Страница 119 из 137
Мы вошли в дом, и я, как и предсказывал барон, действительно обомлел, потому что на стенах всех комнат - полотна русских художников, да какие еще полотна!
Мы ходили вдоль творений великих мастеров; барон изредка кидал на меня торжествующие взгляды, а потом сказал мадам Петри:
- Как было бы славно отправить прямо сейчас на родину, в Киев, несколько картин с Семеновым! Это бы вызвано прекрасную реакцию в Советской России!
- Хорошо, - ответила мадам Петри. - Мы должны посоветоваться с дочерью.
2
Вечером, вернувшись от Марка Шагала в Ванс, мы сели за столик маленького, вынесенного на городскую площадь ресторанчика, и барон, вздохнув, сказал:
- Как горько, что мы бессильны расширить работу по выявлению и сохранению русских культурных ценностей... Вот, - он подвинул мне листочек бумаги, попробуй позвони. Это номер телефона виллы в Ницце, там живет русский старик, у него уникальнейшая коллекция, еще более богатая, чем у Петриковских... Со мной он не говорит, ему успели доложить про мое отношение к Олимпиаде...
Я набрал номер. Ответил англичанин.
- Представьтесь, - сказал он. - Мой старший друг разговаривает только с теми, кому он назначил беседу. Назвался.
- Ви гофорит по-русски?! - В голосе деланная радость. Прямо-таки счастлив человек на другом конце провода. - Я ведь знай ваши книги! Как это мило с ваша сторона, что вы позвонили к нам! Только мой старший русский друг не будет с вами гофорит. Я даже не стану тревожить его сообщением о вашем звонок, ведь вы согласны со мною, - зачем доставлять сердечные хлопоты и без того больному человеку?! Они, люди старых идей, не могут понять нас с фами... Так что я никак не могу помощь вам ф этом деле... Да-да, конечен, я так люблю русский искусстфо, у меня разрыв сердца от него, но я нишем не могу помощь, милий, милий господин Семенофф...
- Вот так, - сказал барон, внимательно слушавший этот жестокий разговор. Видишь?! Это к старику уже прилипли спекулянты из Лондона! Они специально учат мальчиков русскому языку, подводят их к тем, кто очень стар; молодцы из Лондона играют роль поклонников нашего искусства, получают право наследования, а потом картины Врубеля, Серова, Кустодиева, Ге и Левитана оказываются в сейфах банков Цюриха. Что ж мы должны предпринять, а?
Мы вернулись за наш столик; официант-студент, подрабатывающий тут летом, принес бутылку "розе", спагетти с томатным соусом и несколько листков бумаги. Барон поковырял вилкой спагетти, есть не стал:
- Я такой молодой только потому, что не ем на ночь и не пью вина. Ну давай, я начну сочинять, а ты исправляй ошибки...
31.08.80
Ванс
Франция
Министерство культуры СССР
Хочу еще раз поблагодарить за столь для меня лестный прием во время блистательно проведенной Олимпиады.
Вернувшись в Лихтенштейн, я и мой друг Юлиан Семенов продолжили нашу работу по поиску, выявлению и охранению произведений отечественного искусства. На Лазурном Берегу, в Вансе, что под Ниццей, мы посетили дом г-на Петриковского, где собрана уникальная коллекция русской живописи - Репин, Левитан, Саврасов, Степанов, Малявин, Сверчков, Пастернак, Федотов, Лансере. Г-н Петриковский трудился всю жизнь, создав ферму куроводства, и на заработанные деньги смог купить свою коллекцию. Ныне он стар и тяжко болен, и нам пришлось вести переговоры о судьбе картин с его женою - немкой, которая выучила русский язык. Переговоры, которые мы провели, позволяют надеяться, что судьба полотен выдающихся русских живописцев будет под нашим контролем и мимо нас в будущем не пройдет.
К сожалению, другая коллекция, столь же интересная, выявленная мною в Ницце, принадлежит старику, вокруг которого вьются англичане. Увы, эта коллекция из-под моего контроля вышла. Что будет с нашими картинами в будущем, предсказать весьма трудно.
В этой связи я все более и более склоняюсь к мысли о том, чтобы создать "Комитет за честное отношение к русскому искусству, которое оказалось на Западе". Этой мыслью я поделился с Марком Шагалом, который сегодня принял меня и моего друга Юлиана Семенова в своей вилле "Колин" в Сен-Поль-де-Ванс. Марк Шагал поддержал эту идею. Я намерен провести переговоры с рядом видных общественных деятелей об их вхождении в мой комитет, что, бесспорно, поможет нам еще более активно развернуть нашу работу. С самым искренним уважением
Эдуард Фальц-Фейн
3
Наутро я позвонил в Лондон, рассказал Джеймсу Олдриджу об идее Фапьц-Фейна.
- Оставьте ваш боннский адрес, - сказан он. - Я напишу.
Попрощавшись с бароном, договорившись увидаться через месяц, я отправился в Швейцарию, к Жоржу Сименону.
Тот, выслушав меня, сел к столу: "Всецело поддерживаю идею о комитете честности. Все произведения русского искусства, похищенные бандой Гитлера, должны быть возвращены Советскому Союзу. Я готов оказывать посильную помощь в этом необходимом деле".
В Бонне меня уже ждало письмо от Олдриджа: "Считаю делом чести принять участие в работе "Комитета за честное отношение к русскому искусству, которое оказалось на Западе".
Барон, Марк Шагал, Жорж Сименон, Джеймс Олдридж в комитете честности очень здорово!
Встретился с двумя крупными западногерманскими промышленниками. Рассказал о поиске. Обещали ответить в самые ближайшие дни; настрой - в пользу присоединения к комитету честности; это было бы крайне важно.
Запланировал встречу с доктором Паулем Колером.
Звоню Георгу Штайну. Важно выслушать его отношение к этой идее.
- Я считаю своим долгом примкнуть к комитету. И для начала необходимо обсудить мой последний меморандум. Да, я подготовил некий экстракт предстоящий поиск должен стать еще более мускулистым. Мы не вправе спотыкаться на неудачах, их будет немало, потому что нам противостоит глухая стена противников, и надо быть готовым к тому, что будем ударяться лбом об эту стену и с нее будут падать кирпичи нам на головы (я не мог себе представить, сколь пророческими были слова моего друга из Штелле!), но пусть остановится трус; мужчины бьются до конца! Меморандум я намерен отправить тебе завтра.
4
"Дорогой Юлиан!
Мне удалось получить самые подробные топографические карты Кенигсберга. Думаю, что, соотнося архивные данные, которыми мы теперь располагаем (старые форты, склады вермахта, замки вокруг бывшей столицы Восточной Пруссии, бывшие монастыри), с этими картами, можно и нужно проанализировать возможность дальнейших поисков в тех районах.