Страница 37 из 38
– Этот человек – отрава! – крикнула Франсиска, тыча пальцем в монаха. – Ваше высочество слишком добры, чтобы видеть это.
– Думаю, я сама в силах судить о нем. Он верно служит мне уже два года.
– Вы дура! – сказала Франсиска, потом поняла, с кем говорит, и зажала рот ладонью. – Ваше высочество, прошу извинить меня. Это недопустимо.
– Боюсь, это правда, – сказала Екатерина, едва сдерживая слезы. Она ненавидела ссоры, но не могла позволить фрейлине так неуважительно разговаривать с собой. – Мне не нужны при дворе вздорные особы. Можете считать себя уволенной.
– Ваше высочество! Я молю вас…
– Нет, Франсиска. – Сердце Екатерины стучало. – Решение принято.
Фрейлина выскочила за дверь. Когда она удалилась на достаточное расстояние, чтобы не слышать происходящего в комнате, Екатерина опустилась на стул и дала волю слезам.
– Ваше высочество, – брат Диего положил руку ей на плечо, – уверяю вас, ее жалобы не имеют под собой никаких оснований. Я не представляю, что она имела в виду.
– Это все Фуэнсалида. – Екатерина вздохнула и отстранилась. – Он решился добиться вашей отставки. Но я никогда этого не допущу.
Франсиска ушла.
– Она сказала мне, что Фуэнсалида пригласил ее пока пожить у него, – сообщила Мария. – Она выходит за синьора Гримальди.
– Это выглядит не слишком прилично, учитывая официальную должность посла как представителя моего отца, – недовольно сказала принцесса.
Ситуация еще ухудшилась, когда перед ней предстал Фуэнсалида с синьором Гримальди, шедшим за ним по пятам. Банкир оказался пожилым человеком, и Екатерина догадалась: Франсиску привлекло его богатство.
– Я прошу ваше высочество выплатить часть обещанной мне суммы, – сказал Гримальди, непримиримо глядя на нее.
Принцесса подозревала, что это месть за увольнение Франсиски.
– Если вы дадите мне два дня отсрочки, я сделаю это, – ответила она, решившись в отчаянии заложить еще что-нибудь из ее сократившегося запаса посуды.
– Если ваше высочество не заплатит, – гадко прошипел Фуэнсалида, – вы должны будете передать мне на сохранение ваши украшения и посуду в качестве гарантии для синьора Гримальди.
– Но это часть моего приданого, – запротестовала принцесса, испугавшись, что Фуэнсалида обнаружит тревожное истощение запасов хранимого. – Я не могу отдать эти вещи вам.
– Тогда мы будем ждать ваших распоряжений, ваше высочество.
Когда они ушли, Екатерина обдумала свое положение и нашла его ужасным. Если бы отец распорядился о передаче посуды и драгоценностей, она могла бы обратиться к синьору Гримальди за деньгами, чтобы возместить стоимость отданных в залог предметов. А теперь что прикажете ей делать?
Позже в тот же день Екатерину вызвали к королю. Она не встречалась с ним уже несколько недель и была поражена его худобой и болезненным видом. Запавшие глаза Генриха пылали гневом, лицо так исхудало, что под кожей проглядывал череп. Принцесса отпрянула.
– Почему ваше высочество препятствует выплате приданого? – хотел знать король.
– Ваша милость, я вам клянусь, что никак не препятствую. Я только жду распоряжения отца, чтобы передать его.
– Посол Фердинанда говорит, что вы отказались это сделать.
Значит, теперь Фуэнсалида лгал про нее.
– Нет, сир. Я сказала, что не могу вернуть долг. Это не имеет никакого отношения к выплате приданого.
– Он сообщил мне другое. И еще сказал, что ваш двор находится под властью какого-то наглого монаха, который молод, легкомыслен, заносчив и провоцирует скандалы.
– Сир, это неправда. Все, что вы слышали…
– Фуэнсалида обеспокоен. Он настаивал на том, чтобы я поговорил с вами…
Речь короля прервал приступ кашля. Несколько минут Генрих был не в силах говорить, а лишь сидел и лаял в свой платок. Екатерина не знала, на что решиться: подойти и утешить его или стоять на месте. Наконец король в изнеможении откинулся на спинку кресла, сжимая в руке испачканный кровью лоскут. Принцесса в ужасе смотрела на него.
