Страница 4 из 7
Кавказский зубр был еще мельче и имел в плечах высоту около одного метра 60 сантиметров, а длину тела не более трех метров. Если масса беловежских быков, отстреливаемых в конце XIX века, превышала восемьсот пятьдесят килограммов, то кавказских — всего семьсот килограммов. А вот зубр, убитый в середине XVI столетия и упомянутый А. Бремом, весил более тонны. У зверей кавказского подвида были меньше абсолютные размеры разных частей тела: конечностей, хвоста, головы. К другим отличиям внешнего облика кавказского подвида специалисты относят умеренно выраженный горб и более покатую спину, по форме напоминающую рельеф спины американского бизона; зубры же беловежского подвида имели резкий прогиб сразу же за холкой. В целом, как справедливо замечает профессор К. К. Флеров: «…признаки животных кавказского подвида в основном те же, что у беловежского зубра, но экстерьер более легкий».
Существенны подвидовые различия структуры и оттенка волосяного покрова. Полагают, что беловежский зубр имел на всем теле прямые или слабо завитые на боках тазовой области волосы, шерсть же кавказцев сильно курчавилась, как у домашнего барана. Некоторым диссонансом с этой точкой зрения, принятой, правда, уже после исчезновения зубра в дикой природе, являются замечания профессора С. А. Усова и известного натуралиста А. Брема о том, что тело беловежского зубра покрывала «жесткая, длинная, курчавая шерсть». Это, конечно, не те «густые, сплошные, мелкие и красивые завитки», которые так запомнились Н. Я. Диннику (1910), исследовавшему последних кавказских зубров в конце XIX — начале XX столетий, но курчавость волоса, покрывавшего головы некоторых из ныне живущих беловежских быков указывает, что С. А. Усов и А. Брем говорили о курчавости шерсти исчезнувших аборигенных зубров неспроста.
Цвет шерсти зверей беловежского подвида в общем был светлее, чем кавказского. Конечно, оценка такого признака, как цвет, весьма субъективна. Вот почему описания, сделанные натуралистами в разное время, демонстрируют широкий диапазон вариаций окраса представителей выделенных подвидов. Например, среди беловежских животных были особи и светлые и темные с разными вариантами окраса тех или иных частей тела. Это позволило некоторым натуралистам предположить, что в Беловежской Пуще жили зубры двух пород. Об этом свидетельствовали лесничий Пущи 40-х годов прошлого столетия — полковник Далматов и заведовавший там охотой в 60-е годы XIX века поручик Штральборн. Однако первый считал, что светлые зубры были крупнее темных, тогда как второй полагал обратное. Анализируя литературные материалы, где говорится о цвете шерсти кавказских зубров, мы опять встречаем широкий спектр мнений: одни натуралисты говорили, что кавказец был темнее, другие — что светлее беловежского зубра. Любопытно замечание академика К. М. Бэра о наличии у обследованной им кавказской зубрицы темной полосы на спине. Другие исследователи, за исключением К. К. Флерова, этого не отмечали.
О внешних признаках третьего подвида, т. е. трансильванско-карпатского горного зубра, очень мало данных. И поэтому многие зоологи и систематики ставят под сомнение правомерность его выделения. Действительно, что о нем известно? Зверь описан по фрагменту черепа, который к тому же не сохранился. В музеях мира имеются единичные целые скелеты и черепа зубров из Трансильвании и Семиградской области — древних районов Карпат, где обитал этот зверь. Сохранившихся шкур нет. К. К. Флеров дает описание животного, ссылаясь на рисунки с натуры. Но каково качество рисунков! Ведь известно, что последние экземпляры зубров данного подвида были уничтожены в конце XVIII века. Сторонники выделения трансильванского подвида полагают, что внешне он был схож с кавказским зубром, но обладал меньшими размерами и имел курчавый волосяной покров более светлого цвета.
