... и рыло в крови

Вяземский Григорий

... и рыло в крови

Дождь. Чёртов дождь. Вторую неделю без перерыва с небес льётся вода, будто там кто-то забыл закрыть кран. По полотну палатки не переставя барабанит дождём, заставляя непроизвольно смыкаться веки .За стенами шатра - чавкающие по грязи шаги часовых, да отдалённый шум воинского лагеря, приглушаемый подобием всемирного потопа. Вторые сутки я валяюсь на походной кровати не снимая сапог в попытке найти себе хоть какое-то применение. В кои-то веки не надо никуда бежать, что-то срочно решать и кем-то командовать. Вот и лезет в голову всякая неудобоваримая чушь и непрошенные воспоминания. Зовут меня Дэнис ла Гварди. И зовут меня так уже третий год, хотя до этого пятьдесят пять лет звали кто Денисом Ивановичем, кто товарищем полковником, а кто и старым хрычом. И всё это кончилось в один момент, когда я побрёл выбрасывать мусор в подъездный мусоропровод. Вспышка... и я стою с мусорным ведром на лесной опушке близ просёлочной дороги . Даже вспоминать не хочется что с моим мозгом творилось, когда до него постепенно начало доходить, что я оказался в то ли другом мире, то ли в параллельной вселенной, что , собственно, мне в тот момент было сугубо по барабану - хрен, как известно, редьки не слаще. Единственное, что хоть как-то примиряло с реальностью, это то, что я оказался в теле неплохо развитого парня лет двадцати от роду. Других каких-то плюсов происшедшего, хоть убейте, но я обнаружить не смог, да и не до того мне было, честно говоря. Надо было срочно что-то делать со свалившимся мне на голову непрошенным счастьем. Вокруг меня был абсолютно незнакомый мне мир со своими реалиями и живущий по неизвестным мне собственным законам. С учётом того, что я в жизни, собственно, ни хрена делать не умею, кроме как воевать, особого выбора у меня, как выяснилось, и не было. И вот тут-то мне судьба и сделала подарок. Если быть откровенным, подфартило мне, как никогда ! Через деревню, где я за кормёжку нанялся помогать местному мельнику, проходила рота наёмников. Как потом выяснилось, это была единственная на всю планету наёмная артиллерийская рота, оснащённая десятком допотопных бомбард на бесколёсных лафетах гружённых на подводы.

Я почти сорок лет жизни отдал служению в армии. Причём, преимущественно в артиллерии. Командовал и разведвзводом, и батареей. Даже как-то попав во временную опалу, умудрился два года отруководить ремонтно - артиллерийским парком. Про артиллерию, взрывчатые вещества и армию я, не побоюсь этого утверждения, знаю всё !

Мимо проходившей ротой командовал её владелец и капитан Пьетро ла Гварди, умудрившийся ещё в молодости встрять в какой-то заговор против монаршьей власти, вследствие чего и покинул родные края в срочном порядке, лишившись графского титула и всего того, что к этому титулу прилагалось. Родня его своими заботами не оставила, подкинув денег, на которые бывший граф и накупил бомбард и сколотил роту наёмных пушкарей. Кругом полыхали войны и войнушки - рота была востребована, как никакое другое наёмное подразделение. Через час , после того, как меня доставили к графу, я уже бал заряжающим третьей бомбарды. Через две недели - сержантом , командующим расчётом двух первых бомбард батареи.

