытаясь что-то припомнить. После чего торжественно заявила. — И Ощей! Воть! Хотю в уб!
Минуты три я пыталась понять, о ком идёт речь. А когда разгадала этот мудреный детский шифр, не выдержала и захихикала, уткнувшись лбом в стол. Н Маня, ну окрестила, так окрестила, ничего не скажешь!
— Ма, очу в уб! — ребёнок ещё и ножкой топнул, скрестив руки на груди, и бесхитростно заявила. — А ты на оботу!
— Ах, вот оно что… — выпрямившись, я вытерла выступившие на глаза слёзы и подхватила мелкую на руки, потащив её в спальню. Дочь хихикала и вертелась, но не сопротивлялась, когда я уронила её на кровать и принялась щекотать. — Ах вот как, да? Ты, значит, играть в клуб, а я работать, да? Так, значит?
— Дя! — хихикала Маня, пытаясь вывернуться из моей хватки. А когда всё-таки сумела освободиться, уселась в ворохе из покрывала и подушек и торжественно шлёпнула ладонью по одной из них. — Очу в уб!