Страница 20 из 110
— Тебе язык укоротить? — опускает та руку на рукоять меча. — Да, я ненавижу Мидира и Эохайда!
— Позвольте поправить вас, госпожа Боудикка, — Гератт прикрывает веки. — Вы всех ненавидите.
— Я люблю свою внучку!
— Ох, простите. Я всего лишь предположил, что вы еще более злопамятны и мстительны, чем кажетесь, — соединяет перед собой кончики пальцев Гератт. — А выбор между властью и любовью для многих очевиден.
— Мой король, — просит Грюнланд. — Вы же не любите ее. Отпустите ее! Отпустите, пока не закончился Лугнасад.
Эохайд роняет слова медленно и веско:
— Никакого развода не будет. Этайн — моя. — Подходит к окну. Долго смотрит на алый закат Верхнего.
— Этим вы лишь объявите о своем позоре, — шепчет Боудикка.
— Пусть так. В ваших интересах придумать такую историю, чтобы в нее поверили!
— Ты и понятия не имеешь о моих замыслах!
— Ваши замыслы известны лишь вам, госпожа, — шепчет Гератт.
— Значит, я позову с собой тех, кому поверят все! — оборачивается Эохайд и простирает руку вперед. — Если моя Этайн не вернется! Если Мидир… если эта распрекрасная тварь не отдаст ее, я разрою эти проклятые холмы вдоль и поперек и верну мою жену! С вашей помощью или без нее! И я знаю — знаю! — кто мне поможет. Если вам страшно, или недосуг, или вы беспокоитесь о моей чести больше меня!
— Мой король, не нужно… — тревожно начинает Гератт. — Вы не понимаете, на что идете!
Эохайд прерывает его:
— Равновесие нарушено!
Древний призыв к справедливости пронзает миры.
— Нет! — в голос возражают Грюнланд и Гератт, а Боудикка улыбается довольно и зло.
— Я призываю Не-сущих-свет!
Гром за окнами среди ясного неба вторит его словам. Посреди покоев сгущается тьма, из нее медленно выступают три серые тени. Капюшоны накинуты низко, лиц не разглядеть. Да есть ли они?
— Еще нет, король смертных, — отвечают все трое. — Равновесие не нарушено. Пока не закончен Лугнасад, король Благого мира вправе владеть твоей женой — по слову и согласию.
— Но!.. — выдыхает король галатов. Однако возражать не смеет.
— По твоему неосторожному слову, — взмах руки в серой хламиде, — и ее вынужденному согласию. Но — мы услышали тебя. Мы бдим. Мы на страже. Мы приняли твой зов.
Взгляд одного из высших падает на змейку. Та шипит, извивается, словно ее поджаривают, затем дергается еще сильнее и стихает под каблуком друида.
***
— Где Этайн? — спросил Мидир у Джареда.
Не было сил искать ее мыслью. Не было сил ни на что к вечеру этого проклятого дня, праздника, который обагрился кровью. Все вокруг пахло тленом и пеплом.
— Она прогулялась по парку, как вы велели, но быстро вернулась. Она ждет вас, мой король, в ваших покоях. Королева без еды не осталась, но она ничего не съела. Позвольте…
Мидир ушел, не дослушав. И не помнил, как добрался до своих покоев. Постоял в раздумье.
Чем встретит его Этайн? Уж точно не слепым обожанием, в которое впадали женщины Верхнего. Любовь — коварная штука. Чего теперь ждать от любящей женщины? Слез? Негодования? Упреков, что бросил в первый же день в Нижнем?
И Мидир толкнул тяжелые двери королевских покоев.
Этайн не сердилась. Этайн тревожилась.
— Что случилось? — бросились она к нему, осмотрела грязный доспех, который он второпях не успел почистить. — Ты не ранен?
— Убили моего коня, — ответил Мидир прежде, чем смог остановить себя.
— Грома?! О мой Бог!
Этайн, не отрывая взгляда от волчьего короля, нащупала кресло за спиной и присела, словно ее не держали ноги.
— Грома, — подтвердил Мидир. Вспомнил редкий жемчужно-черный отлив шкуры, темно-синие глаза, игривый нрав и не смог представить его мертвым. Горло перехватило судорогой. — Убитый в Верхнем, он… Я не могу вернуться за ним, не смогу воскресить. Он умер навсегда.
— А разве можно умереть на время? — печально спросила Этайн.