А потом был Пер-Лошез. Вместе с бандерильей пикинёров из состава полка дюка Лотарингии мы следовали на соединение с основными силами нашего нового нанимателя принца Гессенского, который сподобился что-то не поделить с существующим и в этом мире Императором Священной Римской Империи. Не знаю - уж что они там делили, но в конце концов Император предъявил принцу неоспоримый аргумент в лице тридцатипятитысячной регулярной обученной армии, на мерную поступь и напор которой принц мог ответить только жалкими потугами дворянского и городского ополчения. Как известно, ополчение против профи - не пляшет даже во сне. Принц кинулся за помощью к наёмникам, благо его казна это позволяла, и вот мы шли на соединение с его главными силами. Ну и тут с нами случай сыграл пренеприятнейшую шутку -- мы прямо на марше столкнулись с авангардом имперских войск. Еле-еле успели занять позиции на кургане между двух лесных массивов. Чего мне стоило убедить запаниковавшего Пьетро принять мои предложения по организации обороны - знаю только я и ушедший в мир иной мой бывший капитан. Противник не торопился нас атаковать, т.к. дело шло к ночи, да и когда ты в десять раз сильнее противника - куда, собственно, торопиться..? Второй такой ночи я надеюсь в моей жизни никогда не будет. Я расстрелял троих солдат за неисполнение приказа, я заставил пикинёров рыть рвы вокруг кургана и всю ночь сколачивать из кольев рогатки, под угрозой немедленного повешения я заставил всех маркитанток и проституток из обоза всю ночь распарывать шёлковое бельё и шить пороховые картузы, разругавшись с капитаном до сипа, я заставил переплавить все свинцовые ядра в картечь. Плотники роты надорвали себе спины, изготовив к утру поворотные круги под лафеты бомбард. Сам я с двумя помощниками пролазил полночи по предполью закладывая новое слово в военной науке этого мира - управляемые фугасы направленного взрыва, оставив наш и пикинёрский обоз без единого гвоздя и металлических заготовок походных кузниц. Да всего уже сейчас и не упомнишь из того, что мы умудрились наворотить в ту долгую ночь.

Утром на позициях курганной батареи суетилось полторы сотни пушкарей и три десятка мушкетёров с их допотопными "самопалами" из охраны роты. Курган был окружён свежевыкопанным неглубоким рвом и сколоченными за ночь двухметровыми рогатками, за которыми заняли позиции полтысячи пикинёров. Противник даже не стал разворачиваться в боевые порядки - так и попёр на нас в походных колоннах трёх полков тяжёлой латной пехоты, имея на флангах по полку конных жандармов, сверкающих под утренним солнышком блеском лат всадников и лошадей.

А потом был АД ! Первый полк мы просто выкосили начисто первыми двумя картечными залпами в упор за пять минут. Ошалевший от такого сюрприза вражеский командующий не придумал ничего лучше, как кинуть на нас в атаку свою тяжёлую кавалерию. Как и следовало ожидать, в результате кавалерийской атаки на укреплённые пехотно-артиллерийские позиции, остатки жандармов даже разбежаться не успели - так и остались лежать вокруг кургана. Пикинёрам даже и напрягаться не пришлось, по большому-то счёту. Оставшиеся два полка вражеской пехоты попробовали развернуться в атакующие порядки, но тут же попали под картечные залпы нашей батареи. Четыре залпа ... и пехота побежала.

;Нам тогда достался весь обоз неприятеля вместе с армейской казной. Трофеи не знали куда девать. Наши потери составили трёх человек убитыми и с десяток раненых. Вечером после сбора трофеев и обдирания трупов супротивника, меня таскали по лагерю на руках. К вечеру я стал заместителем Пьетро ла Гварди.

Собственно, с этих событий и началось победное шествие артиллерии по полям войны в этом мире. Пьетро дал мне карт-бланш на ВСЁ..! Через полгода мы с ним уже владели целым мегапроизводственным предприятием по местным меркам. Литейные мастерские, механический цех, столярный заводик и целая куча сопутствующих производств. Тут надо бы вспомнить о втором неоценимом подарке судьбы, который и позволил нам с Пьетро развернуться во всю ширь наших неугомонных натур.

Подарок этот звался Леонидом Марковичем Шнеерсоном, которого таким же непостижимым образом переместило из тела 60-тилетнего Одесского пенсионера в тело тридцатилетнего голубоглазого блондина с фигурой и плечами профессионального кузнечного молотобойца. Лёня, который за свою жизнь дважды разминулся с высшей мерой наказания за выкрутасы с бесхозным на его взгляд госсоцимуществом ещё в доброе советское время, в конце восьмидесятых годов прошлого века развернулся во всю ширь своей кипучей и деятельной натуры на ниве кооперативного движения, в разгар которого его и вынесло сюда, благодаря его неумению грамотно менять предохранители в силовом щите. Тут он тут же организовал шоу на ближайшем рынке под лозунгом "Угадай под каким колпачком шарик", что и привело его в городскую каталажку, откуда он и был нами извлечён со слезами радости на лице.