Основываясь на вышеприведенных сведениях о внешнем облике зубров различных подвидов, можно попытаться определить, к какому из них принадлежали звери, описанные Аристотелем и Гусовским. Судя по окраске, Аристотелев боназос из древних областей нынешней Болгарии (Пеонии и Медики) был типичным представителем беловежского подвида: имел бледно-бурый с желтоватым оттенком цвет шерсти, длинную челку, доходящую до глаз, а также длинную волосяную кисть хвоста. Более темный цветовой вариетет был характерен для старолитовских, а если говорить точнее, белорусских зубров, которых наблюдал Микола Гусовский: масть бурая с черным, грива черная, челка с белесой проседью, то есть достаточно светлая.
Завершая описание внешнего облика зубров, живших последние несколько тысячелетий, нужно отметить, что во все времена этот зверь будил в человеке не только пытливость исследователя, но и талант художника. Даже древний наш предок из неолита не смог сдержать своего восхищения — ведь на стенах пещеры Альтамира запечатлен не столько объект охоты или желанная пища, сколько образ, тревожащий воображение художника.
Истоки восхищения и поклонения зубру восходят к доисторическому прошлому человечества. Одной из древнейших форм такого отношения, дошедшей до средних веков, был тотемизм, то есть вера в то, что каждый род имел родоначальника из числа животных или растений, который одновременно являлся и покровителем этой группы людей. Судя по произведениям искусства палеолита и неолита, в ряде регионов Европы зубр был очень распространенным тотемным животным. Это можно объяснить тем, что в трудные периоды жизни рода или племени убитый на охоте зверь спасал людей от голодной смерти. На костяной подвеске-талисмане, найденной в пещере Раймонден во Франции, изображена сцена поедания зубра: вокруг обглоданного скелета склонились фигуры семи человек; сохранившаяся нетронутой голова зверя напоминает зубриную, внешне очень близкую современному животному.
Значение зубра и как объекта охоты, и как воплощения силы, смелости, красоты не могло не вызывать эмоций у древнего человека. Палеолитические изображения зверя на настенных рисунках и лепнине пещер несут некую религиозную нагрузку — ведь хорошо известно широкое использование в религиях самых разных народов символики быка и в качестве идола (золотой телец), и в качестве образа лунного божества.
Древний человек поклонялся явлениям природы так же, как его более цивилизованный потомок святым. И неспроста на заре становления на Руси христианской религии в храмах наряду с иконописью имелись росписи, отражавшие бытовые сцены, эпизоды охоты, различных птиц и зверей. Ярчайший пример тому — старейшее культовое сооружение Киева Софийский собор. Пройдитесь по лестнице северной башни Софии Киевской: темный, то расширяющийся, то сужающийся проход с нависающими сводами, плавно переходящими в стены; на их поверхности образы узнаваемых и сегодня животных (льва, медведя, лошади, верблюда, орла, дрофы). Русские и византийские мастера X–XI веков не видели греха в том, что святые угодники вовлекались ими в бытовые эпизоды. Схожесть интерьера «мастерских» палеолитических художников (стены и потолок пещер) и древнерусских иконописцев (сводчатые лестницы каменных храмов) обусловливали единство избираемых сюжетов.
Аналогии прослеживаются и в использовании образа зубра в геральдике. В древности настоящие черепа этих зверей украшали стены ратуш многих городов Германии (Майнца, Вормса), увековечивая связанные с этим животным исторические события. В частности, близ Вормса осуществил свою удачную охоту на зубров и туров известный герой старогерманского эпоса Зигфрид. Впоследствии вместо черепов настоящих зубров на гербах некоторых вельмож, а затем городов и даже губерний стало появляться лишь художественное их воплощение. Герб того или иного знатного семейства представлял собой некий рудимент тотемизма, и изображение зверя на нем встречалось в тех регионах, где это животное обитало. В частности зубр, а точнее его голова, слева направо пронзенная мечом, была гербом рода жемайтийского епископа Юргиса Петкявичуса (XVI век). Жемайтия, как известно, — это древняя область, центром которой был нынешний Каунас (Ковно). Здесь, а также в ряде районов Германии зубр жил дольше, чем в других местах, потому именно зубр запечатлен ныне на гербе нескольких городов, например Каунаса в Литве, Шлейца в Тюрингии и Висмара на севере ФРГ. В июле 1802 года указом Александра I для вновь организованной в составе России Гродненской губернии, куда вошла и Беловежская Пуща, был утвержден герб, в нижней части которого изображен зубр, а в верхней — скачущий рыцарь.