— Можно. Опытный маг может вытянуть из мира теней. Только вот…
Мидир прошелся по спальне.
— Виверны.
— Живые?! — поразилась Этайн.
— Жаль, что не мертвые! — ощерился Мидир. — Давненько не появлялись, а тут — целое гнездо. Того волка порвали первым: разведчики видели только одну тварь! Я выжег большую часть. Механесов разметало, и волки… — взмахнул рукой, и Этайн повернула голову вслед за его движением. — Что?!
— Мне нравится смотреть на тебя, — смущенно произнесла Этайн. — Прости меня. Прошу, расскажи, что случилось сегодня!
— Но виверн осталось еще много, слишком много.
Этайн вглядывалась пристально, но не вставала и не подходила, словно знала, что ему это сейчас не нужно.
— Виверны… — задумчиво произнесла она. — На что они похожи?
— На драконов. Только пламенем не пышут и летать не умеют. Перелетают с места на место, словно курицы. Правда курицы огромные и крайне злобные.
Мидир прошелся несколько раз от окна до двери. Взгляд Этайн, следящий за ним, не раздражал. Успокаивал.
— Несколько волков ранили, а одного порвало почти напополам, — уже спокойнее договорил Мидир. — Я залечил тело, но его душа… Она выскользнула. Я смог вытащить ее из мира теней. Души там — как огоньки. Есть те, кто возвращается, есть те, кого поглощает чернота мира теней. И когда он вернулся, это был уже не Эдд. Черное злобное существо, что уничтожает все живое. Погибло еще двое, прежде чем я второй раз убил моего волка. Дети почти не рождаются. Смерть каждого ши — огромная, невосполнимая потеря!
— О, Мидир, мне так жаль! И Грома, и твоих волков. Но… ты ведь не убивал его!
— Убил. Тем, что отправил неподготовленный отряд. Тем, что не прощупал, сколько их там. Тем, что… — Мидир задохнулся.
Подошел к открытому окну, не видя ничего, кроме стража с черными безумными глазами.
Этайн, подойдя неслышно, прижалась к его спине.
Мидир развернул ее к себе, посадил на широкий подоконник…
Сегодня ему достаточно ее губ. Он не будет торопиться! Хотя ее тело полыхало от желания.
Мидир провел губами по склонившейся шее, понежил место ниже затылка, где легкий, еле заметный пушок, покрывающий кожу его Этайн, собирался в забавную спираль.
Волчий король прикусил кожу на плече, нащупал рукой две очаровательные ямочки чуть ниже талии. Ощутил дрожь Этайн, ее жаркий выдох и стон, ее руки на своей груди, ее стройный стан под своими ладонями.
Так он вряд ли куда-то уйдет.
Мидир спустил женщину с окна, прошелся цепочкой поцелуев через подбородок и щеку от одного виска к другому. Отстранился, ломая себя, и пробормотал слова прощания.
— Уходишь? — недоверчиво спросила она. Шагнула вперед, схватила за руку. — Разве я не жена тебе?
Как трудно понять без морока. Он все сделал верно. Пожалуй, этот морок — одно из лучших его магических творений, и жизни Этайн ничего не грозит.
— Ты… — запнулся Мидир. — Когда-то мы договорились: я не буду неволить тебя, принуждая разделить со мной ложе. Я останусь, если попросишь сама.
— Я прошу тебя, — шептали алые губы. — Я прошу тебя остаться, мое сердце!
— Этайн, я… — Мидир сделал шаг назад, сам не понимая, что его удерживало теперь.
— Я прошу тебя, Мидир! — молили темно-зеленые глаза. — Ты так часто пренебрегал мной! Я так соскучилась, проводя одна бесконечные вечера и бессонные ночи, пока ты!.. — договаривать не стала, но чем занимался Эохайд, Мидир понял. — Вот где сейчас Манчинг?
Этайн улыбнулась его растерянности, словно знала что-то неведомое. Мидир в недоумении показал вверх.
— А наше, земное небо?
— Прямо под нами.
— Помнишь, я говорила: буду твоей, когда мир перевернется?
Все мысли о том, что торопиться не стоит, вылетели из головы. Слишком жарко пылал в крови огонь схватки, слишком горька была боль потери, слишком сильно рвалось к этой женщине его тело.
Мидир подхватил счастливую Этайн на руки, покружил по спальне, положил на постель. Ладони скользнули по круто изогнутым бедрам, не тратя времени на раздевание — срывая магией одежду с обоих.