Страница 8 из 15
Совсем другое дело – троянский конь, стоящий на набережной города Чанаккале, что в 80 км к востоку от руин Трои. Он действительно похож на греческий подарок-ловушку. Собран из остатков боевых кораблей, не такой уж и высокий (в него ведь могло влезть совсем немного воинов).
Это привет из Голливуда, конь – участник недавнего блокбастера «Троя» с Брэдом Питтом. Он был совсем рядом с нашей гостиницей и рядом с ним мы сняли самый забавный стендап из всего сюжета о Трое.
Можно много говорить о власти места. О душевном трепете, который охватывает при осознании, что стоишь на том самом месте, где Ахилл, и Одиссей, и Гектор, и Патрокл… Но будем честными, большинству туристов нужны не голые цитаты Гомера, а соответствующий им фон для фотографий с собой любимым на переднем плане.
Мощные стены, многотысячные античные театры, лес ионических и коринфских колонн – ничего этого нет в Трое. Только раскопанный фундамент и таблички с римскими цифрами – номерами культурного слоя. После посещения Эфеса контраст более чем оглушающий.
Но надо же поддерживать имидж ученого зануды. Поэтому с энтузиазмом я продолжал рассказывать Вове о перипетиях открытия античного города, который считали не более чем легендой, пока мой друг кисло поглядывал на поросшие весенней травкой раскопки.
Троя – слоеный пирог из девяти ипостасей, девяти кошачьих жизней города, история которого отнюдь не закончилась падением города Приама. Многие туристы с удивлением открывают для себя, что гомеровская Троя, которую они считали единственной и неповторимой, – это лишь Троя номер 7.
Не знал, а скорее не хотел думать об этом и обнаруживший Трою сам себе археолог Генрих Шлиман. Поэтому при раскопках немилосердно уничтожал «ненужные» детали. Сейчас напоминанием об этом (а также о том, что пресловутый шлимановский «клад Приама» на самом деле на добрую тысячу лет старше событий «Илиады») служит траншея Шлимана, обнажающая фундамент Трои 1.
Троя, как и следовало ожидать, привела Сеню в экстаз. Пока маститый научный работник метался по округе и с упоением прикасался к истории, я слегка заскучал. Это Эфес можно описать словами «эффектные, прекрасно сохранившиеся развалины», а для Трои лучше подойдет выражение «бесформенные груды камней».
Пока ты читаешь в детстве «Легенды и мифы Древней Греции» Куна, воображаешь, что там все так и осталось: стены целы, ворота разбиты в щепки, а эллины с троянцами продолжают бегать друг за другом вокруг злосчастного коня.
Изредка оказывается, что так и есть. Лет в 17 мне довелось побывать в Италии и увидеть Помпеи. Вот, пожалуйста: дома, тротуары и неприличные фрески в комнатках публичного дома (не шучу!). Но с Помпеями Везувий, как известно, расправился стремительно, а Трою столетиями завоевывали, отстраивали, снова рушили и опять раскапывали. И остались выступающие из земли фундаменты, раскопы, открывающие культурные слои древности, и толпы туристов.
Сейчас, когда я смотрю результаты тех самых первых дней работы, понимаю, насколько мы зависели от оператора. Я договариваю свой текст, и если присматриваться, то всякий раз можно заметить быстрый взгляд, брошенный в камеру. Дескать, все ли хорошо? Справился я, Леш?
В январе 2005 года студенческая экспедиция нашей кафедры отправилась в Западную Турцию. Я был одним из ее руководителей. В числе прочего мы посетили Гелиболу на полуострове Галлиполи, где встретились с мэром города. На встрече кто-то из нас спросил про русский след в истории города, в ответ получили подробный рассказ о готовящемся восстановлении русского кладбища и мемориала русским солдатам.
Со стыдом признаюсь, что именно в тот момент я и узнал, что на севере Галлиполийского полуострова в 1920–1921 годах квартировались сбежавшие из Крыма части армии Врангеля. Увы, это распространенная ситуация. Зарубежную историю мы знаем куда лучше собственной. Я был в курсе про День АНЗАК, но не знал, что на том же самом полуострове до 1940-х годов существовал мемориал русским солдатам.
