Иметь и удержать!

Единственный человек, который до прошлой пятницы — она с ужасом думает об этом — знал об их связи, был Эл. И именно Эл не раз предупреждал ее о том, как опасно иметь связь с коллегой по работе, а уж тем более если этот коллега по работе женат.

— Это закончится слезами, — не раз повторил он, когда она впервые доверила ему свою тайну. — Мне это совсем не нравится.

Через несколько недель она перестала упоминать о Джо, и Эл перестал спрашивать. Их дружба не допускала никаких посторонних отношений, тем более таких, которые вызывали неодобрение одного из них.

К тому же Джози начинала сознавать, что не хочет обрывать связь с Джо. Чем чаще она видела его, тем сильнее хотела увидеть снова. Она уже думала о нем, когда его не было рядом, а каждый раз, когда он вставал с постели, чтобы идти к своей жене, у нее щемило сердце.

И уж самое невероятное заключалось в том, что Джози начала думать об Элис. Она знала, что Джо несчастлив в браке, и втайне надеялась на то, что когда-нибудь он оставит Элис, переедет к ней и они станут жить вместе.

Она начала ненавидеть Элис. Та поначалу казалась какой-то отстраненной фигурой, не имеющей никакого отношения к тому, что происходит между Джози и Джо. Но за последние несколько месяцев Элис превратилась в некое мифическое ненавистное существо, эдакую Медузу, которая одурманивает Джо, заставляя каждый раз возвращаться домой.

Джози была осторожна и не говорила на эту тему с Джо, втайне ненавидя себя за то, что предается таким банальным фантазиям насчет развода Джо, становится заурядной. Чем больше она узнавала Джо, тем яснее понимала, что стоит ей перестать играть роль лакомой добычи, обнажить перед ним сущность женщины, предъявить свои требования, как ему тут же станет скучно и он сбежит.

Так, страдая от влюбленности, она изо всех сил старалась казаться как можно более недоступной и интересной. Разумеется, это было трудно, ведь ей хотелось быть с ним всегда. Речь не шла о физической недоступности — когда Джо хотел видеть ее, она почти всегда была согласна. Но вот в душу к себе она его не пускала, сохраняя ореол загадочности. В этом смысле она держала Джо в напряжении, только так она могла сохранить его интерес к себе.

До сих пор это срабатывало. И вот он сидит перед ней, за столиком «Понтис» кафе близ Ливерпульского вокзала, и говорит о том, что переезжает в другую страну и они могут больше никогда не увидеться.

В сознании тут же проносятся кадры из ее прошлой жизни, в которой не было Джо. Полуфабрикаты, разогретые в микроволновке, бутылки вина, выпитые в одиночестве, бесконечный телевизор перед тем, как уснуть, зная, что завтра будет таким же, как сегодня.

И нечего ждать, не о чем мечтать, не от чего приходить в восторг и трепет, нечего планировать, только рутина работы, еда и сон. Рутина, изредка прерываемая вылазками в свет в компании Эла, которые, хотя и приятные, не будоражат кровь.

Джо дал ей надежду. Она никогда бы не снизошла до такого драматизма, чтобы утверждать, будто Джо дал ей стимул к жизни, но он определенно сделал ее жизнь более интересной, скрасил ее часами яркой фантазии, не говоря уже о яркой реальности.

Эл сказал бы, что у нее еще будет немало таких Джо, причем холостых, с которыми можно строить долгосрочные планы на будущее, но Джози знала, что это всего лишь слова. Знала, потому что до Джо были восемнадцать месяцев одиночества, и никто не смог вызвать у нее ни малейшего интереса.

А еще она знает, что, как бы тяжело ни было слышать слова Джо о том, что он уезжает, какой бы ужасной ни казалась предстоящая разлука, каким бы сильным ни было ее чувство к нему, она не позволит себе сказать ему об этом.

— Ну, и когда ты уезжаешь? — произносит она наконец с фальшивой жизнерадостностью в голосе.

— Через полторы недели. Они дали мне недельный отпуск, чтобы я уладил все дела.

Джо опять вздыхает, теребит волосы и тянется через стол к ее руке. Он смотрит на ее пальцы, переплетая их со своими, нежно гладит ей руку.

— Я буду скучать по тебе, Джоз, — шепчет он, не поднимая глаз.

