Страница 108 из 117
От мысли, что он со мной всё время забавлялся, как кот с мышкой, меня просто затрясло от злости. Любовь любовью, а вот над ведьмой так шутить не стоит.
— Дорогая не преувеличивай, я тебя соблазнял в образе ректора и Адимиса, — развалившись на алтаре и придерживая одной рукой голову, усмехнулся аферюга. А когда он весьма красноречивым взглядом прошёлся по моей фигуре, до меня дошло: я стою в костюме Евы! От стыда стала, кажется, красная, как помидор.
— Одежду верни, сволочь! — рявкнула на него. При этом стараясь спешно прикрыть хоть что-то.
— Зачем? — приподнял одну бровь божественный. — Меня твой вид устраивает, я даже больше скажу: предпочитаю видеть тебя именно так как можно чаще. Катерин, ты не думаешь, что пора бы и долг вернуть?
— Ка.. какой ещё долг! Когда я успела тебе опять задолжать-то!
Меня уже реально трясло от гнева. Мне казалась, что ещё чуть-чуть, и всё, я взорвусь.
— Подойти ко мне, и покажу какой. — Похлопал по алтарю рукой.
— Ага, щас! Ты что, думаешь, что я с разбегу рвану в твои объятья? Ты мне зубы не заговаривай! А ну, быстро колись, зачем был нужен этот цирк?! И одежду верни, развратник! — Я топнула ногой для большей убедительности.
— Ведьма, одним словом, — поднимаясь с алтаря, проговорил «любимый». Но при этом вид у него был такой довольный… — Нет бы мужа сначала порадовать, а она разборки тут устроила, — притворно вздохнул божественный, но одежду мне вернул, да и себя не обделил.
— Э, нет, это не разборки, дорогой, не путай.
Угрожающе стала надвигаться на аферюгу. Ты посмотри на него, стоит, светится от счастья, как начищенный пятак, сволочь!
Он же почувствовал, что сейчас я настроена не на мирные переговоры, а на акт возмездия за поруганное достоинство, и час расплаты настал. Не отрывая от меня своего взгляда, стал медленно отступать в противоположную от меня сторону, за алтарь. Но вот гадкую улыбочку так и не убрал, а зря, на меня она действовала как красная тряпка на быка. А когда я увидела озорной огонёк в его глазах, поняла, что он это воспринимает как прелюдию перед «брачными играми». Вот сволочь! От осознания этого у меня ярость просто взбурлила, как лава перед извержением вулкана.
— Любимая, помни о последствиях, я всё-таки бог с мстительным характером, не боишься? — усмехался он, внимательно следя за мной.
— Да мне плевать, что ты бог с отвратительным характером! Я и сама, знаешь, не ангел! Так что не пугай, о себе подумай, мстительный мой, — шипя, как настоящая змея, ответила ему.
— О да, я просто в восторге от твоего нового воплощения, а какая темпераментная стала, — при этом одарил меня соблазняющим взглядом божественный.
— Я тебе покажу восторг! Озабоченная скотина! — рявкнула на него.
— Тише, радость моя, не забывай про наш с тобой договор.
А вот это он зря сейчас сделал — про проклятый договор напомнил! При напоминании о нём ярость вырвалась наружу в виде огненного шара в моей руке. У меня, кажется, помутился рассудок, и одно было желание — прибить зарвавшегося бога. И, казалось, если я этого не сделаю, то просто взорвусь. Я швырнула в его сторону огненный шар, раздался взрыв, поднялись клубы пыли, и полетели осколки от алтаря. А вот в аферюгу я не попала, что очень меня разозлило. Он стоял и в прямом смысле ржал надо мной.
— Любимая, какой огонь! Какой темперамент, я просто в восторге!
В восторге, говоришь? Ах ты, хряк, я тебе покажу, как надо мной смеяться! Всё еще находясь во власти своего праведного гнева, я стала швырять в него огненные шары, которые появлялись снова и снова. На тот момент у меня даже вопроса не было, как они появлялись и почему. У меня была цель: попасть в божественного, то, что это ему не причинит вреда, я просто знала. Но попасть в него всё равно очень хотелось, а он, зараза, превосходно избегал столкновения с моими шарами, продолжая смеяться надо мной.
— Ещё не весь? — смеясь, спросил меня он.
— Что — весь? — швыряя очередной разряд, спросила у него.
— Я спрашиваю, ещё не весь храм мой разнесла? — в очередной раз уворачиваясь от брошенной огненной сферы, спросил божественный.
— Нет, — отвечая ему, я обратила внимание, что храм действительно порядком пострадал от моего праведного гнева. А вот его статуя стояла себе целая и невредимая.
Если в оригинал не могу попасть, то хоть статую его разрушу, тем более, она мне не понравилась, потому что он там был изображён практически голый. Адимисиан увидел мой кровожадный взгляд, обращённый на будущую жертву вандализма, и понял — статуе конец.
— Катерина, — угрожающе и в то же время предупреждающе попробовал образумить меня он.
— Любимый, а что ты так волнуешься, ты же, вроде бы, не тщеславный? — стала целиться в его статую, думая, куда лучше кинуть: может, в голову, или…?
— Любимая, давай, лучше твою энергию в другое русло направим, более приятное!
Нет, ну ты смотри, кто о чём, а вшивый о бане! Если до этих слов я ещё думала, в какую часть статуи кинуть шар, то после них у меня вопрос отпал сам собой. Цель была выбрана! Я прицелилась, швырнула шар в место, где у божественного детородный орган.