Страница 37 из 80
Светлана порылась и вытащила из сумочки рисунок с Летящим Демоном.
- Это акварель, поэтому повторить все естественные разводы краски невозможно. Всё равно будет отличаться. Хотя… - Она надела очки. – Мда… Очень сложно. Посмотрите, рисунок чёрно-белый, а смотрится как цветной. Видите, какое огромное количество оттенков, и серого, и чёрного. Изображение, словно играет, переливается, а происходит это, за счёт вот этих ломанных плоскостей. Врубель гений, да ещё сумасшедший. Знаете, как он рисовал? Как будто изображение на листе уже было, как в детских книжечках раскрасках. И он с невероятной скоростью наносил пятна краски в разные части невидимого рисунка, где они потом причудливым образом складывались в общее целое. Это невозможно повторить. Вот такого единого на порыве, на вдохновении, одновременно, и размашистого, и очень точного рисунка добиться простому художнику, даже очень умелому – невозможно. Нужно быть таким же гением, и таким же сумасшедшим.
- И что же делать?
- Пока не знаю, вот сижу, прошу помощи. А вы что-нибудь просите?
- Я? – Вопрос застал её врасплох. Она ничего не просила, просто сидела, наблюдала, слушала и не более того. «А действительно, если бы я поверила, в то, что рассказывает эта женщина, то о чём бы я просила Матрону? Чтобы она помогла мне добраться до убийц? Ну да, наверное… Хотя просить об этом святую, как-то неловко, если честно. Я же убить их хочу. Что ж, она мне будет помогать в этом? Вряд ли. Тогда что? Чтобы Мария из музея Лермонтова в меня влюбилась? Да, это неплохо, но что делать с диагнозом и письмом в моей сумочке? Вот… - Она даже вздрогнула. – Вот о чём надо просить – Пусть мой диагноз окажется ошибочным. Господи, вот чего я хочу, а со всем остальным, я уж как-нибудь сама управлюсь», Она закрыла глаза и стала думать о чуде. «Ну что это может быть? Что я вот сейчас открою письмо, а там пусто? Нет, почему пусто? Пусть там будут результаты обследования, которые показывают, что всё в норме, что СОЭ, это грёбанное, не повышено ни на грамм, что лейкоциты и трамбоциты, с гемоглабином… - Она оборвала поток медицинских терминов. - Опа, ты это серьёзно сейчас? Ты что повелась на это всё? На эту чистенькую площадь, на эти очереди? Ты уже готова поверить, просить и надеяться? Ну, а почему нет то? Раз уж я здесь… Вон сколько народу сюда каждый день приходит… - Она, снова посмотрела на людей вокруг, и увидела, как какой-то мужчина в форме охраны, подошёл к маме с маленькой девочкой в самом конце очереди, взял её за руку и повёл, в обход всех, внутрь церкви. И никому в голову не пришло возмутиться, все спокойно продолжали стоять, хотя это стояние могло занять часа два-три, не меньше. – Надо же, с детьми без очереди и просить никого не надо. – Её очень тронула эта сцена. Даже ком к горлу подкатился. Захотелось, тоже помочь кому-нибудь. – Ну, так себе помоги. Всего то и надо попросить Матрону». – Светлана закрыла глаза, и стала молиться, хоть и не знала, ни одной молитвы.
Через некоторое время, она почувствовала, как Наталья Владимировна взяла её за руку.
- Нам пора.
- Да? – Светлана посмотрела на часы. – Чтооо? Мы сидим здесь уже два часа?
- Да, здесь быстро идёт время и очень спокойно. Можете не сомневаться, она вас услышала.
Светлана шумно выдохнула, и они поднялись.
- Да, хорошо здесь. Спасибо, что привели меня сюда.
Они пошли на выход, но перед воротами обернулись, Наталья Владимировна несколько раз перекрестилась, и поклонилась Храму. Светлана ничего такого делать не стала, но искренне сказала спасибо этому месту, и пожелала всем людям, кого только охватила взглядом, всего самого лучшего, чтобы они справились со своими проблемами, и чтобы к ним пришла помощь.
Всю дорогу обратно они молчали. Светлана прислушивалась к себе, и к своим ощущениям. Вроде всё, как было, так и осталось. Небо, улица, дома вокруг, ничего не изменилось.
«А должно было? – Она осмотрелась, выискивая какие-нибудь изменения. – Нет, всё та же улица, все те же дома, разве что чуть чище стали… а действительно. Ну-ка ну-ка. – Она ещё раз всё осмотрела. – Точно, появилась какая-то прозрачность в воздухе.
