Разлом в пространстве

Герхард качнулся со скрипом веревки и полетел обратно на меня, только вот я уже схватила его руку, крутанула и противник был повержен, прижат к стволу дерева. Нет, ну это решительно не интересно. Я отпустила его руку и похлопала по плечу.

–Не скучай тут без меня,– сказала я чучелу. –Дядя Рудольф тебя сегодня снимет, будешь в нашей с Норой комнате жить. А то ведь отсыреешь тут совсем без меня.

Герхард не ответил, и я оставила его висеть, напоследок еще раз толкнув в соломенный бок.

–Вернусь – прокляну,– крикнула я, уже убегая, и пригрозила Герхарду пальцем. А ведь точно, приеду-то я настоящей ведьмой, такие зелья научусь варить, такие силы вызывать. Я аж подпрыгнула от нетерпения. А в голове одна мысль стучит: только бы взяли, только бы взяли.

По полям слонялась я недолго, четко направляясь к пустоши. Там и урожай ничей не пострадает и точно никого не встречу, а то двадцать лет все-таки, не солидно уже сломя голову носится. В пустошь мало кто ходит, не растет там почти нечего кроме вереска. Так цветочки на отвар да, может, и пискуна какого в котел. Ну действительно? Кто за этим полезет в пустошь на рассвете?

По пустоши, изъеденной ямами и рытвинами, я пробиралась с легкостью. Уже привычные мы. Сухой вереск, в высоту почти с меня, слегка покачивался, красное солнце поднималось все выше. Я ловко перепрыгивала с холмика на холмик и раздвигала вереск в стороны. Направляться куда-то определенно было бессмысленно и даже невозможно: пустошь, абсолютно одинаковая, простиралась куда глаза глядят. И все же, наверное, буду скучать по ней. Пустошь у нас хоть и скучная, но родная. Да и тренироваться драться мне на ней нравилось, противники правда всегда воображаемые были, но так кто же стал бы учить нэйти. Хорошо хоть дядю Рудольфа уговорила на деревянную саблю.

Прикинув время по солнцу, повернула обратно. У меня был еще час, но никуда спешить уже не хотелось. Медленно петляя через заросли, я втягивала такой знакомый аромат полевых цветов. Вздохнула. Нет, все-таки скучать буду.

Я подошла к дому и убедилась, что была единственной его жительницей, кто уже не спал. Ухмыльнулась, значит сработала моя шалость с дядей Рудольфом. Он, конечно, злится будет, но уж больно отходчивый. Да и слишком о нашем с Норой отъезде беспокоится будет чтобы злится. И еще его любимых пфанков напеку. Точно.

Нора спустилась к завтраку, то ли учуяв запах, то ли просто решив наконец встать. Она все еще была в сорочке, плюхнулась за стол перед тарелкой.

–И вот когда только успела, а Мань?– протянула Нора и ухватила верхний пфанк.

–Спать надо меньше,– заметила я.

Нора поморщилась и промолчала, сонно жуя пфанк. –А папа?

–Папа спит еще,– ответила я и протянула Норе кувшинчик облепихового варенья.

Дядя Рудольф появился на кухне через пол часа. К тому времени и я, воровавшая каждый третий пфанк прямо с лопатки, и Нора, лениво облокотившаяся на стол и потаскивающая их из тарелки, уже наелись, а на столе виднелась высокая стопка. Решила, что на пару дней дяде Рудольфу точно хватит. Сперва он немного пофыркал на меня, да скоро успокоился и мирно запивал пфанки цветочным наваром.

Еще через пару часов, наконец, подъехала наша карета. Дядя Рудольф помог привязать чемоданы и, едва ли не задушив нас в объятьях, погрузил внутрь. Я поморщила нос от спертого запаха. Вот уж повезло. И это в этом нам два дня трястись придется? Нет, я конечно всегда чувствовала любые запахи намного лучше всех, кого я знала, но только это уже перебор. Хотя бы лошадь меня не заметила, а то могли бы вообще никуда не поехать. Все водила носом да ржала, пока я пряталась за каретой, прощаясь с дядей Рудольфом. Похоже ненавидят они меня все-таки, зверюги этакие.