– Кэтрин, я настоятельно рекомендую вам избавиться от этого монаха. Поймите, его поведение портит вашу репутацию. Не забывайте, с кем вы обручены. Если я услышу еще хоть одну жалобу, этот человек будет изгнан. Я ясно выражаюсь?
– Да, сир, – пробормотала Екатерина.
– И если Фуэнсалида еще раз попросит у вас посуду и драгоценности, отдайте их ему!
– Сир, если я могу…
– Нет, вы не можете. Идите!
Голос короля оборвался, и он снова зашелся в кашле.
Екатерина выбежала из комнаты, трепеща от негодования. Как все это несправедливо!
При посредничестве брата Диего принцесса продала еще несколько своих драгоценностей. Цену он получил явно заниженную, но этих денег хватило, чтобы заплатить синьору Гримальди. Екатерина вручила сундучок с золотом своему камергеру и приказала доставить драгоценную ношу в дом банкира, передать прямо в руки Гримальди и дождаться выдачи расписки в получении. Принцесса вся дрожала до тех пор, пока посланец не вернулся с бумагой.
Когда позже Фуэнсалида попросил встречи с ней, Екатерина отказалась его принять. Мария, взявшая на себя некоторые обязанности доньи Эльвиры, отослала его прочь.
– Он был в ярости! – отчиталась она перед Екатериной. – Сказал, что брат Диего лишил его расположения вашего высочества и, если бы он совершил государственную измену, вы не могли бы обращаться с ним хуже. И еще передал вам, что попросит короля Фердинанда отозвать брата Диего и заменить его более пожилым и честным исповедником.
Монах все это выслушал.
– Я не хочу доставлять неприятности вашему высочеству. Наверное, будет лучше, если я оставлю службу у вас.
– Нет! – закричала Екатерина. – Что я буду без вас делать? Вы были мне верным другом. А к кому я стану обращаться за духовным руководством?
– Ваше высочество, я не могу жить спокойно, зная, что из-за меня возникают такие распри. Отпустите меня обратно в Испанию.
Екатерина почувствовала, что вот-вот расплачется.
– Нет, слышать об этом не хочу! Ваша поддержка – величайшее утешение в моих горестях. Я сама напишу отцу и предупрежу его, что Фуэнсалида – лжец.
В отчаянии принцесса сочинила письмо с жалобой на некрасивое поведение посла.
День ото дня дела идут все хуже, и моя жизнь становится все более невыносимой. Я не могу больше терпеть этого. Ваш посол здесь – изменник. Отзовите его и воздайте ему по заслугам. Он сослужил Вам плохую службу.
Той ночью Екатерина почувствовала себя очень плохо. Живот у нее вздулся, и ее три раза вырвало.
– Это все из-за ваших переживаний, – сказала Мария, качая головой и накрывая таз тканью.
На следующее утро, когда Екатерина заставила себя подняться с постели и пыталась съесть хоть что-нибудь за завтраком, прибыл посланник от короля с приказом готовиться к переезду со всем двором в Ричмонд.
– Вы не можете ехать, – сказал брат Диего, с тревогой глядя на принцессу. – Вы нездоровы.
– Мне лучше, – солгала Екатерина, понимая, что было бы безрассудством еще сильнее обижать короля. – Я хочу поехать.
– Послушайте меня! – строго сказал монах. – Говорю вам, что под страхом смертного греха сегодня вы не поедете. – Он повернулся к посланнику. – Можете передать это королю.
Екатерина слабо попыталась возразить:
– Я достаточно хорошо чувствую себя для поездки. Не понимаю, почему переезд – это смертный грех.
– Непослушание духовнику – это смертный грех, – поправил ее брат Диего. – Взгляните на себя. Вы больны. Всю ночь не спали. Я велю вам остаться для вашего же блага. Если завтра вам станет лучше, мы поедем.
На следующий день Екатерина прибыла в Ричмонд, там ее уже поджидал Фуэнсалида.
– Король был очень рассержен тем, что вы не приехали вчера. Он знает, что его приказание было отменено другим.
– Значит, я пойду к нему и принесу извинения.
– Он не примет вас.