Страница 6 из 10
Сообщение ТАСС звучало четко, бесстрастно, но убедительно: «В ходе трехсуточного автономного полета корабля «Союз Т-13» было проведено несколько коррекций траектории движения, в результате которых корабль приблизился к станции «Салют-7» на заданное расстояние. Дальнейшее сближение выполнялось экипажем вручную с использованием аппаратуры определения дальности и бортового вычислительного комплекса. На этапе причаливания они выполнили необходимые маневры, а затем осуществили стыковку».
А ведь именно этот день вошел в историю развития космонавтики как крупное техническое достижение. Именно высокий профессионализм экипажа, столь необходимый в космических экспедициях, позволил выполнить операцию по сближению и стыковке со станцией «Салют-7». Это достижение имело огромное значение для развития пилотируемой космонавтики. Появилась возможность осуществлять подход к спутникам для проведения осмотра или необходимых ремонтно-профилактических работ. Еще более значимым это достижение становится в случае спасения экипажа пилотируемого корабля или станции, когда вернуться на Землю невозможно по техническим причинам.
Позволю себе привести полностью запись из журнала, которая весьма образно отражает ответственность наступившего момента, так как из-за отсутствия информации на нашем дисплее о давлении внутри станции Земля опасалась возможной ее разгерметизации.
Земля. Открывайте люк корабля.
Савиных. Люк отодрали.
Земля. Тяжело было? Какую температуру имеет люк?
Джанибеков. Люк потный. Другого ничего тут не видим.
Земля. Принято. Аккуратно отворачивайте пробку на один-два оборота и быстро уходите в бытовой отсек. Приготовьте все к закрытию люка корабля. Володя (Джанибекову), ты на один оборот открой и послушай, шипит или не шипит.
Джанибеков. Стронул я. Немножко шипит. Но не так бурно.
Земля. Ну, чуть-чуть еще отверни.
Джанибеков. Ну, отвернул. Зашипело. Выравнивается давление.
Земля. Закрывайте люк.
Савиных. Люк закрыт.
Земля. Давайте мы еще минуты три посмотрим, а потом будем двигаться дальше.
Джанибеков. Давление без изменений… Начинает выравниваться. Очень уж медленно.
Земля. Что делать! Вам еще летать и летать. Поэтому спешить некуда.
Джанибеков. Давление 700 мм рт. ст. Перепад образовался в 20–25 мм. Сейчас открываем люк. Открыли.
Земля. Пошевелите пробку.
Джанибеков. Сейчас.
Земля. Шипит пробка? Пробку пошевелите. Может быть, она еще будет травить, и выравнивайте тем самым.
Джанибеков. Побыстрее, да?
Земля. Конечно.
Джанибеков. Этот вопрос мы решим быстро. Этот знакомый, родной запах… Так, открываю я немножко дырку. Вот, теперь повеселее дело пошло.
Земля. Шипит?
Джанибеков. Да. Давление 714.
Земля. Идет перетечка?
Джанибеков. Идет.
Земля. Если вы готовы к открытию люка станции, можно приступать.
Джанибеков. Готовы. Открываю люк. Оп-па, открыл.
Земля. Что ты видишь?
Джанибеков. Нет. Я имею в виду – замок открыл. Сейчас пытаюсь открыть люк. Заходим.
Земля. Первое ощущение? Температура какая?
Джанибеков. Колотун, братцы! (Эта фраза была вычеркнута из информационных сообщений.)
Еще при подходе «Союза Т-13» к станции в ЦУПе заметили, что две панели солнечных батарей были не параллельны, а развернуты относительно друг друга примерно на 80 градусов. Стало быть, не работала система ориентации солнечных батарей, а это влекло за собой отключение системы энергопитания станции. Если это так, то замерзли не только вода и пища, но и приборы, агрегаты, механизмы, рассчитанные на работу при положительных температурах.
Можно ли находиться экипажу внутри станции, не знал никто. И нам, и тем, кто сидел за пультами на Земле, стало понятно, что раз не работала система энергопитания, то станция должна была замерзнуть.
