Страница 13 из 15
Победой восставших, несмотря на название, оно не закончилось, император Юстиниан удержался на престоле. Всего в ходе тогдашних беспорядков погибло 35 тысяч человек. Хорошо, что нынешние наследники венетов и прасинов не выходят на подобный уровень насилия. Хотя порой кажется, что до полноценных боевых действий между фанатами и полицией – рукой подать.
Быстро рассказав про эту поучительную историю в декорациях архитектурных брендов Стамбула, мы двинули к Галатскому мосту. Пора было приближаться к стадиону «Бешикташа».
Перекинутый через бухту Золотой Рог Галатский мост – еще один признанный символ Стамбула. Но символ не славного прошлого, а бьющего энергией настоящего. Возьмите любое художественное произведение о современном Стамбуле от Орхана Памука до сомнительных отечественных детективов. Везде будет ода Галатскому мосту. Это персонаж первого плана, как Невский проспект у Гоголя или Арбат у Окуджавы.
Галатский мост – такое же суетливое место, как Карлов мост в Праге или Новый мост в Париже. Но, в отличие от Карлова моста, его обрамляют весьма живые статуи – стамбульские рыбаки. Без частокола их удочек невозможно представить себе законченный образ Стамбула.
А еще мост – едва ли не лучшее место, чтобы разглядывать Босфор и Золотой Рог, поражаясь упорядоченному хаосу, что царит на воде. Десятки паромов, кораблей, лодок, катеров, рыбацких траулеров. В солнце, в дождь, в туман.
Кстати, Стамбул – один из немногих городов, кому пасмурная погода больше к лицу, нежели солнечная. Жаль только, камера с нами не согласна.
Вид в самом деле открывается замечательный, хотя в те дни было очень плохо с солнцем. Серое небо свисало на уши, а азиатская часть города тонула в серенькой грустной дымке. По воде медленно ползали теплоходы. Все это создавало возвышенно-романтическое настроение при созерцании, но крайне вяло смотрелось сквозь камеру.
Поэтому на мосту мы побывали трижды. В первый раз сняли мои речи, умные выражения лица и проходки. Отработали быстро и помчались дальше, в сторону улицы Пера. Вечером Леша отсмотрел материал и взбунтовался: картинка ему не понравилась, и от нас потребовали вернуться на мост еще раз. Все операторы – абсолютные перфекционисты, и спорить бесполезно.
В одном из спектаклей «Квартета И» герой задается вопросом: «А как правильно, «туннель» или «тоннель». В Стамбуле бы ему ответили однозначно: «тюнель».
Тюнель – это самое короткое в мире метро, спроектированное французскими и английскими инженерами и запущенное в эксплуатацию еще в 1875 году. Это третий по возрасту метрополитен мира.
У тюнеля всего две станции, маршрут занимает всего пару минут. Строго говоря, это никакое не метро, а подземный фуникулер или подземный трамвай, поднимающийся от Золотого Рога на крутой Галатский холм. Но традиция есть традиция. А для нас – возможность для отличного стендапа.
Тут самое сложное было подгадать момент, чтобы я договорил фразу, развернулся и вошел в раскрывающиеся двери. Чуть опоздал – двери закрылись. Поторопился – придется стоять, ждать, пока подъедет вагон, а зритель в этот момент будет наблюдать твой затылок. В случае ошибки предстояло сидеть на станции, пока поезд не побывает наверху и снова вернется к перрону.
В общем, пришлось импровизировать с текстом, поглядывая за спину нашего оператора. Там стоял Сеня и на пальцах показывал мне, через сколько примерно секунд надо закругляться. И, что самое удивительное, все получилось с первого дубля. Разумеется, необязательно пользоваться тюнелем. Можно подняться к улице Пера пешком, и чуть позже мы так и сделали. Стамбул вообще интересно исследовать собственными ногами, озираясь вокруг. Если, конечно, физическая форма позволяет.
Заодно не поленитесь – поднимитесь на Галатскую башню, там есть смотровая. Открывается дивный вид на Босфор, и когда с минаретов многочисленных мечетей начинает звучать азан, призыв к молитве, кажется, что огромный город взлетает. Удивительное ощущение.
