Волчья песнь

Друзья остановились плечо в плечо, переводя дух. Их громкое, нервное дыхание было единственным звуком в тишине коридора. Тьма была впереди, за статуями, она же смыкалась позади, в неё уходил трос. Что скрывала эта тьма? Ничего? Или...

Горька переступил с ноги на ногу и коснулся плечом плеча Сашки - просто чтобы ощутить человека рядом. Плечо было потным и холодным - Сашке не по себе...

"Ерунда, - подумал Горька. - Просто большой подвал. Или пещера. Мы сто раз были в пещерах и даже зимовали там." Он перевёл дыхание и вытер лоб. Его лоб тоже был потным и холодным.

- Пойдём дальше? - спросил Сашка. И признался: - Мне жутковато.

Такое он мог сказать только Горьке. Никому больше.

- Мне тоже, - криво усмехнулся Горька. - Пойдём, я всё-таки хочу посмотреть, что там, дальше.

- Пойдём, - повторил Сашка и резко оглянулся. Во тьму уходил трос; больше никого и ничего.

Они прошли между каменными животными, изваянными с великолепным, но холодноватым мастерством, и вступили в новый, более широкий, коридор. По обе стороны через каждые два примерно метра из стен выступали барельефы - воины в остроконечных шлемах с широкими наносьями и кольчатыми шарфами, одетые в кольчуги, сжимали в руках недлинные мечи или прямые секиры - длинные, прижатые к коротким древкам, полотнища с тяжёлыми концами. Лица воинов были неразличимы - их словно бы специально сделали такими - но рост, широкие плечи, могучее сложение говорило о том, что это настоящие богатыри. Ни Сашка, ни Горька не помнили подробно о том, какие статуи встречались в городах Рейнджеров и не могли ничего об этом сказать. Как же они сейчас проклинали своё вынужденное невежество...

Снова подняв факел выше, Сашка различил высоко под потолком - по обе стороны коридора, над головами каменных воинов - бегущие строки букв, высеченные в камне. Он нечётко, но вроде бы помнил, что записи в городах Рейнджеров встречаются нечасто (большинство учёных считали, что пра-цивилизация стояла настолько высоко, что практически перестала нуждаться в записях информации в каком бы то ни было виде) и они до сих пор не расшифрованы. Видимо, и это была одна из таких.

- Смотри, - шепнул Сашка.

- Вижу, - так же шёпотом отозвался Горька.

- Дёрнуло меня - тащиться с тобой, - голос Сашки звучал слегка нервно.

- Не боись, - Горька подмигнул, - выберемся. Дойдём до конца и повернём.

- Ага, идти-то совсем ничего осталось, - согласился Сашка, - буквально туда и обратно... ах ты!!!

Он едва не заорал от страха. Горька со свистом втянул воздух. Факельное пламя дрожало на стенах, полу и потолке - может быть, впервые за тысячи... десятки тысяч?.. лет освещая то, что было впереди.

На юношей глядело лицо. Оно было благородным, прекрасным, одухотворённым, но в то же время в больших глазах странноватого пурпурного оттенка читались горечь и боль - они были, как муть в чистой воде - а правильные черты искажали сдерживаемые ненависть и гнев.

Горька выдохнул и сказал чуть дрожащим голосом:

- Картина. Это просто картина, Саш.

Ощущая явственную дрожь в ногах, Сашка тоже перевёл дух. Конечно же - картина. Написанная талантливым художником, почти живая - но только картина...

Юноша, золотистые волосы которого развевались по ветру, одетый в полный кольчужный доспех, стоял на фоне чудовищной битвы. Заходило большое зеленоватое солнце. Груды порубленных тел высились, как жуткие рукотворные холмы. Волна бронированных всадников, явно не-людей, верхом на каких-то ящероподобных двуногих животных, с длинными копьями наперевес атаковала построившихся ромбом пехотинцев, могучих светловолосых великанов, часть из которых закрывалась большими миндалевидными алыми щитами и выставила копья, а часть стреляла из больших луков.

Обшитые чешуёй сапоги юноши до середины голеней были погружены в кровь. Он стоял среди трупов всадников и их животных. Левой рукой протягивал вперёд отрубленную клыкастую голову с плоским носом, держа её за длинные редкие волосы, а правую держал ладонью вверх, с растопыренными пальцами. То ли просил что-то дать ему, то ли протестовал бессознательным жестом, не желая продолжения бойни, то ли был это всего лишь жест отчаянья...

