Дезертир

Дождавшись перерыва в движении, Дезертир не прячась перебежал шоссе и снова углубился в лес. У него еще были пища и аптечки, спички, фонарик и патроны. Можно долго бродить, до самых холодов. Постепенно вернется память, рефлексы мирного человека, привычка называть себя данным родителями именем… Он вспомнил, что перед первым своим дезертирством хотел написать матери, да не знал о чем.

– А теперь и подавно не знаю.

Дезертир совсем не помнил лиц родителей. Да и сами старики ждут известий совсем от другого человека. Он представил себе, как вваливается к ним в квартиру с оружием и первым делом обходит квартиру с детектором. Если кошка поведет себя оружием и первым делом обходит квартиру с детектором. Если кошка поведет себя подбзрительно – полетят от нее клочки… Попытавшись вспомнить, какая именно у него была кошка. Дезертир потерпел неудачу. Кошка и кошка, он не знал даже, любил ли этого зверька. Будто Никита Нефедов забыл рассказать ему о своих привычках.

– Я – Никита, я – Никита, – забормотал Дезертир в такт шагам, в то же время морщась от боли в ступнях. – Я Никита Нефедов, так меня зовут… Если попадется одиночка с подходящим размером ноги, пришибу даже ради сандалий! Я – Никита Нефедов…

6

Спустя три дня он оказался в Белоруссии. Не в Минске – города особенно пугали Дезертира, при виде большого количества людей ему до истерики хотелось стрелять. Не затем, чтобы убить, а чтобы защититься. Много друзей не бывает, значит, это враги. Так работало его подсознание, и ничего поделать с ним не удавалось. Зона царствовала там, в темных закоулках разума, царствовала и наслаждалась мучениями Дезертира.

Он ночевал только в лесу, но и там просыпался каждый раз от ужаса: нет ствола! Ощупывал землю рядом и убеждался, что автомата действительно нет. Много ли навоюешь с «браунингами»? Даже от семейки кабанов не отбиться, если придут настоящие кабаны, с острыми копытами, с непередаваемой ненавистью в крохотных глазках.

Старое имя никак не приживалось в голове, не ассоциировалось с этим человеком, у которого лицо покрыто шрамами. Может быть, дело в том, что никто не называл его Никитой Нефедовым? Он пытался написать домой, даже купил на деревенской почте конверт и бумагу, продав по дешевке собранные грибы. Цены были указаны в рублях, и Дезертир долго соображал, разглядывая их. Это были не настоящие рубли, а бумажные…

Письмо не получилось. Он не знал, что писать, а разглядывая конверт, вдруг с ужасом понял, что начисто забыл адрес. Никита Нефедов не имел к Дезертиру никакого отношения, Никиту убила Зона.

Он переоделся в привычную для грибников одежду, завел себе плащ словно у излома, чтобы прятать под ним оружие, и корзину. Грибы покупали охотно, учитывая, что цену Дезертир предлагал назвать покупателю. Каждый раз подолгу рассматривая ценник, он приобретал хлеб и соль, иногда сласти и сигареты. Питался в основном мясом – если и не попадется зайчишка, всегда можно раздобыть птицу. Не обязательно утку, на худой конец сойдет и парочка ворон. Один раз съел собаку, ради интереса: такая диета не вызовет у него никаких чувств? Нет, ни брезгливости, ни жалости, ничего. С мясом Дезертир обошелся по рецепту Кварка и нашел, что есть его вполне можно. Вкус? Ему было наплевать на вкус, только немного скучал по натовским саморазогревающимся упаковкам.

Одежду и обувь Дезертир не покупал в магазине, но вспоминать о встретившемся грибнике не любил. В конце концов, он не хотел его убивать – мужик сам кинулся на пистолет с выхваченным из-за пазухи топориком. Тревожило, что тело осталось непогребенным – кто им занялся? Здесь, в этих спокойных, малонаселенных лесах человек, наверное, мог лежать месяцами. В Зоне все устроено лучше, проще и быстрее.

Дезертир понимал, что превратился в чудовище, потерял что-то очень важное, нужное каждому человеку. Понимал, но все еще боролся. Порой вечерами ему казалось, что, еще немного, и удастся влезть в автобус к незнакомцам, не наставляя ни на кого пистолет, что получится вспомнить адрес и отправиться домой. Что ему границы? Их нет, если ты готов ползти на брюхе целыми днями. Но ночью он опять просыпался от вечного кошмара: исчез автомат. Искал, и не находил – «Калашникова» и в самом деле не было рядом. Там, у самого периметра, всего-то в нескольких десятках километров, ждал нехитрый тайник. Автомат, шоттан, детектор – что еще надо? Дезертир просто физически ощущал, как трудно ему будет уйти от этого схрона дальше. И не уходил.

Районы приходилось менять, чтобы не примелькаться. Без причины убивать не хотелось, а люди злы. они подозревают о чем-то, шепчутся бабы за спиной во время каждого визита в булочную. Он слышал: шрамы. Да, Дезертира тоже беспокоили шрамы, особенно тот рубец на щеке.

Время от времени он начинал жечь, словно уголек. Дезертир каждый раз удваивал бдительность, но опасность замечал далеко не всякий раз. Да и какие тут, на Большой земле, опасности? Но как-то раз боль ударила с такой силой, что Дезертир повалился на колени, выхватил сразу оба «браунинга». Это случилось, когда он брел с грибами вдоль шоссе. Дезертир видел изумленные лица водителей, но не прятал пистолеты – ведь шрам предупреждал о врагах! Было только не ясно, куда стрелять.

Стрелять и не пришлось: несколько секунд спустя одна из машин вдруг потеряла управление и врезалась в деревья, проехав по тому самому месту, где Дезертир оказался бы, не останови его боль. Шрам тут же перестал о себе напоминать, Дезертир спрятал оружие, подхватил корзину и ушел в лес. Теперь кое-что стало ясно: шрам предупреждает только о реальной опасности. Каждый раз, когда он болел, Дезертиру угрожала смерть, на мелкие неприятности рубец не обращал внимания.

Близился октябрь, ночи становились все холоднее. Выручить, пусть и на время, мог бы огонь, но разводить его в темноте Дезертир просто не мог. Некому держать спину, каждая попытка превращалась в кошмар, это было все равно что ходить по канату над пропастью. В любом случае не до сна… Природа вытесняла его из своего царства, надо было на что-то решаться. Или пытаться жить с людьми, или признаться сеое в чем-то самом важном.