Страница 8 из 42
— Хорошо. Переслать вам то, что Фрэнки рассказал мне?
— Да, почему бы и нет?
Они повесили трубки. Лиз прикрыла себя; что касается действий на основе полученной информации, это дело другое.
Она еще раз посмотрела на фрагментарные фразы. Поставка чего? Наркотики? Оружие? Люди? Если речь шла о выгрузке на берег, а слово «мыс» говорило именно об этом, то, возможно, ей следовало бы взглянуть на северные порты.
Просто чтобы подстраховаться — могли пройти часы, прежде чем Моррисон возвратится к себе в офис, — она решила поговорить со своим знакомым из Таможенно-акцизного управления. Где ближе всего до британского берега от немецких портов? Должно быть, это Восточная Англия — территория Истмана. Небольшое судно, везущее сомнительный груз, без труда незаметно пересечет Ла-Манш; только между Феликстоу и Уошем сто с лишним миль неохраняемой береговой линии.
Двадцатидвухметровый краболовный траулер «Сюзанна Ханке» находился в море уже более тридцати часов. За это время Фарадж Мансур возненавидел каждый дюйм его проржавевшей конструкции. Он был гордым человеком, но трудно выглядеть гордо, сидя скрючившись в скользком от рвоты рыбном трюме с двадцатью такими же, как ты, пассажирами. Большинство из них, как и Фарадж, были афганцами, но были также пакистанцы, иранцы и несколько иракских курдов.
Все были одинаково одеты в поношенные синие комбинезоны. На складе около доков Бремерхафена с них сняли источавшую миазмы одежду, в которой они приехали из своих стран, и выдали поношенные джинсы, свитера и ветровки. Им также вручили комбинезоны; случайному наблюдателю они показались бы бригадой гастарбайтеров. Перед погрузкой им дали кофе, хлеб и горячую тушеную баранину — блюда, которые устраивали большинство клиентов «Каравана».
«Караван» был создан, чтобы предоставлять услуги, по словам его организаторов, по «первоклассному скрытному перемещению» экономических мигрантов из Азии в Северную Европу. За двадцать тысяч долларов клиентам обещали безопасное путешествие, соответствующие документы ЕС (включая паспорта) и, по прибытии, двадцатичетырехчасовой отдых в общежитии.
И хотя «Сюзанна Ханке» могла выстоять против любых сюрпризов Северного моря, в плохую погоду это судно качалось безбожно. А погода с того самого момента, как «Сюзанна Ханке» вышла в открытое море, была хуже некуда — беспрестанный декабрьский шторм.
Это не волновало владельца судна — бородатого немца — и двух членов его команды, которые в раскаленной рулевой рубке вели судно курсом на запад. Но для пассажиров это имело катастрофические последствия: очень скоро они стали страдать от рвоты, в то время как корпус то вздымался, то опускался и их катало, час за часом, по стальному ребристому трюму.
Фарадж Мансур сконцентрировался на выживании. С холодом он еще мог справиться; он был горцем. Но тошнота была чем-то новым, и он боялся, как бы она не ослабила его настолько, что он не сможет защищаться.
Собравшись с силами, Фарадж научился переносить взлеты и падения «Сюзанны Ханке». Ему показалось, или адские пики и пропасти начали наконец уменьшаться? Он нажал кнопку подсветки на своих часах. Было чуть больше двух ночи по британскому времени. В слабом свете часов он смог увидеть бледные, перепуганные лица своих попутчиков. Чтобы ободрить их, он предложил помолиться.
В 2.30 Рей Гантер наконец увидел ее. Свет, который испускала «Сюзанна Ханке», был слишком слаб, чтобы видеть его невооруженным глазом, но в цифровой бинокль он выглядел как яркий зеленый цветок.
— Есть, — пробормотал он, бросая окурок на гальку.
— Видишь? — спросил Кирэн Митчелл.
— Да. Пошли.
Они вместе столкнули лодки на воду. Гантер повел головное судно. Они налегли на весла, пробиваясь сквозь бурлящую прибрежную зыбь. Одеты они были в тяжелые непромокаемые плащи и спасательные жилеты. Через сотню ярдов они убрали весла и запустили подвесные моторы. Моторы взревели, но ветер уносил все звуки прочь. Десять минут спустя они уже были рядом с «Сюзанной Ханке».