Смотреть на него было страшно и почему-то стыдно. "У него тоже всё отняли, - бессвязно подумал Сашка. - Он не хотел убивать, ему пришлось делать это... и он хочет понять, как это получилось и что теперь делать, как жить..."

- Посмотри, - показал Горька на верх картины. Только теперь Сашка понял, что наверху, над полем битвы, ровным строем висят неподвижно несколько больших кораблей. Они ничего не делали, не стреляли, не двигались - просто висели на месте. Одни - похожие на обычные геометрические фигуры, словно бы две соединённых основаниями пирамиды, вторые - напоминавшие корабли землян, хотя и отдалённо. - Это не древнее сражение. То есть, оно очень древнее... для нас... но для сражающихся оно не древнее... - Горька запутался, досадливо поерошил волосы... но Сашка понял его мысль.

- Может, это просто какой-то символизм, - тихо сказал он. Горька покрутил головой, потом ответил:

- Если всё для нас закончится... закончится хорошо - я приду сюда с экспедицией. Настоящей. Пусть будет живым ещё один кусочек истории. За правду надо бороться - бороться без сроков давности!

"Бороться за правду без сроков давности, - подумал Сашка. - Хорошо он сказал... - его поразила странная мысль - что, если они сейчас и Рейнджеры тогда делали и делают одно дело? И подумалось: - Но они же проиграли... - и тут же Сашка оспорил себя: - Добру не вечно проигрывать. И почему бы и не нам одержать ещё одну его победу?!"

- Посмотрим, - сказал Сашка негромко, чувствуя, словно что-то бы приподнимает и расправляет его и без того прямые плечи. - Посмотрим, но одно я точно знаю уже сейчас: пока мы боремся - нас никто не победит. Даже если убьёт.

Горька промолчал, но молчание его было одобрительным. А Сашка сделал ещё шаг вперёд. Юный рыжеволосый дикарь перед картиной древнего воина - каким-то неведомым чувством Сашка понял, что, даже если бы он не пришёл сюда вот так, вот таким и правда дикарём, а прилетел на вертолёте - для воина на картине он, пожалуй, всё равно был бы дикарём, потому что вся цивилизация Земли в сравнении с ним родилась вчера... а то и сегодня утром. Но это почему-то не давило и даже не задевало гордого землянина.

Едва Сашка сделал этот шаг, как под ногой у него что-то звякнуло - глухо, но отчётливо. Он опустил факел и негромко вскрикнул удивлённо:

- Смотри, Горьк!

С трудом оторвавшись от разглядывания картины, Горька нагнулся, упираясь руками в колени.

Яркие блики отражённого света запрыгали по стенам. На полу лежали сверкающие предметы - и непонятно было, откуда они взялись, пусть и в полутьме, но нельзя же было их не заметить.

Первым предметом было золотое кольцо - гонящийся за своим хвостом зверь, похожий на волка (но чем-то и отличавшийся). Между носом и хвостом зверя кроваво сверкал крупный рубин, огранённый множеством мельчайших плоскостей.

Рядом лежал золотой же браслет - в три пальца шириной. На нём сражались друг с другом гравированные странный змей и такой же похожий на волка зверь - глаза волка сверкали двумя рубинами, глаза змея - двумя изумрудами, клыки - выложены какой-то белой эмалью.

Но самым главным был меч.

Меч буквально приковал к себе взгляд Сашки. Такого оружия он не видел нигде и никогда. Длинная - не меньше тридцати сантиметров - рукоять была образована сплётшимися металлическими стержнями и увенчана головой всё того же волкоподобного зверя с разинутой пастью. Гарду образовывали распростёртые крылья птицы, в месте их схождения сверкал чистейший крупный бриллиант, с другой стороны - чёрный опал. Узкий, шириной не больше трёх сантиметров, и короткий, всего вдвое длинней рукояти, клинок был плоским и обоюдоострым. Это могло показаться несоответствием, но не казалось - скорей притягивало. Сашке вдруг ужасно захотелось взять это оружие. Как будто... да, словно оно ковалось для него. Хотя так быть и не могло.