Страница 103 из 110
— Черный замок мертв, — услышал Мидир свой собственный голос. — Я успел нырнуть в водоворот времени…
Лорканн устало вглядывался в огонь, не слушая, не понимая. Блики огня подсвечивали камни поодаль, которые появлялись из мрака, двигались хаотично и вновь пропадали. Неблагой рассмеялся.
— Я все-таки дожил до конца света!
— Еще можно все исправить! — разозлился волчий король. — Да куда ты смотришь, фоморов неблагой!
Зашуршало сильнее. Из песка показались три одинаковых валуна, и в один момент под небо вознеслась невероятных размеров статуя. Она вытянулась до небес в полном блеске величия трёх королей Нижнего мира…
Крик грифона резал уши:
— Мы должны были быть такими! Такими! А мы!..
Три каменных короля развалились на отдельные глыбы, с глухим ударом низверглись в песок и всколыхнули землю под ногами Мидира.
— Ты и я, две песчинки, — Лорканн захихикал. — И с кем я сейчас разговариваю?
— Я знал, что ты безумен, — произнес волчий король. — Не знал насколько.
— И я не знал, насколько могу быть безумен! — расхохотался грифон. — Это показало лишь время.
— Послушай, — вкрадчиво произнес Мидир. — Я тоже твержу тебе о времени. Его можно завести вновь, нужно лишь добраться до Парящей башни. Она — основа твоего ми…
— До Парящей башни?! — выкрикнул Лорканн и зашелся в кашле, очень похожем на плач. От того, что плачет ужасный грифон, озноб продрал Мидира еще сильнее. — Ты хочешь взглянуть на Парящую башню?! Она занесена песками безвременья, засыпана осколками Города Отражений, рухнувшего с небес! И только птицы Роака кружат над тем местом, что когда-то было столицей — моим! родным! городом! Мы исчезли, истреблены, канули в небытие!
— А Ключ? Где ключ мира неблагих?!
Лорканн вытащил висевший на шее золотой камень.
— При мне. Не помню, как я это сделал. Айджиан?
— Айджиан. Он всегда был сильнее нас обоих. Если сложить три ключа, то спираль времени должна раскрутиться заново.
Видимо, Мидир уговорил Лорканна, ибо рассвет они встретили в полете. Ветер бил в лицо, грифоньи крылья казались неподвижными, волчий король, уместившись между ними, судорожно цеплялся за шею огромной птицы.
Вместо глади океана под ними расстилалась пустыня. Не такая яркая и золотая, как у неблагих, не такая черная, как у благих. Эта пустыня была серой, вязкой, таящей неведомые опасности.
Отчетливо были видны кучи белых костей и синие рога, торчащие из сломанных ребер.
На горизонте возник огонек, грифон опустился на землю.
Мидир спрыгнул с его спины и потребовал идти дальше. Наконец грифонье тело уменьшилось в размерах, а Лорканн снова стал ши.
Они пошли вперед. Становилось все жарче, а огненная точка приближалась…
Из источника водной силы, взмывая в черные небеса, бил огонь. А рядом с ним стоял Айджиан. Рог у него был обломан, как в давние времена, один глаз то ли вырван, то ли выцарапан, второй горел ядовитой зеленью. Владыка был зол, очень зол. Долго находиться на воздухе глубоководный фомор не любил никогда, но смерчи выпили его царство, а вечная вода из колодца превратилась в огненный вихрь. И теперь Айджиан не уступал в безумии Балору Первому, своему отцу, жестокому и беспощадному древнему богу.
Он смотрел — и не узнавал ни Лорканна, ни Мидира. Два огненных хлыста как живые шевелились в его руках, заменив привычные водные. Ими он попытался достать благого и неблагого короля в страстном желании уничтожить все, до чего мог дотянуться.
Лорканн обрисовал лезвия из воздуха, Мидир — черные молнии, сжигающие магию. Ши напирали, кружили, отворачивались от ударов, вдвоем не в силах побороть морского царя. Айджиан неохотно отступал. Хлысты шипели, сталкиваясь с молниями Мидира и лезвиями Лорканна. Ненавидимый фомором воздух раскалялся, иссушая кожу, заставляя трескаться рога…
Впрочем, Мидиру и Лорканну тоже приходилось несладко.