Земля. Очень холодно?
Джанибеков. Да.
Земля. Вы тогда люк в бытовой отсек прикройте.
Джанибеков. Запахов никаких, но холодно.
Земля. Вы сейчас с иллюминаторов снимите заглушки.
Джанибеков. Иллюминаторы открываем с ходу.
Земля. На люке, который вы только что открыли, надо завернуть пробку.
Джанибеков. Сделаем немедленно.
Земля. Володя, по ощущению, это все же минус или плюс?
Джанибеков. Плюс, такой небольшой, плюс пять, может быть, есть.
Земля. Попробуйте свет включить.
Савиных. Сейчас попробуем свет. Выдали команду. Никакой реакции, хотя бы один светодиодик, что-нибудь загорелось бы…
Земля. Если холодно, оденьтесь… Осмотритесь и не спеша начинайте работать. И всем надо перекусить. С переходом вас!
Джанибеков. Ну, спасибо.
В тот день в 17 часов 36 минут мы вновь вышли на связь с Землей, и первый вопрос, обращенный к нам, был о температуре в помещении станции. Земля, как и мы, понимала, что отсутствие электроэнергии создавало для нас при низкой температуре весьма сложные условия. Кроме того, необходимо было как можно быстрее провести анализ атмосферы внутри рабочего отсека станции для обнаружения вредных газов, которые могли появиться, если бы на станции был пожар. Стало ясно, что система терморегулирования не работала, не работала система контроля газового состава, и, как следствие, неясно было, можно ли нам находиться внутри станции, а если можно, то как долго.
Земля. Как температура?
Савиных. Градусов три-четыре тепла. Прохладненько.
Земля. Как давление в отсеке?
Савиных. Давление 693 мм рт. ст. Приступаем к анализу атмосферы рабочего отсека.
Земля. Просьба: при проведении анализа индикаторные трубки держите в руках для повышения их температуры. Это даст повышение точности замеров… Вы работаете с фонариком?
Савиных. Нет, мы открыли все иллюминаторы, здесь светло. А в ночи с фонариком работаем.
Земля. На следующем витке планируем открытие люка. И, наверное, на сегодня на этом закончим. Вы уже достаточно устали. Завтра с утра будем продолжать.
Савиных. Понятно.
Через клапан выравнивания давления между рабочим отсеком станции и переходным отсеком, где мы разместились, начали прокачивать воздух через индикаторные трубки на предмет наличия в станции аммиака, углекислого газа, угарного газа и других вредных компонентов. Анализ показал, что атмосфера в норме, и было разрешено, выравняв давление, открыть люк.
В. Рюмин, который был на связи, дал нам указание надеть противогазы и разрешил переход.
Мы открыли люк и вплыли в рабочий отсек станции. Земля непрерывно спрашивала, где мы, что видим, какова обстановка.
Темно, да еще мы были в противогазах. Стащили их с лица, запаха дыма вроде бы нет. Оглядели отсек, освещая фонариками стенки станции. Все находилось на месте, следов пожара нет. Нырнув к полу, я открыл шторку иллюминатора. Мы летели на дневной стороне орбиты – и полоска яркого света легла зайчиком на потолке. Стало светлее. Начали обследовать помещения станции. Везде было чисто, сухо, аккуратно закреплены книги бортовой документации, инструменты. В этот момент мне казалось, что я в старом заброшенном доме.
Жуткая тишина давила на уши. Я подплыл к главному посту управления, включил тумблер на пульте освещения, хотя уже понимал, что света не будет: не работали вентиляторы, которые остались включенными после ухода со станции Л. Кизима, В. Соловьева и О. Атькова. Потом подплыл к столу, где нас ждали приклеенные липкой лентой сухарики в пакете и таблетки с солевыми добавками. Это был хлеб-соль от предыдущих хозяев. Согреваясь резкими движениями, мы стали изучать обстановку.