Находящийся за Золотым Рогом район Бейоглу – самый европейский в Стамбуле. А улица Истикляль (т. е. Независимости) – самая европейская в Бейоглу. Но все туристы и жители района продолжают называть ее на старый, французский, манер: улица Пера (с ударением на последний слог).
Про улицу Пера можно написать книгу: каждому дому посвятить главу, каждому магазину – страницу, каждому кафе – несколько абзацев. Пера никогда не бывает пустой. Это центр города во многих смыслах.
Центр моды с многочисленными бутиками и шумной и энергичной толпой прохожих. Во время матчей сборной на домах растягивают экраны и толпы горячо поддерживают национальную команду.
Центр развлечений с дискотеками, барами и ресторанчиками в каждом переулке. Здесь можно провести неделю, перемещаясь от бара к бару и все время попадая в разную обстановку: то в нарочитую роскошь ресторанов Цветочного пассажа (названного так потому, что когда-то русские эмигрантки продавали у его входа цветы), то в современный ритм пивного бара, то на мягкие подушки кофейни, где скорее курят кальян, чем пьют кофе.
Центр официоза с консульствами европейских держав, расположившихся здесь еще в XIX веке. Есть здесь и российское консульство: вывеску сложно увидеть, но зато бросятся в глаза русские газеты и журналы, продающиеся в соседних киосках.
Политический центр: здесь и консервативный Галатасарайский лицей, и штаб-квартира коммунистической партии Турции, которая активно заклеивает студенческие кварталы города антинатовскими листовками.
Но это все так, для общей картины. А запоминаются мелочи. В 2005 году я зашел в лавку старьевщика с кипами старых журналов «Нэшнл Джеографик» и ворохом открыток с видами османского еще Стамбула. Причем сзади открыток были надписи на французском типа «Любимой Аннет от Поля. Мои мысли всегда с тобой». Под чернилами текста стояла дата: 1907 год.
Я постеснялся купить ту открытку – все-таки это невольное подглядывание за чужой жизнью. А понравилось бы Аннет и Полю, что их письма продавались бы любому за полторы лиры?
Теперь я не могу найти эту лавку. И для Пера это нормально. В этот раз, например, я не нашел ресторана «Реджанс» – символа белой эмиграции Стамбула. В этом ресторане пел Вертинский, пил Ататюрк и, возможно, играл на тараканьих бегах булгаковский Чарнота. Но пару месяцев назад ресторан был объявлен банкротом и закрылся.
На самую знаменитую стамбульскую улицу мы помчались в первый же рабочий день. Леше требовались картинки людей на улицах: гуляющих, торопящихся, отдыхающих и усталых. Все эти планы мы потом использовали в заставках и начальных кадрах. Конечно, и мне пришлось пройтись, разглядывая дома и прохожих.
Работать мешал агрессивный стамбульский бомж: сперва он просто болтался под ногами, не обращая внимания на наши увещевания. Затем стал ругаться, плеваться и пытался пнуть камеру. В результате Сеня ухватил местного жителя за шиворот и выставил с площадки. Бомж перетрусил и тихонечко удалился, опасливо оглядываясь.
А я подумал, что все географы таскают на себе рюкзаки и глобусы, поэтому, конечно, обрастают приличными мускулами. А это значит, что подерись мы с Сеней из-за сценария фильма, то еще и неизвестно, кто получил бы в глаз. Ему-то можно и с синяком ходить, но мне-то в кадре работать!!!
Примерно через год, на съемках другой части «Планеты футбола», я разодрал веки, так что Илье пришлось меня еще гримировать каждое утро перед съемками. Страшное дело.
Автомобильное движение по проспекту Истикляль запрещено. Единственное исключение сделано для маленького красного трамвая, курсирующего между верхней станцией Тюнеля и площадью Таксим. Трамвайные пути проходят по самому центру проспекта. Внешний вид этого старого, но тщательно отреставрированного трамвая – самый трогательный штрих в европейском облике Пера. Причем штрих винтажно-европейский.