Тогда мы даже съездили на место предполагаемого комплекса, но ничего, кроме пустыря с поваленной табличкой «Русское кладбище», не нашли. Сохранилась фотография, где мы со студентами поднимаем эту табличку и втыкаем ее в размокшую от январского дождя почву.
И вот, шесть лет спустя, мы решили заехать в Гелиболу, проверить состояние объекта. Тем более что у нас оставалось немного свободного времени по пути в Стамбул. Честно говоря, я был готов к тому, что воз и ныне там. Однако, попетляв по городским улочкам, наш микроавтобус подъехал к входу в аккуратно выглядящее кладбище.
Табличка на входе гордо сообщала об ударных темпах строительства. Комплекс заложили в январе 2008-го, а 17 мая того же года уже открыли.
В ноябре 1920 года Русская армия генерала Врангеля эвакуировалась из Крыма. Первый корпус армии под командованием генерала Кутепова прибыл в северо-западную Турцию (тогда она находилась под контролем английских и французских войск). Ему выделили место у современного города Гелиболу. Более 50 тысяч солдат этой армии без государства расположились лагерем среди окрестных полей.
Русские войска находились здесь до конца 1921 года. За это время немало солдат и членов их семей умерло от болезней (санитарная ситуация в этом фактическом лагере беженцев была близка к критической). В июле 1921 года умершим на турецкой земле был открыт небольшой мемориал.
Мемориал простоял до 1949 года, когда был разрушен в результате землетрясения. Кладбище также исчезло. Несколько лет назад при поддержке российского правительства было принято решение восстановить комплекс. Что и было сделано.
Мы немного побродили среди мемориальных плит, сняли небольшой стендап, полистали записи в книге памяти, в которой оставляют записи редкие посетители мемориала. В основном это члены официальных делегаций.
Очень приятно, что подобные мемориалы существуют. И даже возрождаются. И, конечно, число посетителей этого кладбища не сравнить с памятниками АНЗАКа, хорошо, что наша история сохраняется в материальном виде. Пусть мы ее почти и не помним.
Спустя полтора года я неожиданно встретил галлиполийский памятник еще раз. Мама давно мечтала побывать в Париже, так что осенью 2012 года мы отправились на неделю в столицу Франции. Папа с мамой и мы с женой. Была запланирована обычная программа: Лувр, музей Орсе, Монмартр и Эйфелева башня. Кроме того, мама заставила всех сходить в Опера Гарнье на балет, который оказался авангардом. Зрелище оказалось для неподготовленных людей настолько непростым, что через два дня мы с папой отыгрались, купив билеты на футбол.
На знаменитом стадионе «Парк де Пренс» нас приняли за хорватских болельщиков (им вход на матч был запрещен) и забрали в полицию… В общем, насыщенный и содержательный отпуск. За день до возвращения мама уговорила-таки нас доехать до кладбища Сен-Женевьев-де-Буа, где похоронены многие русские эмигранты. Добираться туда крайне непросто, сперва придется ехать на электричке (RER), а потом долго трястись в автобусе…
Среди могил я вдруг снова увидел знакомый памятник, только меньшего размера. Оказалось, что это могила солдат и офицеров корпуса генерала Кутепова, которые после галлиполийского сидения эмигрировали по Францию. И я сразу вспомнил съемки в Турции по пути из Чанаккале в Стамбул…
Кстати, чтобы поддержать бодрость духа регулярного состава, российские галлиполийцы в Турции организовывали футбольные матчи. Конечно, в Стамбуле в то время уже вовсю играли, но в окрестностях Гелиболу это развлечение еще было в диковинку. Так что можно с высокой долей уверенности предположить, что футбол в эти края принесли русские. Вот такая история.
Стамбульский выпуск «Планеты футбола» – наша маленькая гордость даже сегодня. Конечно, ничего шедеврального, однако это очень цельный документальный фильм. Два совершенно неопытного человека придумали просчитанный сценарный каркас и с помощью бывалого оператора задуманное осуществили.