Я продвинулась к окну и поудобней уселась на синем сиденье, Нора села рядом. Она еще долго махала в окно дяде Рудольфу, при этом ей приходилось перевешиваться через меня, а вот я занялась изучением кареты. Напротив меня, около окна, уже сидела пожилая найнэн и мирно похрапывала. Судя по количеству шалей, в которые была замотана наша спутница, я решила, что ехать она могла еще с болот на границе Пустоши. Так, это значит уже часов так шесть. Седые волосы были спрятаны под чепчиком, а на носу – маленькие кругленькие очочки. Не хотелось бы мне с ней говорить о погоде, да и плохо у меня получалось поддерживать разговор с незнакомцами. Так что даже хорошо, что спит. Пусть ее. Только вот на следующей остановке кто-нибудь да подсядет: все-таки шестиместная у нас карета.

–Маань.

Я уставилась в окно и смотрела как мимо мелькал вереск и, изредка, голубые цветочки. Если высунуться, можно было уже увидеть лес, чернеющий в дали. Ну как лес, по сравнению с лесами Арени или вокруг тоже Красного Ущелья академии, наш с Пустоши все лишь маленький лесочек. Так говорят по крайней мере, я-то ни разу в Арени не была. Дядя Рудольф если и ездил на ярмарку, то один. Наверное раз так пять за всю жизнь.

–Мааань,– сново протянула Нора. Наша спутница дернулась, всхрапнула, но не проснулась. Мда, похоже Нору старушка не очень заботила. Вот ведь не дает поспать человеку! Сама с ней разговаривать будешь, как проснется.

–Ну, Маааня.– Нора ущипнула рукав моего платья и легонько потянула, потом уже схватила за руку и начала трясти.

Я хмыкнула и повернулась к ней. –Чего тебе?

Нора улыбнулась, нет даже не так, Нора оскалилась, а потом резко стала рыться в своей небольшой суме через плечо, которая стояла рядом. Эх, не люблю я, когда она так лыбится, не всегда это хорошо заканчивается.

А тем временем Нора уже нашла то, что искала, и самодовольно протянула мне небольшой сверток. Знакомый запах ударил мне в нос, когда Нора только вытаскивала сверток из сумы.

–Это что, кестены?– воскликнула я, хотя ответ-то я уже знала. Этот запах было сложно перепутать.

–Ага,– кивнула Нора. –Твои любимые.

Я медленно развернула верх свертка и аж глаза вытаращила, действительно, это были мои любимые запеченные кестены.

–Онория! За ними же часов пять-шесть пешком до леса. Когда успела только, да и мне ничего не сказала, вместе бы пошли.

–Сюрприз.– Нора только развела руками и заключила меня в объятия.

–Да правда, не стоило же,– все пыталась отнекаться я. Хотя, если учесть, что мое лицо было вжато в ее плечо, получалось не очень. –Пять часов, а еще обратно!

Нора отпустила меня и села обратно, откинувшись на спинку. –А так я и не пешком.– И хитро-хитро так прищурилась.

Я вздохнула, нет она просто неисправима. Мы тут на четыре года уезжаем, а она! Еще одного охмурила. И ведь не кому из бедняг больше пары поцелуев-то не перепало, а все равно вокруг вертятся.

–Мы в Арени и тебе, наконец, Прынца найдем.

Я только хмыкнула. Вот уж спасибо, нужен он мне больно. Что я с ним делать-то буду? Хотя… Научил бы фехтовать – не отказалась бы.

Глава 2

К Арени мы подъехали следующим вечером. Почти всю дорогу я таращилась в окно, рассматривая причудливые пейзажи. В лес мы так не разу и не свернули, хотя огромные деревья с красными листьями простирались слева от кареты почти половину пути. По пути заехали в еще одну деревушку в Пустоши, там к нам присоединился добродушный и очень разговорчивый ведьмак лет так пятидесяти. Через несколько часов мы уже знали все и о его жене, талантливой ведьме, и о его сыне-оболтусе. Собственно из-за этого оболтуса он и ехал к своей тетке, из самого ведьмак-то вышел не очень, а жену расколдовать нужно.

Сошел ведьмак на следующей остановке, карета завернула в какой-то небольшой дворик, да там его и оставили. На развилке у леса вошла найнэн в черном пальто и остроконечной шляпе, потом нэйти с какой-то корзинкой, вышла наша первая попутчица, зашло еще двое, а мы все ехали и ехали. У меня тело уже не просто затекло, оно ныло от боли, только вот откинуться было некуда: на сиденье трое помещались только если очень сильно подвинуться. Вперед вытянуть ноги – тоже не выход, сиденья стояли так близко к друг другу, что я почти упиралась коленями в пассажира напротив. Разговоры не о чем с людьми, которых я больше никогда не увижу, тоже изрядно надоедали. Меня спасали только кестены, а то узнали бы наши попутчики, что я о них всех думаю и какой ужасный у меня характер.