У Джози замирает сердце. Она молчит.

— Что я буду делать без тебя? — говорит он.

— Найдешь себе другую Джози, — отвечает она, улыбкой маскируя истинные чувства.

— Джози! Как ты можешь говорить такое? — Он отдергивает руку, но Джози даже не шелохнется.

— Джо, мы оба знали, что долго это продолжаться не может. Ты женат, в конце концов. Это чудо, что нам удалось протянуть так долго. Ты любишь свою жену, не собираешься уходить от нее, и ты должен быть с ней.

Даже произнося эти слова, она втайне молит о том, чтобы Джо возразил ей, сказал, что она не права, что он понял, что любит только ее и хочет уйти от жены.

Но он молчит, лишь слушает то, что говорит Джози.

— Я все равно буду скучать по тебе, — произносит он. — Эти несколько месяцев были, ну, удивительные. Правда. Ты удивительная. И ты заслуживаешь достойного человека, который бы заботился о тебе так, как нужно.

— В общем, неженатого, — говорит Джози, не в силах скрыть горечь, поскольку все, что он сказал, равносильно тому, что «Все кончено. Я больше не хочу быть с тобой».

— Да, — тихо произносит Джо, удивленный ее реакцией. Ему показалось, что она обижена. — Неженатого. Рискую сказать банальность, но ты действительно заслуживаешь кого-то более достойного, чем я. Мне жаль, что мы не встретились раньше. Я бы хотел быть с тобой, но сейчас уже поздно говорить об этом. Может, все, что произошло, к лучшему. И это Господь напоминает мне о моем долге перед семьей.

— Ну, и это все?

— Что ты имеешь в виду?

— Я еще увижу тебя до отъезда?

Джо изображает шок.

— Господи, конечно! Я хочу сказать, что сейчас мне нужно идти домой, я должен все рассказать Элис. Черт, что я ей скажу? О Боже. В любом случае всю следующую неделю я дома, может, мы вместе сходим на ланч или придумаем что-нибудь еще?

Ланч. Ему действительно больше нечего сказать.

— Джо. — Она набирает в грудь побольше воздуха и грустно улыбается. — Я думаю, будет лучше, если мы попрощаемся сейчас. У тебя столько дел впереди, и я буду на работе, так что не стоит делать вид, будто нам так нужен этот прощальный секс. Сейчас самое время сказать друг другу «прощай».

Они собираются и выходят на улицу, где останавливаются на несколько минут, и каждый пытается найти подходящие для прощания слова.

Все кончается тем, что их взгляды встречаются, и они бросаются друг к другу в объятия.

— Спасибо тебе, — шепчет ей на ухо Джо, а Джози отчаянно моргает глазами, стараясь удержать подступившие слезы. — Ты потрясающая женщина. Я буду скучать по тебе.

— Иди.

Она отстраняется от него и опускает взгляд, чтобы он не видел ее опухших глаз.

— Береги себя.

И, развернувшись на каблуках, она устремляется по улице, и слеза медленно стекает по ее левой щеке.

Джо стоит и смотрит ей вслед, пока она не исчезает за углом. Происходящее кажется ему сном. Весь этот день кажется ему сном. Как это возможно, что он стоит здесь, в Лондоне, в Сити, собираясь идти к себе домой в Белгравиа, а на следующий неделе мир изменится для него?

Он достает из кармана мобильный телефон, пристегивает микрофон к лацкану пиджака и направляется к станции метро. Раздается щелчок телефона, и Джо нарочито бодро произносит в трубку: «Привет, дорогая. Хорошие новости: совещание отменили, так что я еду домой. Эли, нам нужно будет кое о чем поговорить, когда я приду. Обязательно дождись меня».

— Что? Я не понимаю. Объясни еще раз.

Джо опять рассказывает с самого начала. Симона Барнса переводят в Лондон, ему нужна замена, и Джо предложили поехать в Америку.

— Но это нелепо, — все повторяет Элис. — Они не могут рассчитывать на то, что мы соберемся и уедем в течение двух недель. Почему такая срочность? Неужели у тебя нет выбора? Ты не мог отказаться?

Джо молчит, чувствуя себя виноватым и не в своей тарелке. Он даже не осмеливается смотреть ей в глаза.