Лорканн настойчиво выводил морского владыку из себя, а Мидир, попытался подобраться к нему со спины. Мидир раскрывал магические ловушки под ногами фомора. Но помогало это слабо: магией морской царь был окутан весь. Когда огненный канат закрутился вокруг руки Лорканна, Мидир рванулся к спине Айджиана. Тот начал оборачиваться — и тут безумный неблагой сам одставился под второй канат! Огненный язык хлестнул по плечам, завернулся кольцами, прожигая кожу и обугливая плоть…
Мидир выдернул из глаза Айджиана зеленый камень. Морской царь, словно лишившись сил, начал медленно оседать на выжженное дно.
Волчий король обернулся и поневоле сморщился от запаха горелого мяса.
— Не помогу… больше, — еле выговорил Лорканн. — Возьми… камень. Торопись!
Мидир снял с шеи неблагого золотой ключ силы и поспешил в сторону огненного столба магии…
***
— Смог ли ты запустить миры заново, уничтожив все живое, мне неведомо. Ты все еще хочешь именно такого будущего? — ощерился Лорканн.
Он дотронулся до Мидира не рукой, силой — и Мидир разрешил.
Во владыку Благого мира начала вливаться сила Темного. С привкусом ветра, шорохом песка, скрипом живых кристаллов, неслышной обычным ухом песней Глубинного Ужаса, от которой приподнимались все волоски на теле…
— Не смей умирать от щупалец этих дымных убожеств! — продолжал каркать неблагой. — Как же твоя дикая гордость?! Вспомни хотя бы то, что ты принадлежишь к тесному кругу старых богов! Давай, волчара, припомни, что такое ярость! Воскреси в памяти подвинутый кряж! Не трусь!
Мидир обозлился: вот уж трусом он никогда не был. Он сказал бы Лорканну это вслух, если бы в продолжение неблагого сна внезапно не увидел тот самый кряж. Промелькнуло живое море, столица, пески, лица бунтовщиков разных лет и одной бунтовщицы, что стала грифоньей женой.
Лорканн прятал что-то очень плохое. Мидир открылся еще сильнее в попытке понять, а Лорканн словно этого от него и ждал.
Мидира ослепило от боли: непредсказуемый неблагой отдавал ему свою мощь, личную и королевскую. Грифон опустошал себя, чтобы наполнить его.
— Ха, волчара! Думаешь, у тебя есть вариант отказаться от магии? Я, знаешь ли, тоже эгоистичен, пожить все ещё хочу, хоть и потом, далеко потом. Поэтому, сделай милость, спаси мир! Можешь не присылать письма, старый бог с тобой!
Неблагая энергия переполняла все существо Мидира. Настолько свежим он не ощущал себя давно: на кончиках пальцев копилось напряжение, только и ждущее команды сорваться, найти цель и сотворить с ней, что угодно воле заклинателя.
— Мозгов у тебя аж на целую каплю, все остальное — сплошная упрямая кость, но, Мидир, ради всех старых богов и нашего старого, милого, уютного благого-не-благого мира, воспользуйся моим даром с умом! — Хватка грифоньих пальцев понемногу ослабевала. — Окно закрою сам, чтобы не дуло. У вас проклятие, а у нас весна! Но все движется, все меняется. В парке можно жить, и очень уютно…
Лорканна пошатывало, он медленно выпрямлялся — и отдавал, отдавал! Выжимал себя досуха. До последнего шелеста ветра, до золотой песчинки, до капли магии.
— Давай, спасай мир, волчара! Надеюсь, это у тебя получится не хуже, чем поставить его на край гибели. И чтобы не смел помирать без меня! Может, еще свидимся, благой… Когда Проклятие окончится.
— Ты не выживешь, когда оно докатится до Темных земель, — утвердительно произнес Мидир. — Оно выпивает магию, а если магии нет — забирает жизнь. Возьми обратно!
Грифон моргнул дважды и отпустил Мидира: неожиданно отнял руки, не оставляя шанса плеснуть силы обратно.
Мидир рванул сюрко, вытащил розовый цветок и протянул неблагому. В его ладони вереск неожиданно заполыхал ярко-алым.
— Должно помочь.
— Это возьму, — хихикнул Лорканн, — только замуж не проси.
Нахально улыбнулся, повел раскрытой ладонью и пропал.
Окно закрылось.
— Майлгуир, — появившись в дверях, осторожно позвал Мэллин. — Смерчи словно что-то почуяли! Они бьются в ворота без остановки. Мы так долго не протянем. Ми… Брат, ты вновь светишься черным!