- Ну, что за чушь? – Тут же проснулся скептический голос внутри неё. – Ты просто отдохнула там и всё, и глаза твои отдохнули.
- Ну, может быть, не буду спорить… »
Они вернулись в квартиру Натальи Владимировны, и расположились на той же кухне.
- Чаю?
- Да, с удовольствием.
После того как перед ними появились чашки с чаем, варенье и мёд, Наталья Владимировна попросила:
- Расскажите мне всё с самого начала, чтобы я точно понимала, что нужно сделать.
- Хорошо. – Легко согласилась Светлана, с удивлением отмечая, что эта просьба не встретила у неё никакого внутреннего сопротивления. Куда только подевались её настороженность, и подозрительность? Наоборот, просьба была абсолютно естественной, когда один заинтересованный, в общем деле, человек обращается к другому, и нет ни одной причины не доверять ему. – «Это что, посещение монастыря святой Матроны так подействовало, на меня? Кто бы мог подумать…»
И она рассказала всё: И о первой встрече в фонде, и о проклятии Лермонтова, и о странной гибели всех участников событий, включая неудавшееся покушение на неё саму – в общем всё, за исключением маленьких, несущественных нюансов, в виде гонорара, который она решила не отдавать, или её отношения к некоторым участницам рассказа. «Нюансы ведь эти никак не помогли бы Наталье Владимировне в работе над рисунком? Никак. Ну и чего её грузить лишней информацией?»
- Почему вы решили, что именно этот рисунок нашла Кашина? – Прервала размышления Светланы художница.
- В смысле?
- Из того что вы рассказали непонятно, почему именно этот рисунок нужно скопировать. Только потому, что в списке рисунков, который вам показали, напротив него написано, что его местонахождение неизвестно?
- Ну да, а что?
- А то, что рисунков, на самом деле, может быть сколько угодно. Это только известно о двадцати с небольшим, и если уж быть совсем точным, то о двадцати двух рисунках. Но на самом деле их может быть, и двадцать пять, и сто двадцать пять. И какой из них обнаружила ваша пропавшая девушка – большой вопрос.
- Хорошо, допустим вы правы и она нашла другой рисунок - это как-то облегчает вашу работу? Мне, в общем-то, всё равно какой, рисунок послужит приманкой, лишь бы на нём был изображён Демон, и он выглядел старым. Кстати это возможно?
- Что?
- Чтобы рисунок выглядел старым?
- Конечно. Это самое простое в данном случае. Берём старую бумагу, и рисуем на ней.
- А где взять старую бумагу?
- Не важно, найдём, не переживайте за это.
- Хорошо. – Светлана обдумала что-то. - Если не копировать именно этого Демона, то тогда какого?
- Правильный вопрос. И чтобы на него ответить, нужно понять, что вы собираетесь делать, когда рисунок будет у вас. Допустим, мы справились, и он у вас есть, что дальше?
- Не думала об этом.
- А зря. Если вы его просто покажете кому-то издалека, то это одно, и требования к тому, чтобы он был один в один с оригиналом не нужны. А вот если вы его отдадите в руки специалисту, то да, все те проблемы с копированием о которых мы говорили, встают во весь рост. Специалист увидит разницу, особенно если будет сравнивать с иллюстрацией, а он будет сравнивать. – Она подумала немного. – Правда, всегда есть возможность сказать, что это один из вариантов. Известно, что у Врубеля было по нескольку вариантов на каждую иллюстрацию, и в книгу вошли не самые лучшие, как ни странно.
- То есть?
- Процесс приёмки был очень сложным. Врубеля считали странным, а его иллюстрации подвергались уничижительной критике. И не удивительно, техника его рисунка резала глаз, своей новизной, а сюжеты, которые он выбирал для иллюстрирования, мягко говоря, удивляли. Вот вам пример. – Художница поднялась из-за стола, сходила куда-то внутрь квартиры, и принесла оттуда ноутбук. – Вот что писал о его работе критик «Северного Вестника», он упрекал Врубеля в грубой «аляповатости» и «небрежности» рисунков и делал ему выговор за неуменье выбирать сюжеты: - «Казалось бы, кому может придти в голову воспроизводить в рисунке такой мелкий штрих в целом рассказе, как следующие две строчки в Демоне: „На трупы всадников порой / Верблюды с ужасом глядели“, а вот г. Врубель вздумал это изобразить».