Пассажирам, прижимавшим к себе свой жалкий багаж, помогли спуститься в лодки. Это было медленным и опасным процессом, учитывая почти полную темноту и бурное море, но полчаса спустя все они — двадцать один человек — были усажены в лодки. Багаж уложили на дно лодки. Однако один из них настоял на том, чтобы плыть со своим тяжелым рюкзаком на спине. «Если ты упадешь за борт, приятель, — подумал Митчелл, — дело твое хана».
Возвращения на берег Кирэн Митчелл боялся больше всего. Старые деревянные рыбацкие лодки едва могли вместить по двенадцать пассажиров и сидели в воде ужасающе низко, так что волны подчас перехлестывали через бак. Промокшие и дрожавшие люди помогли ему вытянуть лодку на берег и, как это делали все их предшественники, упали на колени на влажную гальку, чтобы возблагодарить Господа за благополучное прибытие. Все, кроме одного. Все, кроме человека с черным рюкзаком, который только стоял и смотрел по сторонам.
Как только лодки были поставлены на место, Гантер и Митчелл сняли спасательные жилеты и непромокаемые плащи. Пока Гантер отпирал маленький деревянный сарай и развешивал внутри снаряжение, Митчелл гуськом повел мужчин прочь от моря.
Галька сменилась тропинкой, которая привела их к открытым железным воротам, которые Митчелл закрыл за ними. Они поднялись по тропинке вверх, а потом она увела их влево. Наконец перед ними выросла высокая стена с дверью. Гантер открыл ее ключом, а Митчелл захлопнул после последнего человека. Ярдах в пятидесяти от них на узкой дороге вырисовывался силуэт грузовика.
Отперев кузов, Митчелл провел мигрантов внутрь. Когда все они оказались в передней части кузова, Митчелл опустил металлическую перегородку, на которой были развешены веревки и мешки, так, что она выглядела совершенно как передняя стенка кузова. Случайному наблюдателю — полицейскому с фонарем, например, смотрящему через заднюю дверь, — кузов показался бы пустым.
Митчелл повел машину, а Гантер уселся рядом с ним. Гантер достал из кармана зажигалку и сигареты. На этой стадии игры он обычно шел спать домой, но этим утром должен был ехать с Митчеллом до Кингз-Линн.
Двадцать минут спустя они свернули на стоянку для грузовиков у придорожного кафе на А-148 близ Фейкенема. Здесь, согласно инструкциям, следовало выпустить «спецгруз».
Когда тормоза грузовика тяжело выдохнули, Гантер достал из бардачка большой четырнадцатидюймовый фонарь и выпрыгнул из кабины. Открыв заднюю дверь, он вскарабкался внутрь, включил фонарь и открыл замаскированный отсек.
Появился человек с рюкзаком. Он был среднего роста, худощавый, с непослушными темными волосами и приклеенной полуулыбкой. Он спустился на землю и подбросил тяжелый рюкзак повыше на спине. Что у него в этом рюкзаке, что он с ним так носится? — спросил себя Гантер. Что-то ценное, это уж наверняка. Возможно, даже золото — он был бы не первым нелегалом, привозившим с собой слитки благородного металла.
Спустившись вслед за Мансуром на землю, Гантер запер грузовик. Мансур протянул ему руку.
— Спасибо, — сказал он.
— С нашим удовольствием, — сказал Гантер отрывисто.
Афганец кивнул, по-прежнему с полуулыбкой. С рюкзаком на спине он двинулся к туалету, стоявшему в пятидесяти с небольшим ярдах от них.
Гантер принял мгновенное решение и, когда дверь открылась и закрылась, последовал за Мансуром. Погасив фонарь, он развернул его в руке так, чтобы держать за рубчатую рукоятку. Войдя в туалет, он увидел, что только одна из кабинок занята. Опустившись на колени, он увидел через щель под дверью низ рюкзака Мансура. Он слегка подрагивал, как если бы его содержимое переупаковывалось. «Я был прав, — подумал Гантер, — у подлого ублюдка там что-то есть».
Когда через пару минут Мансур вышел из кабинки, Гантер набросился на него, замахнувшись большим фонарем как стальной дубинкой. Импровизированное оружие угодило Мансуру в плечо, опрокинув его на пол. Рюкзак упал и заскользил по полу.